Маша споткнулась и замерла посреди спальни. Ее глаза засветились как у кошки, рот приоткрылся, она взволнованно засопела. Потом подняла палец и торжествующе крикнула:

― Эврика!

― Ну, привязалась к новому слову, ― печально улыбнулась Лелька. ― Вообще-то оно произносится в исключительных случаях.

― Нет, именно эврика, ― упрямо повторила раскрасневшаяся Маша. ― Сейчас как раз такой случай. Исключительный!

Она подошла к окну и нежно пощекотала под клювом у попугая. Василий, не открывая глаз, басисто заурчал от удовольствия.

― Прямо котище, ― буркнула Лелька, ― а не попугай.

― Ага, ― кивнула Маша. ― Сама знаешь, терпеть его не могу, но сегодня лично бананы куплю, заработал паразит.

Васька, услышав про бананы, вздрогнул и проснулся. Чрезмерная близость Маши ему пришлась не по душе. Он снялся с подоконника и тяжело перелетел на шкаф. Повозился там, устраиваясь поудобнее, и проворчал:

― Зар-работал не зар-работал, пар-разит не пар-разит, а хде ж бананы?

Маша нервно хохотнула и заявила:

― Нет, пущу на окорочка, точно пущу, чтоб не пугал. Ишь, гад, шпарит как по писанному!

Василий оскорбленно нахохлился, но в дебаты вступать не стал. Маша ему откровенно не нравилась, да и день сегодня выдался на удивление пасмурным, попугая клонило в сон.

Лелька молча смотрела на подругу, ждала объяснений. Маша, помолчав, просила:

― Хочешь, отведу от тебя подозрение?

― Не поняла. Каким образом?

― Васька подсказал. Нечаянно. Хоть и дурак.

― Да-а?

― Помнишь, он брякнул про ловлю на живца?

― Васька?

― Ну, когда дрых на подоконнике!

Лелька пожала плечами.

― Вечно спишь с открытыми глазами, ничего не слышишь! ― возмутилась Маша. ― Зато стоило мне нечаянно «шухер» сказать…

― Это слово из воровского жаргона!

Маша пренебрежительно фыркнула. Лелька смотрела непреклонно, и Маша сердито сказала:

― Да у нас в стране через одного воры, особенно наверху. Правда, каждый считает себя честным, что есть, то есть. Вчера был нищим, сегодня миллиардами ворочает, и все по-честному. А тут…

― Маш, пустой разговор! И потом…

― Ах, да! Ловля на живца!

Лелька кивнула. Маша торжествующе воскликнула:

― Я прикинусь тобой!

Лелька открыла рот. Василий прекратил притворяться, что спит, и едва не свалился со шкафа.

― Ну, прикинь! Что они помнят про дамочку в синем? ― взволнованно забегала по спальне Маша. ― Аж ничего, я уверена! Только цвет костюма, твои дурацкие очки и пучок на затылке. Образцовую секретаршу они помнят, вот кого! И если я оденусь точно так же, поклясться готова, меня примут за тебя!

― Но, ― пролепетала Лелька, ― мне совсем не нужно, чтоб вместо меня начали охотиться за тобой.

― Ага-а, ― Василий упал Лельке на колени и возбужденно завертел головой. ― Не нужно!

― Я не собираюсь подставляться, ― отрезала Маша.

― Тогда… как же?

― Сама не сообразишь?

― Волнуюсь слишком.

― Ладно. Поясню для особо тупых.

― Уж постарайся.

― Итак, я сегодня появлюсь в твоем офисе…

― Уже сегодня?!

― Куда тянуть? Хочешь, чтоб ОНИ к вечеру у тебя в квартире появились? А если Кожаный тебя узнает, не дурак же он? Все-таки начальник охраны, этот… как его… за безопасность отвечает.

― Ладно, пусть сегодня.

― Значит, появляюсь я у тебя в офисе. И фамилию называю громко и четко. Вначале для охранника, пусть доложит Кожаному, тот же ему телефон оставил. Томка говорила. А потом твоему шефу представлюсь, хоть посмотрю на чокнутого еврея, я и не слышала, что такие есть, ишь, экзотику ему подавай, а уж пари какие заключает…

― Маш, не отвлекайся, какую фамилию?!

― Уж не свою, не переживай!

― А чью?

― Чего ты такая нервная?

― Ну, Маш, время!

Маша посмотрела на часы и поморщилась: почти половина девятого.

― Подумаешь, опоздаешь сегодня немного!

― Маш, не тяни!

― Короче, есть на примете одна зараза, ― послушно зачастила Маша. ― Она сейчас в Америке, вернется только через год, моя бывшая одноклассница, чтоб ты знала. Ох, и стерва ж редкостная! И живет площадкой выше, удобно, да? Так что пусть ищут, гады, меня уж до подъезда всяко проследят, я постараюсь…

― Маш, а вдруг она вернется завтра-послезавтра? Ну, мало ли что случится…

― Подумаешь!

― Но, Маш…

― Во-первых, не вернется. Во-вторых, Ленка ― рыжая, толстая, ее с тобой и слепой не спутает. Кожаный мгновенно поймет ― подстава. И потом, ― Маша нервно хохотнула, ― ты просто не представляешь, какая она сволочь! Столкнись Густелева на узкой дорожке с Кожаным, я б знала на кого ставить!

― Ох, Маша…

― Не дури. Я знаю, что делаю. Сама прикинь ― зачем им искать непонятно кого с «зимней» фамилией, если они уже нашли даму в синем? Они ж за ней охотиться начнут, не за тобой!

― Но…

― А я, чтоб не расхолаживались, изредка им на глаза попадаться буду. Раза два-три, не больше, не бойся. Чтоб покрепче крюк заглотали!

― Кр-рючок… ― пророкотал Василий, запоминая каждое слово.

― Точно, Васька!

― Не нравится мне все это, ― вздохнула Лелька. ― Может, мне проще встретиться с Кожаным? Объяснить, что я конверта не брала. Положила на этажерку, и Светлане на него указала…

― Ага. Он сразу поверит. Особенно, если там алмазы!

― Ну, какие алмазы, Маш? Что за глупости…

― А сон Томкин?!

― О, Боже, опять ты про Томкин сон!

Но Маша ее не слушала. Ее глаза возбужденно блестели, на скулах цвел румянец, платиновая челка весело подпрыгивала.

― Короче, гони свои ключи и рассказывай, что за пучок ты соорудила прошлый раз на голове, ― нетерпеливо воскликнула Маша. ― Да, и где твои уродливые очки? Мне нужно в оптике такие же взять, только с простыми стеклами!

Костя зябко поежился: ну и мерзкий же день. С самого утра с неба сыпется какая-то дрянь, то ли дождь, то ли просто мгла висит в воздухе. И ветер неприятный, порывами, до костей пробирает. Тучи низкие-низкие, кажется, протяни руку, и вот они…

Он посмотрел на запястье и разочарованно вздохнул: до обеденного перерыва еще полтора часа. Почему-то в такие дни время всегда едва тянется, будто резиновое.

Посетителей сегодня практически не было. И правильно, кому захочется тащиться за путевкой в такую погоду, разве что сумасшедшему, это ж не хлебный магазин или поликлиника.

Подумав, Костя шагнул в вестибюль: имеет он право хоть немного погреться? И кто только выдумал наряжать охранников в парадные черные костюмы!

Через стеклянную дверь, как отметил Костя, мир вовсе не смотрелся таким уж унылым. Старинные особняки сквозь висевшую морось выглядели на удивление романтично, огни фонарей казались расплывчатыми, нечеткими. Огромная серая туча висела так низко над городом, что верхушка деревьев и черепичные крыши было не рассмотреть. Звуки гасились, и машины проносились по Воскресенскому проспекту совершенно бесшумно. Даже автобусы будто надели тапочки и походили на призраки.

Костя по-детски прильнул носом к стеклу, очарованный и немного смущенный. Он даже не девица, чтоб умиляться видовыми открытками!

По счастью, его никто не видел. Сотрудники сидели по своим кабинетам. Наверняка попивали кофе и болтали, пользуясь нечаянной передышкой.

Костя рассеянно наблюдал за улицей. Отмечал редких прохожих и мечтал о скорой встрече с Любочкой Незванцевой. Они договорились пообедать в ближайшем кафе, там прекрасно готовят мясо в горшочках, а уж выпечка выше всяких похвал…

Костя вздрогнул: из-за ближайшей припаркованной машины ― вечно их ставят, где попало! ― выскользнула девица в строгом синем костюме. «Очень знакомая мамзель, ― взволнованно отметил Прохоров. ― Я уже видел эти дурацкие круглые очки, и волосы опять-таки словно корова языком прилизала…»

Забыв про дождь, Костя мгновенно выскочил на крыльцо и радостно заулыбался: судя по всему, девица решила еще раз наведаться в фирму. Видно, хочет проверить, не занято ли место секретаря и не изменились ли требования к соискателям.