Тэрл произнес эти слова мягким, совсем не ораторским голосом, но в речи его прозвучала властность, которая заставила собравшихся умолкнуть.

Пробормотав слова благодарности, я сказал:

— Кровь льется уже столько лет, что никто из присутствующих здесь не смог бы подсчитать число погибших. Первой пролилась кровь Анов, когда мы, Дары, пришли на их землю. Уже потом кровь наших отцов окропила эту землю в войне с Повелителями Небес. И правда и неправда остается в прошлом, каким станет будущее — решать нам. Будем ли мы упорствовать в ошибках древности? Или попытаемся исправить их? Я полагаю, что существует лишь один способ достижения нашей цели: или мы воспользуемся им, или Нашествия будут непрестанно продолжаться.

Все тот же нобль из Джаретовых мардбрехтцев опять повторил:

— Если исключить возможность разбить Анов с помощью драконов. Так поступил бы любой достойный Дар.

Слово взяла Рвиан, в простых словах излагая то, что уже не раз приходило мне на ум и (как я думаю) страшило меня.

— Мы уже не Дары в полном смысле слова, ни я, ни Давиот. Как Урт уже больше не слуга-Измененный, беглец, избравший путь на север через Сламмеркин. И Тездал уже не Повелитель Небес. Мы Властители драконов, мы не такие, как вы. Мы иные, мы смотрим на мир глазами драконов, а это не глаза Истинных, Измененных или Повелителей Небес. И как мы — иные, так и мир, который мы построим, станет иным! И вы не помешаете нам! Не сможете!

Рвиан не приняла ванны, не сменила своей грязной одежды, она лишь немного пригладила пятерней волосы, и только-то. Щеки ее покрывала грязь, кровь темными пятнами засохла на одежде. Кожа побледнела за время длительной зимы в холодном Тартаре, ее слепые глаза сияли как изумруды возле огня, но огонь этот шел изнутри. Я еще сильнее любил ее за эту пламенность во взоре. Тэрл смотрел на Рвиан с благоговейным изумлением. И это казалось мне естественным, потому что она была величественна, бесподобна. Что удивило меня, так это выражение лица Тездала, которое я, пожалуй, мог бы определить одним словом «преклонение».

Кто-то произнес:

— Вы хотите запугать нас, дамочка?

И Рвиан, улыбнувшись точно посланник Бледной Подруги, лишь один раз наклонила голову в простом жесте, не требовавшем словесного подтверждения для того, чтобы его смысл стал понятен.

— Это уже чересчур, — сказал кто-то.

Я подумал, что мы, пожалуй, слишком далеко зашли. Тропинка к взаимопониманию была слишком узка, чтобы засорять ее сорняками злобного несогласия, следовало, напротив, с корнем вырвать их с самого начала.

— Чересчур? — спросил я, указывая на окна. — А жара не чересчур? Кладовые Кербрина полны зерна? Или, может быть, в Дюрбрехте все в этом смысле в порядке? Большой урожай удастся собрать нынче в Дарбеке крестьянам? И воды, наверное, будет — хоть залейся? Источники не пересыхают, и скот не мрет в полях? Народ сыт и благоденствует? Послушайте, я сын рыбака…

— Меня это не удивляет, — раздался чей-то голос.

Однако я пропустил мимо ушей столь дешевую остроту и продолжал:

— И совсем не так давно я был дома. Уловы снизились, а каковы они будут в этом году? Дарбек будет процветать или, может быть, страдать от голода и засухи?

Уже знакомый голос возразил:

— Вы можете положить этому конец.

Высказывание это принадлежало толстощекому мужчине средних лет с мокрыми от пота волосами. От голода и жажды, судя по внешнему облику, говоривший явно не страдал. Я посмотрел на него так, что заставил опустить глаза.

— Да, мы можем. Думаю, что мы вполне в состоянии долететь до Ан-фесганга и уничтожить все корабли, которые Аны понастроили для того, чтобы начать свое Великое Нашествие, с той же легкостью, с которой мы уничтожили те, которые стояли на рейде в Ур-Дарбеке. Наверное, мы могли бы разрушить замки и города Повелителей Небес столь же просто, как и Кербрин. Но мы не станем этого делать! Вы не понимаете почему? Мы просто не будем! Мы, как сказала моя Рвиан, — Властители драконов. Мы не собираемся длить вечно старую ненависть, а хотим установить новый порядок. Примете вы это или нет, но мы сделаем то, что собираемся.

Установилась душная давящая тишина, которую на сей раз нарушил Тэрл:

— Каким образом вы это сделаете?

Я ответил:

— Мы отправимся на острова Анов и предъявим Аттул-ки те же условия, что и вам, мы потребуем, чтобы они сняли заклятье, которое уничтожает Дарбек, и оставили свои мечты о завоевании.

Тэрл повертел в руках свой поврежденный кубок и сказал:

— И взамен мы отдадим им Келламбек?

Я покачал головой и произнес:

— Нет! Взамен они получат право селиться в Келламбеке. Жить и работать бок о бок с Дарами и живущими там Измененными. Как, в свою очередь, любой из Даров или Измененных получит право поселиться в Ан-фесганге, если пожелает.

— Это, — произнес Тэрл, — будет, я полагаю, делом нелегким.

Я сказал:

— Да, это будет нелегко. Старая ненависть — как гноящаяся рана. Но мы сделаем то, что задумали. Во имя сохранения мира все страны увидят в своих небесах драконов.

Тэрл произнес:

— Сохранения мира? Под страхом смерти?

Я пожал плечами.

— Это будет зависеть в конечном счете от людей. Но если нам, Властителям драконов, понадобится применить силу, мы это сделаем. Потому что это все равно лучше, чем нескончаемая война. Разве нет?

Великий Властелин посмотрел мне прямо в глаза, затем перевел взгляд сначала на Рвиан, а затем на Тездала, обращаясь к которому спросил:

— Такое возможно? Ваш народ согласится на это?

Повелитель Небес ответил:

— Так же как и ваш. Найдутся и несогласные… но, если вы вернете нам отчизну, тогда — да. Думаю, что мир достижим.

Тэрл довольно долгое время смотрел на него пристальным взглядом, а потом рассмеялся, энергично качая головой в разные стороны.

— Клянусь Господом, — сказал юноша, — отец мой и представить бы этого не мог! Посмотрите на меня! — Он вскочил, роняя стул и широко раскрыв руки, как бы желая охватить нас. Я подумал, что юноша или немного пьян, или же утомлен длинной бессонной ночью. — Великий Властелин Дарбека ведет дискуссию с Повелителем Небес и диким Измененным. Я внимаю Хо-раби и беглому слуге. Я слушаю Сказителя и… — он немного неловко поклонился Рвиан, — колдунью-мятежницу. Ну не чудо ли, господа мои?

Я услышал, как кто-то пробормотал:

— Чего еще ждать от мальчишки.

Однако, окинув взглядом сидевших за столом ноблей, я не смог определить, кто из них сказал это. Наверное, толстяк-мардбрехтец, хотя, может быть, и кто-то другой. Я видел, как Тэрл подошел к окну и посмотрел на руины дворцового двора. Юноша поставил локти на подоконник и сказал с удивлением:

— Все улетели, как ваш друг Беллек и обещал.

Тот же голос, что и раньше, произнес уже громче:

— Тогда мы можем убить их. Всех! Почему нет, мой повелитель? Отрубить драконью голову, а когда тот, другой, вернется, разделаться и с ним, убить или подкупить.

Я видел того, кто это говорил. Им оказался тот толстый сторонник Джарета. От волнения он даже вскочил со своего стула. Брюхо мардбрехтца было не менее толстым, чем его щеки. Даже и Рвиан уже не могла больше сдержать Тездала, лицо которого побагровело от ярости. Я до сих пор не могу поверить, что человек с таким проворством может выхватить меч.

Клинок взлетел, блеснув в лучах заливавшего комнату солнца, когда Повелитель Небес, приводя на своем пути в ужас кербринских дигнитариев, со скоростью стрелы промчался вдоль длинного стола. Никто даже и не попытался остановить Тездала. Толстяк завизжал точно кастрируемый хряк и вскинул обе руки, чтобы закрыть голову. Он споткнулся о стул и упал.

— Стоять!

Это, к моему удивлению, выкрикнул Тэрл.

Но, к еще большему моему изумлению, Тездал остановился, занеся меч над дрожавшим от страха толстяком. В глазах Повелителя Небес полыхала ярость. Я увидел, как на полу из-под массивного зада лежавшего начала растекаться вонючая лужа.