***

Путники сидели на поваленном сосне и отдыхали. Точнее князь давал Изгою возможность набраться сил.

— Ну, ты как? Выдержишь переход?

— Думаю да…

На рассвете они достигли портала. Только Изгой вдруг остановился и внимательно посмотрел на Ника.

— А если мы пробудем здесь еще один день…Мне очень нужно. Я даже не против, если ты уйдешь без меня.

Мокану нервно поправил воротник кожаной куртки и с яростью посмотрел на Мстислава.

— Что за фокус? Не понял? Зачем нам задерживаться? Итак проторчали здесь три ночи.

— Ты можешь идти, Мокану, я не держу. Ты свою клятву исполнил и больше ничего мне не должен.

Николас нахмурился, потом пристально посмотрел на Мстислава.

— Скажи, Палач, я не заслужил хотя бы знать причину почему? Я, черт раздери, задницей своей рисковал, чтобы вытащить тебя отсюда. Вместо того чтобы находиться рядом с женой и дочерью.

Изгой отвернулся.

— Ты не поймешь.

Николас нервно усмехнулся.

— Мы чертовски с тобой похожи, Изгой. Я постараюсь.

— Я хочу увидеть сестру. Один раз. Попрощаться.

Мокану поправил пояс, перехватил длинные волосы тугой резинкой. Его пальцы едва заметно подрагивали.

— Я пойду с тобой, — тихо ответил он и отвернулся. Оба смотрели, как взошло солнце, небо окрасилось в лазурный цвет и белые перья облаков медленно поплыли на юг, подгоняемые легким ветерком. Снег искрился, переливался на солнце.

— Тогда пошли, Мокану, попрощаемся с ней вместе.

Еще никогда Изгой не приближался так близко к дому с тех пор как стал вампиром–карателем. Он не смел. Лишь иногда тоскливо смотрел издалека на деревянные домики, на огни в деревне. Он не решался шагнуть на родную землю тяжелыми сапогами, не раз ступавшими в лужи крови поверженных жертв. Там святое место. Там мама молилась Богу и шла в церквушку к заутренней, там отец выпиливал образа и покрывал свежей краской рамки икон и там была Анна. Его Ангел–хранитель. Нечего дьявольскому отродью ступать на святую землю. А теперь он больше не каратель и он жаждал увидеть их хотя бы издалека. Но чем ближе подходил к деревне, тем сильнее его одолевали сомнения. Ему было страшно. Впервые он боялся, что эта встреча сломает его, перевернет его грешную душу, вывернет наизнанку его сознание. Иногда Изгой бросал взгляды на своего друга. Что чувствует Мокану? Они оба идут к любимому человеку. Оба потеряли ее и оплакивали. Готов ли князь встретить ее ребенком и не выдать себя? Что будет с ними обоими после этой встречи? И имеют ли они право смешивать прошлое и будущее?

Изгой остановился и нервно взъерошил волосы.

— Мы пришли, — сказал он мрачно и словно застыл, не решаясь ступить на мерзлую землю родных полей, покрытых тонкой пленкой снега.

— Почти пришли, — подытожил Николас и посмотрел на дома, в которых поочередно зажигались огни.

— Они только вернулись с вечерней молитвы. Сейчас Анна пойдет насыпать корм домашним животным, а потом станет вон у того камня и будет смотреть вдаль.

Словно в ответ на его слова маленькая фигурка двинулась в хлев, держа на весу масляный фонарь.

Мужчины вздрогнули почти одновременно. Они ждали.

Вскоре девочка вышла из хлева, как и говорил Изгой, она остановилась у большого камня, поставила фонарь на землю. Ветер трепал ее белоснежные волосы.

— Она похожа на Камиллу…как две капли воды, — хрипло прошептал Николас и нервно дернул ворот рубашки, словно задыхался.

— Да, очень похожи.

— Иди, Мстислав, я подожду тебя здесь. Иди.

Изгой нерешительно шагнул вперед, потом сделал еще один шаг и еще. Девочка смотрела вдаль и вдруг встрепенулась, взмахнула руками. А потом побежала навстречу. Изгою не верилось, что все это происходит наяву. Не верилось, что через несколько секунд, он сожмет настоящую Анну в своих объятия, почувствует ее запах, услышит ее голос. Она бежала к нему, как в замедленной пленке, а он боялся двигаться быстро, чтобы не напугать ее. Когда девочка приблизилась настолько близко, что он смог заглянуть ей в глаза, с его горла вырвалось рыдание и он рывком схватил ее на руки и прижал к себе, стараясь не покалечить хрупкое невесомое тельце. Он плакал. Впервые за пятьсот лет. Прижимал ее к себе и не мог остановиться, не мог вымолвить ни слова и плакал как ребенок. Он так долго мечтал об этом моменте, он душу дьяволу продал, чтобы найти ее.

— Мстислав мой любимый, мой родной…Вернулся к нам…живой…

Девочка обхватила его лицо крохотными ладошками и вдруг побледнела от страха.

— Твои слезы…они…это кровь…

В ту же секунду Изгой скорее почувствовал, чем увидел опасность, он прижал Анну к себе и посмотрел вдаль. Огромное войско Максимилиана двигалось в сторону деревни. Раздавался топот копыт, уже горели первые дома на окраине. Анна повернула головку и хотела вскрикнуть, но Изгой закрыл ей рот ладонью.

— Тсс, люба моя…тихо…

Она вырывалась, царапала ноготками его запястье, но он крепко держал ее и смотрел вдаль. Дома занялись пламенем. Он слышал крики людей, жуткие вопли агонии и ругань солдат. А вот и тот самый день, а точнее та ночь, когда убили родителей, и пропала Анна.

— Убираемся отсюда. Немедленно.

Голос Мокану вывел его из оцепенения.

— Давай мне девочку, она уже потеряла сознание от страха или от твоих братских объятий. Все. Валим отсюда. Ты не сможешь им помочь. Уходим.

Но Изгой как завороженный смотрел на горящую деревню и по щекам катились слезы.

— Мамо….тато….

Он слышал дикий крик матери, потом хриплый стон отца…Вот он их час смерти. Мгновенный и жуткий в своей непостижимой правде. Вот как они погибли. Быстро и внезапно. Братья заживо сгорели в доме. Молниеносно. Они просто исчезли и превратились в кучку пепла.

Рука Мокану легла ему на плечо и крепко сжала:

— Я тоже видел смерть своей матери…держись, Мстислав…Тебе туда нельзя. Спасай Анну. Мы уходим.

Мокану хотел взять девочку на руки, но Изгой не дал. Он обнял свою драгоценную ношу и не чувствовал усталости. Одной рукой поднес флягу ко рту и тремя глотками осушил снадобье, которое дала Фэй. Не почувствовал вкуса. Сердце снова покрылось льдом. В ушах звучали предсмертные крики родных, а в глазах полыхали языки пламени.

Спустя несколько часов пути они вернулись к порталу, присели на то же поваленное дерево и молча разделили ужин. Даже вкус крови князя показался Изгою пресным, он машинально сделал несколько глотков и позволил Николасу испить из своей вены. Анну он так и не выпустил из объятий. Прижимал к груди, и биение ее маленького человеческого сердечка успокаивало его, возвращало к жизни.

— Что будем делать? Портал откроется через несколько часов?

Шепотом спросил Ник и отпил виски из фляги, протянул Изгою.

— Я не оставлю ее здесь, — Мстислав оттолкнул руку Мокану. Он напряженно думал. То, что они делают сейчас страшный запрет. Они нарушают ход времени и приносят в будущее ту, которая должна была умереть несколько столетий назад. Они изменят ход времени. Последствия могут быть непредсказуемыми.

— Мы заберем ее с собой, — ответил за него Николас.

Они приняли это решение оба, еще не осознавая одного — только что они обманули саму смерть…Простит ли она им этот обман? Что таит в себе нарушение законов природы? Никто из них не знал ответа.

Глава 28

Я первая почувствовала его возвращение. Не знаю как. Не знаю, что именно подсказало мне, но вдруг стало трудно дышать, а сердце зашлось в приступе радостной боли. Ранним утром, когда еще солнце едва показалось из за горизонта.

Я бежала по ступенькам вниз, к двери. Только в этот раз, уже точно зная — князь Мокану вернулся не один. Двери распахнулись, и я чуть не закричала, когда увидела могучую фигуру Мстислава, заслонившую дверной проем. Он держал на руках ребенка, а рядом с ним стоял Николас. Оба выглядели странно. Эти страшные воины, внушавшие всем ужас, казались испуганными, и я не понимала в чем дело. Мне хотелось броситься к Изгою, сжать его в объятиях, но я не смела пошевелиться. Мимо меня проскользнула Фэй и Марианна. Я слышала их голоса, но видела только ЕГО лицо: изможденное, бледное, покрытое грязью, кровью и новыми шрамами. Только для меня оно по–прежнему было самым красивым. Изгой посмотрел на меня вскользь, словно не заметил, сейчас он тихо разговаривал с Фэй, которая срывалась на крик, но потом снова шептала. Я могла уловить лишь обрывки фраз