— Я никогда не слышала о таком издательстве, — сказала она, когда он уселся за руль.

— Не важно. — В его голосе послышались раздраженные нотки. — Я не стараюсь произвести на вас впечатление. Я лишь пытаюсь развеять вашу подозрительность, если вы все еще думаете, что мне не следует доверять.

— Ах, да. Правильно. Ну хорошо... Меня зовут Одри Эрроусмит.

Кафе оказалось действительно недалеко от испанского ресторана — на расстоянии всего двух улиц. Джону сразу удалось поставить машину почти у самого входа в «переговорный пункт». Когда они оказались в маленьком, но уютном и теплом зале, когда уселись за изящный деревянный столик в стиле ретро, Одри вдруг стало необыкновенно легко и весело на душе, а ее подозрительность по отношению к уже знакомому «незнакомцу» сняло как рукой. К тому же для нее было непривычно находиться в заведении питания не в качестве официантки, которая обслуживает, а в качестве клиентки, которую обслуживают. С тех пор, как она приехала в Нью-Йорк, ей удалось побывать лишь в двух или трех подобных кафе-барах и убедиться, что эти маленькие заведения не только уютны, но и довольно дороги.

Джон заказал два кофе с ликером и набор миниатюрных пирожных, затем широко улыбнулся и, не отрывая от нее своих темных глаз, произнес:

— Ну а теперь расскажите немножко о себе. Я знаю, что вы не любите футбол, но любите театр, хотя вам не всегда удается бывать в нем, что вы ненавидите все занятия спортом, за исключением плавания, и что вы заботитесь о своих красивых волосах. Но что привело вас в Нью-Йорк?

Одри покраснела. Она никогда бы не догадалась, что высказываемые ею в разных беседах отрывочные сведения о себе, своих вкусах и пристрастиях могут попасть в какой-то банк информации. Ей казалось, что этого человека должны были интересовать более важные вещи, нежели подробности жизни какой-то официантки.

— С чего вы взяли, что я так уж пекусь о своих волосах! — раздраженно спросила она. Одри была несколько обескуражена выложенными им фактами.

— Они шелковистые и блестящие. К тому же вы так оригинально их заплетаете...

— Это просто потому что мне так удобно. — Одри помолчала, затем ответила на его вопрос: — А в Нью-Йорке я оказалась потому... потому что мне хотелось уехать куда-нибудь из Канады. Я все время жила в небольшом городке Оуэн-Саунд недалеко от Торонто, и однажды мне вдруг захотелось пожить где-нибудь еще, увидеть мир с какой-то другой стороны.

Теперь, когда он высказался по поводу ее волос, она вдруг заметила, что стала теребить свисавшие с висков тонкие прядки и накручивать вокруг указательных пальцев кончики косичек. Немалым усилием воли ей удалось прекратить эти манипуляции с волосами и опустить руки на колени.

Одри опять подумала о том, что они оказались в этом уютном кафе-баре не как официантка и клиент, а как равноправные посетители. От этой мысли ее душа вдруг наполнилась восторженным ликованием. Между тем Джон по-прежнему не отрывал от нее глаз, и ей казалось, что его взгляд буравил всю ее насквозь, достигая самых потаенных уголков души, которых она никому не хотела раскрывать.

— Перестаньте так пристально смотреть на меня! — жалобно попросила она.

— Почему же? Вы ощущаете какую-то неловкость?

К счастью, как раз в этот момент подали кофе и пирожное, и их диалог перелился в другое русло. Джон начал расспрашивать ее о полученном образовании и рабочем опыте, о том, что она делала в Канаде и чем занималась все эти месяцы в Нью-Йорке. Его особенно заинтересовали приобретенные ею навыки секретарской работы.

— Итак, — заключил он, — вы работали секретаршей, официанткой... Одним словом, если я не ошибаюсь, вы можете без особого напряжения переключаться с одного вида работы на другой?

— Мне кажется, я способна быстро освоиться в большинстве сфер трудовой деятельности...

— В таком случае я конкретно перехожу к делу, рыжик. Простите, мисс Эрроусмит. — Джон сделал непродолжительную паузу. — Мне очень жаль, что все так получилось сегодня в ресторане. Я приходил в заведение Гонсало на протяжении нескольких месяцев и за это время воочию убедился, как прекрасно вы справлялись со своими обязанностями. Подозреваю, вам нравилась ваша работа, и если бы я не пришел к вам на обед с этим человеком, вы бы не потеряли ее.

— Тут вашей вины нет.

Джон откинулся на спинку стула, сложил на груди руки и сказал:

— Я так не считаю. Поэтому, чтобы как-то загладить свою вину перед вами, я хочу предложить вам работу у меня в офисе.

2

Одри не поверила своим ушам.

— Вы предлагаете мне работу в вашей компании? — удивленно спросила она. — Но ведь вы не знаете меня! Не знаете настолько хорошо, чтобы принимать такое решение. У вас нет даже рекомендательных писем в мой адрес. Вы лишь наблюдали в течение нескольких месяцев, как я обслуживала посетителей «У Гонсало»; иногда мы с вами говорили о том, о сем, и вот теперь вы предлагаете мне работать у вас секретаршей, потому что хотите загладить свою вину. Это странно.

Девушка перевела взгляд с лица Джона на его большие руки, в которых совсем скрылась чашечка с кофе, и вдруг ее охватил непонятный ужас от мысли, что ей, возможно, придется стать секретаршей этого мужчины-громадины.

— Неужели в ваши рабочие функции входит вот так разбрасывать вакансии налево и направо первым встречным-поперечным? — Она нахмурилась и осуждающе уставилась на него. — Как посмотрит на это ваш босс?

— Мой босс — это я сам. Издательство «Моррисон энд кампани» принадлежит мне целиком и полностью. Я уже говорил вам об этом. Мне подчиняются все сотрудники компании. Все без исключения, рыжик.

— Я же просила не называть меня так. — Голос Одри звучал неуверенно. — Ну хорошо. Неужели на эту должность не нашлось других, более достойных кандидатур? Кстати, а как же так получилось, что эта завидная вакансия оказалась не занятой? — Девушка напрягла все свои логические способности, пытаясь разгадать истинный замысел сделанного ей предложения по трудоустройству. Нет, что-то Джон Моррисон не договаривает. Наверняка что-то скрывает от нее. Ведь когда речь заходит о трудоустройстве, кандидат должен представить рекомендации, пройти собеседование, преодолеть определенные бюрократические препоны. Рабочие места не сваливаются с потолка, как перезревшие груши с веток. Нет, что-то тут не так, подумала она и добавила к сказанному: — Я имею в виду, что высокопоставленные сотрудники компаний никогда не остаются без секретарши. Такая вакансия заполняется без особого труда, ведь правда? Как говорится, свято место пусто не бывает.

— Вы задаете вполне резонные вопросы, рыжик. — Джон улыбнулся. — Но пусть они вас не волнуют. Попробую объяснить сложившуюся ситуацию. Моя прежняя секретарша два месяца назад вышла на пенсию и уехала жить к своей овдовевшей сестре во Флориду. С тех пор я провел собеседования с десятком кандидаток на освободившуюся должность, но ни одна из них по тем или иным причинам меня не устроила. Дело еще в том, что при отборе кандидатур я руководствуюсь не только стандартными, так сказать, общепринятыми соображениями. Есть еще пара соображений... гм... частного характера.

— И что же это за «частные» соображения? — спросила Одри и, отщипнув кусочек ужасно вкусного пирожного, прямо заглянула ему в глаза.

— Прежде чем ответить на этот вопрос, я хотел бы знать: вас интересует предлагаемая работа или она может оказаться вам в тягость?

— После того, как я распрощалась с испанским рестораном, меня, естественно, интересует почти любая работа.

— Ну хорошо. Попробуем говорить конкретнее... Э-э, простите. — Неожиданно он подался вперед и осторожно смахнул пальцем с ее верхней губы крошку пирожного. — Расскажите еще раз, но теперь уже поподробнее о своей секретарской работе. И, может быть, о вашей деятельности вообще. И начните прямо со школы.

Ей пришлось крепко сцепить руки в замок, чтобы не поддаться искушению и не потрогать то место на верхней губе, к которому только что прикоснулся его палец. Об опыте своей секретарской работы она заговорила уже уверенным, твердым тоном: