– Вот здесь я чуть не сорвался тогда с бензобака, – припомнил Бук на одном из крутых поворотов. – Меня так мотнуло, что я – ууух! – подумал уже, что лечу и вот-вот врежусь в березу…
– Смотри-тко ты, – полуобернулась сидящая впереди бабушка, – совсем маленькая зверушка, а так громко свистит!
И она протянула было руку, чтобы потрепать Бука по шерстке.
Бук улыбнулся ей так приветливо, как только мог, но старушка вдруг испугалась и отдернула руку.
– Ой! – испуганно сказала она.
– Вы не бойтесь, – попытался успокоить старушку Бориска. – Бук никогда и никого не кусал.
– Сви-сви-сви… – подтвердил Бук.
– Нет, – сказала старушка, – не может быть, чтобы он не кусался. Вишь, как свистит… Ну чисто разбойник!
– Здравствуйте – до свиданья, – обиделся Бук. – Неужели моя добрая улыбка похожа на разбойничью?.. Да разбойники и свистят не так…
Но старушка не поняла и его нового «сви-сви-сви». Она подхватила с полу авоську, набитую свертками, и пересела на другое место, подальше.
Бориска подумал о том, что эта старушка хоть внешне чем-то и напоминает его, Борискину, бабушку, на самом деле ничем не похожа на нее.
«Моя бабушка, – размышлял Бориска, – сразу сумела бы отличить добрую улыбку… Она и не подумала бы даже, что Бук хочет ее укусить. Тот, кто не делает никому ничего плохого, всегда более доверчив и спокоен…»
Но тут он вспомнил, как Бук по единственной болотной тропинке привел его к Машенькиной берлоге. Как долго не открывалась потайная дверь и как он потом сказал Машеньке:
– Здравствуйте, вы напрасно остерегаетесь меня. Я никому не собираюсь делать зло.
Машенька ответила тогда:
– С первого взгляда трудно бывает понять, может кто-то сделать тебе зло или не собирается его делать.
«Да… – подумал Бориска. – Машенька была права. Нельзя забывать, что она еле убежала от охотников, которые убили ее маму-медведицу и хотели поймать Машеньку. Она осталась в совсем непроходимом болоте. Машенька боялась, что охотники могут отыскать и ее… В такое время не станешь сразу верить каждому человеку. А старушка…»
– Ты спишь или о чем-то задумался? – спросил Бук Бориску.
– Я думаю о старушке… – ответил Бориска.
– Я всегда жалею старушек, – сказал Бук. – Они не могут прыгать и веселиться…
– Мы подъезжаем! – предупредил папа, складывая вчетверо газету. Он читал всю дорогу.
– Да, – подтвердил Бук. – Мы уже подъезжаем, и нам надо думать о Сороке, а не о всякой всячине.
– Пустяки, – махнул рукой папа. – Мне кажется, что это очень легко будет сделать. Сначала Бук покажет нам дом, где живет мальчишка, подбивший из рогатки Сороку. Я поговорю с ним, объясню жестокость такого поступка. Он устыдится и сразу отдаст ее.
Водитель резко затормозил перед остановкой, и папа с Бориской заспешили к выходу.
Дом белобрысого мальчишки стоял недалеко от магазина. Бук сразу узнал его и показал папе и Бориске.
– Ладно, – сказал папа. – Я сам разберусь с этим стрелком из рогатки. Надо, пожалуй, сказать ему, будто Сорока нужна мне для медицинских опытов. Серьезность и научность такого дела должна сильнее подействовать на его воображение и помочь добиться успеха.
– С воображением надо обращаться осторожно, – предупредил Бук. – Оно может так неожиданно разыграться, что потом его трудно будет унять…
Но папа не стал слушать Бука. Папе ли не знать о том, как надо обращаться с мальчишками!
– Вы можете помешать мне, – заявил он. – Останьтесь-ка лучше в магазине. Вот тебе, Бориска, рубль. Купите себе на него все, чего вам захочется. А я в два счета договорюсь о Сороке и принесу ее.
Бориске пришлось подчиниться. Хотя он терпеть не мог магазинов даже тогда, когда ему разрешали купить что-то и для себя.
– О-о-о-о! – сказал он, открыв дверь в магазин и увидев длинную очередь.
– Придется постоять, – сказал Бук, – ничего не поделаешь.
– Ничего не поделаешь… – согласился Бориска и занял очередь за женщиной в ярко-цветастом платье.
Очередь двигалась медленно.
В магазине стоял приглушенный гул голосов. Вернее, даже не гул, а какое-то жужжание.
– Они жужжат, будто сто шмелей, запутавшихся в лепестках цветков, – шепнул Бук Бориске.
– Похоже, – согласился Бориска. – А еще они жужжат, как вон та нарисованная на плакате большая муха жужжала бы в банке. Если ее туда посадить.
– А зачем ее нарисовали такой большой? – поинтересовался Бук.
– Этот плакат с мухой напоминает, что надо мыть руки перед едой. Чтобы не заболеть, – объяснил Бориска.
– Теперь я понимаю, почему ты заболел, – догадался Бук. – Ведь ты не мыл руки перед тем, как есть малину в Машенькиной берлоге! Мы тогда совсем забыли напомнить тебе о чистоте.
– Нет, – сказал Бориска, – я заболел совсем не той болезнью, которая приходит от грязных рук. Я заболел потому, что вымок под дождем.
– Здравствуйте – до свидания, – присвистнул Бук. – Не сочиняй, пожалуйста, больше, чем надо. Я, сколько живу, никогда не заболевал от дождя. От мухи, действительно, можно заболеть. Однажды, когда я щелкал кедровые орехи на сосновом пне, маленькая муха залетела мне в нос. Вот тогда я плевался, даже чихал…
Бук не договорил и чихнул. Да так громко, что почти все стоящие в очереди посмотрели на Бориску с каким-то недоумением. А женщина в ярко-цветастом платье даже раскрыла рот – наверное, хотела сказать: «Больные должны лежать в постели, а не ходить в магазины».
Но она не успела этого сказать – появился папа и объявил:
– Все в порядке!
– Ну? – тихонько спросил папу Бориска.
– Где Сорока? – взглядом из Борискиной пазухи спросил Бук.
– Нет, – ответил папа, – я не принес ее. Но… – он понизил голос и добавил: – Почти все в порядке. Сейчас мы купим конфет и печенья, пойдем на дачу. Там вы и встретитесь с Сорокой.
…На даче Сороки не было.
– Где же она? – спросил папу Бориска.
– Терпение, терпение… – ответил папа. – Сначала надо растопить печку. На полке я вижу пачку горохового концентрата. Сварим суп, а тем временем появится и Сорока.
Стали растапливать печку. Она дымила – дрова не хотели разгораться. Пришлось открывать двери и папиным плащом выгонять дым из помещения.
Бук тоже отталкивал дым лапкой и приговаривал:
– Пошел вон, пошел вон, пошел вон…
Наконец пламя зашуршало, загудело…
– Долго еще ждать? – нетерпеливо спросил Бориска.
Папа посмотрел на часы и в окно.
– Странно, – сказал он. – Белобрысый обещал принести Сороку сюда. Я объяснил ему, где наша дача. Он сразу согласился принести мне Сороку для медицинских опытов. Только сказал, что отдал ее на время своему другу и надо сходить за ней.
– Нет, – вздохнул Бук, – здесь что-то не так. Я должен сбегать и разведать обстановку. Иначе нас могут очень легко обмануть…
И он метнулся к двери.
– Подожди! – крикнул Бориска.
Но Бук даже не приостановился. Он лишь махнул Бориске своим пушистым хвостиком.
Бориска закрыл дверь, уселся верхом на стул и стал смотреть в окно. Он понимал, что догонять Бука бесполезно и остается только ждать его возвращения.
Прошел час.
Прошло два часа…
Папа задремал, выронив из рук газету. Она съехала на пол и лежала на нем белеющим островком.
Часа через три Бориска услышал царапанье в дверь.
Уронив стул, он бросился к двери и распахнул ее.
– Ух! -сказал Бук. – Я умираю от жары… Ни один чемпион по бегу не смог бы сегодня догнать меня – так быстро я бегал. И я был прав… Да, я был прав! – гордо повторил он, стряхивая с шерстки сосновую иголку. – Конечно, Белобрысый и не думает отдавать Сороку. Она привязана на чердаке. Я уже побывал у нее и договорился, что, когда стемнеет, проберусь к ней еще раз и перегрызу веревку. Сорока уже может немного летать. А на чердаке есть окошко с разбитым стеклом. Оттуда она и слетит на дорогу, по которой вы пойдете. Вам останется только взять ее с собой. Потом мы сядем в автобус и уедем. Хорошо я придумал?