— Семён Петрович, здравствуйте.

— Добрый вечер, Александр Анатольевич, давно жду вашего звонка.

— Вот я и звоню, встретиться бы надо. Хочу вам передать гонорар за ваши хлопоты.

— Это было бы очень кстати. Надеюсь, вы остались довольны?

— Очень довольны, — Шалый уже устал говорить на нормальном человеческом языке, но с Сенькой иначе было нельзя. Он возглавлял крупную торговую фирму, за «крышу» платил исправно, и давно перестал быть Сенькой Шарганом — некогда большим специалистом по отмыванию чёрных денег.

— Давайте забьём стрелку на первое число, на утро, — Шалый всё-таки сорвался на привычный для себя жаргон, — скажем, в десять утра в кафе «Дуплет».

— В десять разве кафе уже откроется? Все-таки все с похмелья будут.

— Не парься, откроется.

— Тогда договорились.

Сенька отключил телефон. Шалый ещё выпил, потом закурил. Он решил повезти Сеньку сразу после Нового Года за город, на дачу к одному из своих пацанов. Тот сказал, что в деревеньке никто не зимует, дачники бывают только летом. Пока снега немного, проехать на джипе можно. В деревне нет никого, никто им не помешает. Правда дача не отапливается, будет холодно. Шалый велел взять с собой водки и еды на пару дней, так как был уверен, что Сенька быстро не расколется. С собой помимо хозяина дачи, Шалый решил взять ещё двоих самых отмороженных бойцов.

Засыпая, Шалый проклинал тот день, когда, получая с Сеньки очередной платёж, принял его приглашение пообедать. Обед затянулся, и они с крышуемым пропьянствовали до утра. Вспоминали старые добрые времена, общих друзей и недругов. В разговоре Сенька и сообщил Шалому, что знает выход на человека, который может выполнить самую деликатную просьбу, то есть избавиться от кого угодно. Но стоит это очень дорого. Шалый выслушал и посчитал это высказывание Сеньки пьяной похвальбой. Ну, нравится Сеньке похвалиться такими связями. Да, жалко, что ли? Лишь бы платил исправно. А через неделю Шалый и брякнул, что у него есть выход на стрелка. Брякнул при всех авторитетах и в присутствии самого Дадона. И вот чем кончилось. Теперь можно опасаться, что остаток дней придется провести на зоне. Уснул Шалый лишь под утро.

ГЛАВА 15

Коля, Николай Лыков сидел в кресле перед телевизором. Ночная программа заканчивалась, и он изо всех сил боролся со сном, дожидаясь возвращения матери с вечерней смены. Он всегда её дожидался, несмотря даже на то, что утром самому нужно было рано вставать на работу. Так уж у них повелось. Много неприятностей доставил Коля своей матери за последние годы. Ещё малолеткой связался с дурной компанией, сидел, вышел и снова сел. Но вот теперь, повзрослев, твёрдо решил завязать и уже три месяца вкалывал на заводе, куда устроила его мать. Сначала работать не очень нравилось, но постепенно Коля увлёкся ремонтом насосов и компрессоров, куда его определили, и даже находил в этом свою прелесть. К тому же и деньги платили неплохие.

Глаза Лыкова слипались, и он с трудом различал фигуры, мелькавшие на экране. Было душно, и балконная дверь была открыта. Вдруг с балкона мелькнула какая-то тень, и Коля даже ничего не успел понять, как получил страшный удар в челюсть и моментально отключился. Когда он возвратился из небытия, в комнате горел яркий свет. Коля лежал на животе посреди комнаты, руки его были стянуты за спиной наручниками. По комнате расхаживали несколько человек в пятнистой, камуфляжной форме. Один в штатском о чём-то расспрашивал Колину мать, которая смотрела на него отрешённым взглядом. Коля захотел закричать:

— Мама! Я ни в чём не виноват! Ошибка это! Прогони их!

Но у него получилось только какое-то неясное, глухое мычание. Челюсть не двигалась. По сладковатому привкусу Коля понял, что у него полный рот крови. Он попытался проглотить эту липкую массу, но ничего не получалось. Он закрыл глаза и сразу пропали красные круги, непрерывно плясавшие перед Колиным взором, всё застелила тьма.

В это время Крыленко, руководивший захватом, велел обыскать квартиру, а сам, взяв у Колиной матери ключи от сарая, вышел во двор. На улице он подогнал оперативную машину вплотную к сараю, посветил на замок. Быстро с ним справившись, он достал из машины винтовку «Смит и Вессон» американского производства с оптическим прицелом и глушителем и спрятал её в сарае. Потом закрыл дверь на замок и отъехал на машине к Колиному подъезду. Около подъезда стоял участковый милиционер:

— Надо понятых, двоих в квартиру, двоих пришли к сараю.

Через полчаса Крыленко по всем правилам изъял винтовку из Колиного сарая, что и засвидетельствовали понятые, расписавшись в протоколе. В квартире люди Крыленко перевернули всё вверх дном. Так как им самим было непонятно, что нужно искать, то они просто открывали очередной ящик стола или комода и вытряхивали их содержимое на пол, на середину комнаты. Потом несколько человек прошлись по этой куче барахла грязными сапогами. Через полчаса после начала обыска чистенькая «хрущевка», где проживал Коля Лыков со своей матерью превратилась в помойку. Зашедший в квартиру Крыленко, увидев этот бардак, выругался про себя:

— Заставь дураков Богу молиться.

Он остановил обыск, затем вышел в прихожую и нашел на полочке для обуви пару не старых кроссовок.

— Это обувь Вашего сына? — спросил он мать Коли. Та не сразу поняла, что от нее хотят. Крыленко повторил вопрос громче, уже тыкая кроссовками прямо ей в лицо. Женщина только кивнула. Далее был составлен протокол об изъятии кроссовок, который подписали понятые, которые присутствовали в квартире при обыске. У этих двоих пожилых людей, которые жили с семьей Лыковых на одной лестничной площадке больше трех десятков лет, действия полицейских не вызвали никаких эмоций. Они не возмущались погромом, испорченными вещами, хамским поведением, и тем более не стали об этом писать в протоколе, хотя такое право им законом предоставлено. Они этим правом не воспользовались не только потому, что побоялись. Они были уверены, что только так и должна вести себя полиция, когда приходит в квартиру к преступнику. Что Коля Лыков совершил преступление — они не сомневались, просто так ни к кому с обыском не приходят. Так было на их памяти всегда. И при Сталине, и при Брежневе. Почему сейчас должно быть иначе?

Колю бросили в машину и повезли в уголовный розыск. Мать Коли Лыкова так и осталась сидеть на диване, уставившись тупым взглядом на беспорядок в квартире. Даже шум отъезжавших машин не смог её отвлечь. Понятые, перешагивая через разбросанные вещи, отправились домой с чувством выполненного гражданского долга.

ГЛАВА 16

Кривцов поставил машину и посмотрел снизу на окна своей квартиры. На кухне горел свет. Он невольно поймал себя на мысли, что этот факт ему нравится. Кривцов никогда не был женат и не собирался этого делать. Работал он нечасто. Как и хороший шпион передает информацию не чаще одного раза в несколько лет, Кривцов тоже старался больше одного раза в год не работать. Это только в кино какой-нибудь очередной Штирлиц общается с центром каждую неделю, да еще и по рации, да еще и из того города, где сам живет. Но, на то это и кино. Поэтому времени для общения с женщинами у Кривцова было достаточно. Иногда он жил с какой-нибудь женщиной по нескольку месяцев. Но потом совместная жизнь ему надоедала, и он легко возвращался к одиночеству, которое его не страшило, так как он к нему привык. Но вот это освещенное окно что-то на миг пробудило в его воспоминаниях. Он попытался вспомнить это что-то, но так и не смог.

Кривцов снова посмотрел на свое освещенное окно и достал сигарету.

— Второго января я закажу Моне документы. За хорошие деньги Моня расстарается и за неделю их сделает, — прикидывал про себя Кривцов, — по ним я куплю билет куда-нибудь в Европу. Пока Моня ковыряется, нужно здесь закончить все дела, замести все следы. И первое, что надо сделать, это избавиться от Кирюхи.

Кирюха, а на самом деле, Кирин Александр Николаевич, был для Кривцова все последние годы незаменимым человеком. Именно он искал для Кривцова работу, и он приносил деньги за выполненный заказ. Конечно, и сам Кирюха имел неплохой процент и, благодаря Кривцову, преуспевал. После знакомства с Кирюхой Кривцов в своей деятельности перешёл на совсем другой уровень. Все последние заказы оплачивались безналом. Кирюха подыскал Кривцову хороший германский банк, открыл счёт на предъявителя, и исправно пополнял его после каждой операции. Состояние счёта Кривцов мог проверить по Интернету, связавшись с банком. Секретный пароль для снятия со счёта имелся только у Кривцова. Кирюха мог только пополнить счёт, но произвести иные операции он не мог. Заглянув на свой счёт ещё до последней «операции с женихом» Кривцов обнаружил, что денег там предостаточно, чтобы прожить оставшуюся жизнь где-нибудь в тихом месте на берегу тёплого моря. В принципе можно было карьеру завершать и исчезнуть. Но тут Кирюха принёс такое заманчивое предложение, что Кривцов решил его принять. Однако то, что это будет в последний раз, он решил твёрдо и окончательно. Поэтому и начал готовиться к своему исчезновению заранее. Ничего не подозревающий Кирюха выполнил свою часть работы как обычно на самом высоком уровне. Винтовка была самой современной, почти пристреляна, информация о жертве была исчерпывающей, так что выполнить работу было делом техники для хорошего стрелка. Единственным упущением являлось то, что заказчик расплатился наличными. Когда Кирюха раскрыл перед Кривцовым кожаную сумку, битком набитую пачками евро, то Кривцов даже немного ошалел. Раньше он никогда не видел такого количества денег в одном месте. Он отсчитал Кирюхе его долю, но в сумке как будто и не уменьшилось. Кирюха предложил Кривцову переводить деньги на счёт в Германию постепенно, чтобы не вызвать подозрений. Но Кривцов отказался. Он застегнул сумку и положил её в ячейку камеры хранения на железнодорожном вокзале.