— Кто же был «тот человек»? — не выдержал я.

— Секретарь наш, Василий Петрович Сергейко. После той поездки я и написал это. Когда‑то в юности стихами баловался — и вот вернулся.

Но не хлебом единым жив человек. Сергейко прекрасно справлялся и с другими заботами секретаря райкома партии. В районе активно развивалась социальная сфера, велось большое жилищное строительство. Причем не только в районном центре, а и во всех населенных пунктах. За десять лет сумели отстроить новые школы, детские сады, вели большое дорожное строительство, развивали коммунальное хозяйство.

Сколько же забот было на плечах секретаря сельского райкома партии! Везде успеть, вникнуть и разобраться в ежечасно меняющейся обстановке, держа в голове уйму вопросов, не забыть поздравить механизатора или животновода с днем рождения, встретить делегацию из соседнего района, выступить с приветственным словом на конкурсе пахарей, завернуть по пути в райком к председателю колхоза и теплым словом подбодрить его, потому что идет ночная уборка хлеба, строго спросить с разгильдяя, не умеющего дорожить народным добром, вспомнить о жене, детях, без ропота принимавших круглосуточный режим работы секретаря райкома, о уже появившихся внуках. Да что там жена и дети? Весь район знал и чувствовал, что и как делал секретарь райкома, как жил и работал. Отсюда авторитет, а он, как известно или есть, или его нет. Сергейко авторитетом в районе, да и не только в районе — на всей Кубани в годы работы первым секретарем Ленинградского райкома партии пользовался огромным.

Как тут не вспомнить мудрые слова Овидия:

— Незачем годы считать: люди живут и подольше. Суть не в годах, а в делах — их то и надо считать.

ШВЫДКОВ

1

Вначале любопытное «ретровью» М. Ханух, опубликованное в газете «Новороссийский рабочий» за 21 декабря

1991 года, а затем — авторский комментарий и некоторые размышления «по поводу».

«БЕЛАЯ ВОРОНА» В ПАРТАППАРАТЕ» — так называлась публикация, предваряемая короткой редакционной подводкой.

Яков Григорьевич Швыдков в 1967–1973 годах возглавлял Новороссийский горком КПСС. Его искренне уважали новороссийцы, коммунисты ставили в пример его скромность, искренность и принципиальность. Но однажды партийное начальство высказало роковое: «Есть мнение», и пленум городского комитета КПСС послушно проголосовал за освобождение от должности своего еще вчера обожаемого лидера.

— Не хочу вам льстить, Яков Григорьевич. Но это действительно так: ни от одного человека в Новороссийске не слышал я в ваш адрес худого слова. Об одном секретаре горкома говорили как о строителе — распространителе питейных заведений; другой вошел в историю города как сокрушитель этих самых «распивочных». Про Журкина говорили, что приехал он в наш город из ЦК, чтобы использовать Новороссийск как трамплин для партийной карьеры. А с вашим именем связывают приход в город «большой воды», строительство троллейбуса.

— Не думаю, чтобы я всем пришелся по вкусу. Кого‑то пришлось исключать из партии, кого‑то лишать руководящего кресла. Нет, я не могу сказать, что я был благостным секретарем. Наверное, как все люди, не без греха.

— И как же с вами боролись — подкупом, угрозами?

— Было и то, и другое, и третье.

— А что такое третье?

— Это когда из очень высокой инстанции тебе вдруг звонят. Интересуются проблемами, обещают всемерную поддержку. И походя, как бы между прочим, обронят: «Ну, что ты против Икса (Игрека) затеял дело? Кто не ошибается?» (Это о махровом ворюге!) Или похлопочут об ордене для бездарного и безнравственного местного «божка» — своего приятеля или собутыльника.

— И вы понимали, что плетью обуха не перешибешь…

— Я боролся, насколько хватало сил.

— Это вам и не простилось?

— Я сохранил очень добрые воспоминания о предшественнике Медунова Золотухине. Мы его между собой называли «дедом». Григорий Сергеевич был человеком глубоко порядочным и принципиальным.

— Мне рассказывали: Золотухин прочил вас во вторые секретари крайкома. Потом его самого «сменили». И явился Медунов. Кстати, вы были с ним до этого знакомы?

— Мы были с ним соседями. Я был первым секретарем Туапсинского горкома, а Медунов — Сочинского. И однажды он даже возил меня на дачу Сталина.

— Правда ли, Яков Григорьевич, что вы пишете стихи, ведете дневник?

— Знаете, это несерьезно. Дневник вел. К сожалению, нерегулярно.

— Но ваш разговор с Брежневым по телефону наверняка записан в дневнике?

— Разговоров было не один, а два. Я их записал по горячим следам.

— Это было накануне вручения городу Золотой Звезды Героя?

— Нет, это было 14 сентября 1973 года. И на следующий день, 15 сентября.

Ниже, с позволения Я. Г. Швыдкова, приводятся фрагменты дневниковой записи:

«Между 12 и 13 часами позвонил по ВЧ Леонид Ильич Брежнев. Он поздравил трудящихся Новороссийска с наступающим праздником, днем освобождения от фашистских захватчиков.

Леонид Ильич сказал, что 260 дней, проведенных в боях за Новороссийск, остались в его памяти как дни жесточайших боев, и он всегда будет их помнить. «Я очень хотел бы быть вместе с вами в эти торжественные дни для Новороссийска,

— сказал Брежнев, — но дела, обстановка, которая тебе известна, не позволяют принять участие в торжествах. Свое желание я выразил в письме, которое будет направлено в адрес новороссийцев.

Очень доверительно хочу сообщить, что мы с товарищем Гречко направили в Политбюро Записку о присвоении городам Новороссийску и Керчи высоких званий городов — героев. Я думаю, что это правильно, города заслуживают награждений.

Записка в Политбюро рассмотрена. Восстановлена историческая справедливость с награждением орденом Ленина и медалью «Золотая Звезда». Решение подписано, текст Указа будет опубликован 15 или 16 сентября.

Давай мы с тобой посоветуемся».

Я сообщил Леониду Ильичу, что у нас торжественное заседание будет 15–го в 17.00, а митинг 16–го в 10.30.

«Ну что ж. Это хорошо, — продолжил Л. И. Брежнев. — Тогда Указ мы опубликуем завтра. По поводу 30–летия разгрома фашистов я пришлю письмо, а по награждению — телеграмму. Вы их обнародуйте на торжественном собрании. На митинге повторите и письмо, и телеграмму.

Что касается документов, которые будете принимать, Вы их адресуйте ЦК КПСС, Генеральному секретарю Л. И. Брежневу, Президиуму Верховного Совета СССР — Председателю Президиума Николаю Викторовичу Подгорному, Совету Министров СССР — Председателю Алексею Николаевичу Косыгину. В тексте же пишите, что считаете необходимым.

В тексте письма, которое вам посылаю, я отмечаю действия трех армий. Вы в тексте не забудьте сказать об этом, — подчеркнул Брежнев, — упомяните 56–ю, которой командовал Гречко».

— Брежнев тогда так и не приехал в Новороссийск?

— Он приехал на следующий год, на вручение городу наград.

— Но вы уже не были первым секретарем горкома КПСС. Что за причина была снимать вас с работы? Ведь у вас же ладилось здесь дело?

— Вскоре после того, как меня избрали первым секретарем горкома в Новороссийске, были определены важнейшие направления в деятельности городской парторганизации. Первое — решение проблемы снабжения города водой. Старожилы помнят: воду в город возили танкерами. Каждый пленум, каждое собрание актива городской парторганизации начинались и заканчивались разговором о воде. Приход большой воды планировался в 1974 году, а вода пришла в город в 1971–м, 4 ноября. Мы получили по этому поводу приветственную телеграмму Л. И. Брежнева.

Второе направление — решение жилищной проблемы.

— И она по сей день не решена. И вряд ли очередь на жилье иссякнет в ближайшие годы.

— Тем не менее, сооружение домостроительного комбината состоялось. И благодаря этому мощности базы стройиндустрии города возросли вдвое.