- О ком это вы? - робко поинтересовался Виктор.

     - Об одном нашем бывшем знакомце, -  расплывчато  ответил  Смирнов  и

добавил озабоченно:  -  Проверьтесь,  ребята,  ничего  не  забыли?  Ребята

проверились, и оказалось, что ничего не забыли.

     - Нам долго еще? - спросил Виктор.

     - Долго. Очень долго. Можешь поспать, -  откликнулся  добрым  советом

Смирнов.

     - Не хочется.

     - Тревожно? - догадался о Викторовом состоянии Казарян.

     - Я просто в автомобиле спать не умею, - соврал Виктор.

     - А я умею, - сказал Казарян и, предупредительно зевнув, разлегся  на

заднем сидении.

     ...Проснулся он потому, что "олдсмобиль"  остановился.  Не  было  уже

ночи, в окнах машины серела предрассветная сумеречность.

     - Где мы? - спросил Казарян.

     - В тридцати верстах от Твери, - ответил Смирнов.

     - А-а-а, - удовлетворенно промычал Казарян и опять закрыл глаза.

     - На Волгу посмотри, балда! - посоветовал Смирнов и, открыв дверцу, с

трудом  выбрался  из-за  руля.  Утренний  холодок  через  открытую  дверцу

забрался в салон и ликвидировал сонный казаряновский уют.  Казарян  не  то

ахнул, не то опять зевнул, сел и тоже открыл свою дверцу.

     Чуть внизу, сразу же за жидкими кустами мощно  катила  к  Каспийскому

морю еще охватываемая взглядом верхняя Волга. В  предрассветном  безветрии

на ее поверхности не было ничего,  что  обозначало  бы  движение,  но  она

неотвратимо катила и катила.

     - В первый раз я ее такую узкую вижу, - признался Виктор.

     - Господи, красота-то какая! - вдруг ощутил все Казарян.

     - Волга, -  подвел  итог  Смирнов,  вздохнул  и  предложил:  -  А  не

перекусить ли нам?

     Взявший на себя хозяйственное обеспечение операции Александр Петрович

был щедр и предусмотрителен: в багажном отделении "олдсмобиля"  находилась

битком набитая продуктами объемистая сумка. Раскрыв ее, приятно удивились.

И аккуратные бутерброды с чем хочешь, и овощи с рынка, и фрукты с  юга,  и

водочка, и коньячок, и два громадных китайских термоса.

     - Согреться бы  не  мешало,  -  вожделенно  посматривая  на  бутылки,

индифферентно поразмышлял вслух Виктор. Смирнов глянул на него и, снимая с

термоса сверкающую крышку-стакан, охотно согласился:

     - Сейчас согреемся.

     И разлил по кружкам крепчайший, но уже  пахнущий  веником  от  долгой

закупорки чай. Пожевав бутерброды и  попив  чайку,  и  вправду  согрелись.

Освободились от ночного оцепенения, захотели действовать, двигаться.

     Двинулись. За Тверью по мосту переправились на левый  берег  Волги  и

въехали в нескончаемые сырые леса. Рассвело окончательно, но свет  низкого

солнца был только в вершинах леса, а внизу, в  ущелье  меж  хвои,  на  дне

которого тянулся неширокий асфальт, была глухая серость. И ни души кругом,

ни жилья, ни звука человеческого. Дорога,  деревья,  узкое  небо  наверху.

Лишь изредка по-хозяйски каркали недовольно пролетавшие крупные вороны.

     - А мы туда едем? - обеспокоенно спросил Виктор.

     - Куда туда? - захотел уточнений Смирнов.

     - Куда нам надо.

     - А надо ли нам туда? - философски заметил с заднего сиденья Казарян.

     В  общем,  хорошо  поговорили,  скрывая  друг   от   друга   ощущение

приближающейся с каждым километром их движения опасности.

     - Господи, наконец-то, деревня! - обрадовался Виктор, увидев  впереди

разрыв в стене леса, в котором помещались темно-серые избенки.

     Деревня эта была мертва. Она стояла в  километре  от  шоссе,  и  они,

проезжая мимо, увидели издалека, что окна всех  домов  наглухо  заколочены

такого же, как срубы,  темно-серого  цвета  досками.  Деревня  эта  умерла

давно.

     Дорога чуть  поднималась  к  водоразделу.  "Олдсмобиль"  добрался  до

вершины, и они  увидели  солнце  сегодня  в  первый  раз.  Оно  слепило  и

радовало.  Смирнов  опустил  светозащитный  щиток   и   сбавил   скорость.

Спускались к болоту, через которое дорога шла по высокой насыпи.  Даже  не

болото то было, так,  вековые,  уходящие  за  горизонт,  заросшие  древней

нетронутой ряской черные лужи.

     Бесконечная  тоска  и  неподвижная  безнадежность.  И  поэтому  вновь

возникший мрачный хвойный лес казался симпатичным и живым.

     Руля левой, Смирнов правой подобрал с пола карту охотника и рыболова,

офицерским глазом оценил нужный квадрат и оповестил томившихся спутников:

     - Верст через десять-пятнадцать Сычевка.

     - А на кой ляд мы в ней  оказались?  -  выдал  предполагаемый  вопрос

аборигенов Казарян.

     - Дом покупаем. Теперь все дома норовят купить в сельской  местности,

- ответил Смирнов. - Ты покупаешь, Ромка.

     - Покупать так покупать, - согласился Роман, а Виктор усомнился:

     - Кто же в такой глуши дом покупает?

     - Глушь, Витя, это когда бездорожье.  А  здесь  цивилизация.  Увидишь

еще, сколько здесь ушлых москвичей  поселилось,  -  наставительно  развеял

Викторовы сомнения Смирнов.

     И, действительно,  цивилизация.  Село-поселок-городок  Сычевка  ловко

расположился на высоком берегу неширокой, но глубокой и чистой реки. Часть

домов - в большинстве с кирпичными первыми этажами - стояли, как  положено

стоять им в русском городе: фасадами к реке и к улице, ведущей вдоль реки.

Одноэтажные избы же были обращены к реке задними дворами и огородами,  как

в деревне. А за главным порядком на второй  улице,  как  прыщи,  выскочили

дурацкие советские пятиэтажки, соцпоселок, значит.

     Миновав мост, "олдсмобиль" проехал по набережной и выбрался к центру,

к пятиэтажкам. Но и там не стал задерживаться: скрылся в  узком  и  кривом

сельском переулке, идущем от центра и остановился. Смирнов глянул на часы.

По городскому была несусветная рань: шесть часов утра, но бабы,  в  четыре

выгнавшие коров пастуху, уже склонялись в огородах.

     Вышли, размяли сильно затекшие от долгого сидения руки-ноги.

     - Вы походите здесь, порасспрашивайте насчет где,  как  и  что  можно

купить в предместьи или близких деревнях, - распорядился Смирнов.

     - А ты? - поинтересовался Казарян.

     - А я на травке полежу у  ихнего  почтамта.  Интересно,  когда  почту

привезут, а еще интереснее, кто за корреспонденцией наведываться будет.

     Почтамт находился не в официальном загоне из трех  домов  -  райкома,

гостиницы и жилого дома для начальства, а на набережной, в дореволюционном

еще домике почтмейстера. Смирнов, действительно,  лег  на  травку,  благо,

чего-чего, а травки в Сычевке было  предостаточно,  и,  дырявя  от  нечего

делать  искусственными  зубами   лист   подорожника,   принялся   бездумно

оглядывать окрестности.

     В шесть сорок прибыл голубой фургончик с областным номером. Водитель,

он же грузчик, он же экспедитор совместно с веселой толстой хозяйкой почты

выгрузили  пачки  газет,  ящики  посылок,  мешки   с   письмами.   Хозяйка

расписалась в бумажке, и фургончик уехал.

     Ровно в семь у почты остановился камуфлированный  газик,  и  из  него

выпрыгнули  двое  камуфлированных  молодцев  в  черных  беретах.  Постояли

недолго,   посмеялись   слегка   (Смирнов    успел    щелкнуть    японской

малюткой-фотоаппаратом), вошли в дом и вскорости вышли оттуда с  небольшим

мешком. Быстро уселись в газик и отправились восвояси. Смирнов  на  всякий

случай сфотографировал их задок  с  двухбуквенным  номером  и  поднялся  с

травы.

     У "олдсмобиля" оживленно  колбасились  местные  мальчишки,  пока  еще