— Вижу, ты носишь меч, — сказал он.

Рэндал кивнул, продолжая молчать.

После еще одной долгой паузы старик велел:

— Отбрось его.

Рэндал медленно расстегнул пояс. Короткий меч перешел в его руки незадолго до переселения в замок Дун; прежде он принадлежал его отцу, а до этого — отцу его отца Рэндал держал ножны с мечом и чувствовал знакомую тяжесть. Каждая клеточка его тела знала, как ловко ложится в руку этот меч, как свистит его клинок при взмахе. Поколебавшись, он отшвырнул меч и услышал, как лязгнуло о камни тяжелое лезвие.

Железный звон медленно растаял, и Рэндалу стало горько и одиноко. Тишину нарушил Мэдок, и голос его показался мальчику странно незнакомым — это был голос чужака, а не привычного спутника в многомесячных странствиях.

— Почему ты хочешь стать волшебником?

Рэндал поднял глаза на северянина. Этот же самый вопрос Мэдок задавал ему и прежде, но мальчик до сих пор не нашел на него ответа. В отчаянии он произнес единственное, что пришло в голову.

— Потому что я не хочу быть никем другим.

Светловолосый мужчина на другом конце стола бросил на Мэдока взгляд, значения которого Рэндал не понял, и спросил:

— Сколько книг ты прочитал?

— Ни одной, мастер.

— Тогда учиться тебе будет трудно, — сказал светловолосый, будто жалея Рэндала. — Большинство учеников до поступления к нам прочли хотя бы один том.

Мастер Краннах поманил Рэндала.

— Подойди сюда, мальчик.

Рэндал приблизился к столу. Вдруг, к его удивлению, Краннах вручил ему зеркало — настоящее, стеклянное, а не просто кусок полированного металла.

— Держи, — велел волшебник. — И не выпускай, пока я не скажу.

Рэндал кивнул.

— Хорошо, мастер.

Через минуту он почувствовал, что зеркало в его руке становится теплее. Рукоятка все нагревалась и нагревалась, стала сначала горячей, потом раскаленной. Зеркало замерцало, между пальцами струился его голубовато-белый свет. Рэндал прикусил губу. Ему казалось, он снова в замке Дун и слышит голос сэра Паламона; в тот день, когда Рэндал на тренировке сломал ключицу, мастер военных искусств говорил: «Рыцарь не кричит от боли».

Рэндал перевел взгляд на величественную группу за столом. «И волшебники тоже не плачут, — сказал он себе. — Если я сейчас закричу, то никогда не стану волшебником…»

Он так углубился во внутреннюю борьбу, что не сразу заметил, как зеркало начало меняться. Рукоятка уже не обжигала пальцы. Она была тепловатой и мягкой и раздувалась, становясь все толще и толще. А потом зашевелилась.

Теперь Рэндал держал в руке не простое зеркало. Вокруг его руки обвилась длинная зеленая змея. В воздухе мелькал раздвоенный язык; змея разинула пасть и бросилась на мальчика. Острые зубы глубоко вонзились в шею Рэндала. Тело пронзила невыносимая боль, чувство онемения охватило лицо, расползлось по груди и рукам. Пальцы тоже потеряли чувствительность. В отчаянии мальчик; изо всех сил стискивал чешуйчатую извивающуюся тварь.

«Если выпущу, я никогда не стану волшебником…»

Затем онемение достигло глаз. Комната расплылась и почернела. Перед тем, как потерять сознание, мальчик услышал голос Мэдока: тот властно заговорил на Древнем Наречии.

И в тот же миг пелена спала с глаз Рэндала. Зеркало в его руке опять было всего лишь зеркалом и отражало его собственное бледное, испуганное лицо.

Дрожа всем телом, Рэндал смотрел на свое отражение. Будто во сне, он снова услышал голос старика.

— Тебя приняли в школу — на испытательный срок. Знаешь ли ты, почему я велел тебе бросить меч?

— Потому что волшебники не носят оружия, — ответил Рэндал. — Это все знают.

— Отчасти это так, — сказал колдун. — Но этот жест символизирует конец твоей прежней жизни и начало новой. Ты должен оставить позади свои старые детские вещи.

Рэндал едва не усмехнулся. Ему представилось, как вспылил бы сэр Паламон, если бы при нем кто-нибудь назвал меч, пусть даже тренировочный, «детской вещью».

Потом заговорила женщина. Взгляд ее был чист и уверен; Рэндалу показалось, что она неведомым образом прочитала его мысли.

— Тебе придется усвоить ряд правил, — сказала она. — Во-первых, ты никогда не должен ни нападать, ни защищаться мечом, клинком или любым другим рыцарским оружием. Они запретны для тех, кто владеет магическим искусством. Во-вторых, ты обязан всегда говорить правду и только правду.

«Это легко», — подумал Рэндал.

Женщина печально покачала головой.

— Нет, — возразила она. — Нелегко.

Рэндал вздрогнул. «Неужели она вправду умеет читать мысли?»

— Нет, — ответила женщина. — Я не читаю твои мысли. Просто каждый новичок, приходящий сюда, думает об одном и том же. Считай это первым уроком: не каждый удивительный трюк есть проявление волшебной силы.

На этом разговор окончился. Безмолвный проводник Рэндала снова появился из тени и вывел его из здания на длинную галерею, тянувшуюся вдоль стен. Откуда-то издалека доносились аппетитные запахи готовящейся пищи, слышался гул голосов.

Как только они дошли до конца галереи, проводник остановился и откинул капюшон. Перед Рэндалом предстал улыбающийся юноша, на вид чуть-чуть постарше его кузена Уолтера, оставшегося в замке Дун.

— Привет, — поздоровался юноша. Его акцент звучал непривычно для ушей Рэндала — он не походил ни на певучий северный говор Мэдока, ни на резкие гортанные тона в речи Краннаха. — Познакомимся же, раз уж нам предстоит прожить здесь вместе не один год. Кто ты такой?

— Меня звать Рэндал.

Юноша с любопытством взглянул на него.

— Рэндал — и все?

Мальчик на минуту задумался. Он решил стать волшебником по своей воле, не посоветовавшись с семьей, поэтому ему показалось нечестным воспользоваться родовой фамилией.

— Да, Рэндал — и все, — ответил он. — До поры до времени.

Юноша кивнул, не удивившись.

— А я Питер, издалека, из южных стран, — представился он с легким поклоном. — Был учеником госпожи Пуллены — той самой дамы, с которой ты только что беседовал. Потом стал вольным подмастерьем, отправился путешествовать самостоятельно, а теперь вернулся, чтобы сдать главный экзамен на мастерство. Госпожа Пуллена время от времени дает мне небольшие поручения — «раз уж ты все равно не в классе и не тратишь слишком много времени на учебу, поработай немножко на меня».

Питер так умело подражал голосу волшебницы, что мальчик невольно рассмеялся. Но вдруг, опомнившись, замолчал.

— Не тревожься, — ободрил его Питер. — Если смех помогает тебе освоиться, смейся, сколько душе угодно.

Питер провел Рэндала по галерее в соседнее здание. Они поднялись по крутой деревянной лестнице на третий этаж. Гобеленовые занавесы, свисавшие со стропил, разделяли верхнюю залу на небольшие закутки.

Рэндал выглянул в окно и убедился, что Школа состоит не из одного строения, как ему показалось вначале. Она представляла собой хаотичное нагромождение зданий самых разных размеров и стилей, соединенных то тут, то там бесчисленными переходами и арками.

Посреди длинного зала Питер остановился и позвал:

— Эй, Боурин!

— Чего тебе? — отозвался откуда-то ворчливый голос.

В ту же минуту из-за тяжелого гобелена высунулась рука и отдернула занавес. За ним открылся альков. Там, откинувшись на спинку большого деревянного кресла, сидел высокий юноша, перед ним на столе лежала раскрытая книга. Он сердито поднял глаза на Питера.

— Не видишь, я занят?

— Как же мне видеть, ты же спрятался, — ответил Питер. — Кем ты меня считаешь, колдуном?

Боурин окинул его хмурым взглядом.

— Тысячи шутов ищут себе покровителей, а ты бесплатно сыплешь шутками направо и налево. Чего тебе нужно на этот раз?

— Нужна комната для моего друга, — ответил Питер. — Его зовут Рэндал, он только что прибыл.

— Посели его с Гаймаром, — посоветовал Боурин. — Во всех остальных комнатах уже живут по двое-трое. А теперь, если у тебя нет более серьезных дел, оставь меня в покое. Завтра я должен представить экзаменационное видение для мастера Лэрга.