— Вы ведь младший брат Тьерри и Робера Аркуров? — сразу огорошил меня настоятель. — Я слышал, вы приехали вчера утром…
Коленька едва слышно кашлянул, словно говоря: “Ничего себе!”, а я вновь убедился, что любые новости здесь становятся достоянием общественности быстрее, чем можно вообразить. Не прошло и суток, а о нашем прибытии извещены все и каждый. Можно было бы сказать “знает каждая собака”, но боюсь обидеть брата ордена Domini Canes, “Псов Господних”.
— Называйте меня отец Фернандо, — представился священник. — Полагаю, вас привело в храм отнюдь не желание помолиться? Что ж, готов выслушать, гости из столицы появляются в Сен-Флорантене реже, чем хотелось бы. Давайте пройдем ко мне, угощу чаем…
Настоятель принял нас доброжелательно, препроводил в свой дом при церкви — одноэтажный чистенький коттедж, усадил за стол и посоветовал не стесняться, раз уж мы зашли для светской беседы.
Я сразу отметил, что отец Фернандо является страстным коллекционером книг, его библиотека вызывала чувство невольного благоговения. В условиях гермесского захолустья собрать несколько тысяч томов — это почти подвиг, большинство изданий приходится заказывать с Земли по каталогу, транспортировка стоит недешево. Священник обязан быть хорошо образован, а если он увлекается не только духовным чтением (на полках обнаружились справочники по астрофизике, биологии и даже работа Жерара Ланкло “Мир торжествующей жизни”), то из предстоящей беседы может выйти толк!
Пока кипятился чай, отец Фернандо абсолютно непринужденно рассказывал о себе, чем полностью избавил нас от излишней скованности. Настоятель оказался испанцем, девять лет назад закончил духовную академию в Толедо, вступил в орден святого Доминика и принял сан. На Гермесе оказался по собственному желанию, служить в епархиях на других планетах можно только добровольно.
С любой точки зрения Сен-Флорантен — дыра дырой, медвежий угол, каких поискать, но отцу Фернандо здесь нравится: если и искать настоящего спасения души, то вовсе не на цивилизованной Земле, где понятие “Бог” давно начало превращаться в нечто отвлеченное и полузабытое, а в кромешном захолустье.
— Печенье с медом. — Священник поставил на стол плетеную корзиночку. — Экономка готовит, пальчики оближете, господа. Свободного времени достаточно, а потому я готов выслушать любые вопросы. О вас, мсье
Аркур, мне рассказывал Тьерри. Может быть, стоит представить вашего коллегу?
— Крылов, Николай, — сказал я. — Он из России, занимается биологией, научная деятельность…
Далее я выдал стандартную легенду, касающуюся нашего интереса к любым явлениям, которые могут считаться “необычными” и “сверхъестественными”. Вот, к примеру, история сына мсье Барбена — слышали, наверное?..
— Значит, “сверхъестественное”? — Отец Фернандо посмотрел на меня очень внимательно и, как показалось, неодобрительно. Выставит вон, никаких сомнений! — Господа, если вы хотите, чтобы я был откровенен в вопросах, не затрагивающих религиозной этики, и желаете получить некую помощь с моей стороны, тоже будьте до конца откровенны. Сразу несколько отчетливых нестыковок: почему два молодых человека с биологическим образованием не сидят в лаборатории и не охотятся за реликтовыми видами, а занимаются поиском “необычностей”? Если в данной проблеме заинтересован один из крупных исследовательских центров Земли, почему на Гермес не прибыла хорошо оснащенная экспедиция со всеми полномочиями и разрешением от властей? Вас всего двое, вы слишком молоды и выглядите, простите, сущими любителями. Добавлю, что в прежние времена никто и никогда не задумывался, что на тихой и безмятежной планете могут встретиться некие “странности”…
Я замялся, не зная, что ответить. Настоятель улыбнулся, сказав:
— Врать надо уметь, особенно если вы имеете дело с братом ордена, почти шестьсот лет профессионально занимавшегося инквизиционным следствием… В Толедо хорошо учили отличать, где правда, где полуправда, а где откровенная ложь. Так вот: вы говорите только половину правды. Давайте начнем всё сначала. Осмелюсь предположить, что вы питаете личную заинтересованность в поставленном вопросе. Нет?
— Питаем, — размашисто кивнул я. — Николай, покажи что-нибудь!
— У вас был тяжелый перелом левого предплечья, — не задумываясь сказал Крылов отцу Фернандо. — В детстве или юности. Осколочный, обе кости — лучевая и локтевая. Судя по тому, что остались титановые пластины и шунты, регенерирующая РНК-терапия не помогала, вы едва не потеряли руку. А еще была травма позвоночника, делали пластику дисков в грудном отделе.
— Кхм… — Я бы не сказал, что священник очень удивился, но слегка побледнеть Коленька его заставил. — Все правильно. В двенадцатилетнем возрасте я попал в авиационную катастрофу, частный самолет родителей разбился, выжил я один. Чудом. После этого и решил посвятить жизнь Богу и Церкви… Еще что-нибудь?
Корзиночка с медовым печеньем медленно поднялась к потолку, описала круг по комнате и аккуратно приземлилась на каминную полку. Крылова это совершенно не напрягало, он даже не пошевелился.
— Рассказывайте — Отец Фернандо резко подался вперед и хлопнул ладонью по столу. — Во всех подробностях. Постарайтесь не упустить ни одной детали! Считайте, будто вы пришли на исповедь!
— Мистичность католицизма часто приносит пользу, — меланхолично говорил священник, глядя на стаканчик с красным вином, стоявший перед ним. За окнами пылал яркими красками закат, мы сидели в гостях у отца Фернандо почти восемь часов — единственный перерыв в беседе сделали на время вечерней мессы. — Люди до сих пор видят то, что смертным видеть не положено, каким-то образом соприкасаясь с “миром невидимым”. Раньше, когда человек стоял ближе к Господу, явления ангелов или демонов общественность ничуть не шокировали, являясь делом вполне обыденным. Средневековье в этом отношении оказалось наиболее плодотворной эпохой, Дева Мария приходила не только к святым Франциску или Доминику, Она могла явиться пастуху или рыцарю, ребенку, простому монаху… Вера приводила в движение народы и меняла облик цивилизации.
— Чем больше людей во что-то верит, тем больше вероятность существования этого “чего-то”? — спросил Крылов.
— Почти. Святые мощи исцеляли, колдовство ведьм действовало, божественные молнии поражали нечестивых, а святой мог наложением рук избавить от проказы. Нам это трудно понять, но осталось множество свидетельств, заслуживающих доверия, — о чудесах на полном серьезе писали даже скептики наподобие Абеляра. Причем о единичных прецедентах говорить не приходится, массовость некоторых сугубо мистических проявлений может поразить любое воображение. Да вот вам пример: в 1259 году все население Перузы неожиданно и неизвестно почему оказалось поражено острой манией покаяния. Одним городом не ограничилось, и через месяц—другой вся Северная Италия оказалась заполнена десятками тысяч людей, охваченных необъяснимой лихорадкой. Молодые, старые, дворяне и нищие, даже пятилетние дети с упоением предавались самобичеванию плетьми, ростовщики и воры возвращали неправедно нажитое, убийцы отдавали себя в руки родственников убитых, и эти родственники со слезами целовали их, раскрывались двери тюрем, примирялись кровные враги. Повсюду царило божественное всепрощение, и люди словно горели небесным огнем… Причем движение флагеллантов прекратилось так же быстро, как и началось. Как к этому относиться? Массовое помешательство? Или Десница Божия?
— Не могу сказать, — пожал плечами Коленька. — Ладно бы человек десять фанатиков, а тут — целая страна. Это ведь невозможно!
— Да разве? Народы того времени невероятно легко поддавались впечатлению минуты и доходили до совершенно немыслимого исступления. Вспоминаем XII век и “детский крестовый поход”. По всей Франции и Германии можно было видеть толпы детей, направляющихся в Палестину без всяких проводников и сопровождающих. Их спрашивали:“Куда идете?”, ответ был простой: “В Иерусалим”. Родители запирали детей на замок, но они все равно убегали и пропадали, а те немногие, что вернулись, никак не могли понять, откуда взялось охватившее их бешеное желание увидеть Святую Землю. Женщин в крестовый поход не брали, так они, чтобы удовлетворить религиозное рвение, почему-то раздевались и сотнями бегали по улицам городов и дорогам. Голыми. Как это разумно объяснить? Массовость таких явлений в Средневековье была почти нормой…