Темпл сбежала по ступеням и распахнула входную дверь. А затем все замедлилось. Она оглянулась. В полумраке мелькнуло лицо Мори. Глупыш смотрел на нее из столовой. Он все еще сидел в углу, сжимая в руках стеклянный шар с узором из тонких лент.

Мори. Его имя повторялось в ее уме. Мори. Мори. Мори. Словно аналог чего-то хорошего. Словно красивый знак, выжженный на ткани ее усталого мозга. Затем оно смешалось с другим именем. Малкольм. Опять Малкольм. Всегда Малкольм. Как много всего она сохранила в памяти для размышлений в свободное время. О скольких событиях ей следовало вспомнить и подумать, когда вокруг все успокоится!

Мори.

Темпл повернулась к двери и поднялась на первую ступень крыльца, затем на вторую и третью, пока не заметила девочку, стоявшую перед ней. А когда она заметила ее, стало слишком поздно. Это была Милли, дочь мутантов. Наследница Земли. Милли с зубами-лопатами. Переросшее дитя, похожее на куклу, хотя по росту она превосходила Темпл на дюйм или два. Ее кожа, рвавшаяся на суставах, уже почти полностью исчезла на одной руке. Наверное, плоть ее тела росла быстрее, чем оболочка. На ней было то же клетчатое платье, что и в прошлый раз, когда Темпл видела ее.

Голос девочки, нечленораздельный, басовитый и грозный, прокричал одну фразу:

— Я убью тебя!

Она держала какой-то длинный предмет, неловко направляя его на свою обидчицу. Услышав выстрел, Темпл поняла, что в руках у Милли была винтовка.

Она отступила на несколько шагов назад и упала на колени посреди газона — на мокрую и переросшую траву. Что-то было не так. Что-то неправильное происходило с ее телом, и она чувствовала это. Все менялось. Темпл ощущала перемены на кончиках пальцев и за зрачками глаз, и в коленях, которые стали мокрыми от влаги, проникавшей сквозь брюки, и даже в более глубоких местах. Что-то было не так. Когда Темпл приложила ладони к груди и посмотрела на окровавленные пальцы, она поняла, что с ней произошло. Ее силы изливались через пулевое отверстие. Здесь, в городе призраков, на окраине Пойнт-Комфорта, штат Техас, жизнь вытекала из нее наружу.

Боли не было. Просто еще одно путешествие…

Она стояла на коленях, как просительница за все человечество. Вокруг царила тишина. Мир менялся — внезапно, но без спешки. Тут хватало времени для всего. Для бризов, дувших с моря, и для дождевой воды, утекавшей в сточные канавы. Для Мори, искавшего для себя безопасный кров. И для Малкольма, который скоро снова будет расспрашивать ее о птицах и реактивных самолетах. Тут было время и для больших вопросов, таких как красота и мщение, честь и праведность, милость Бога и медленное вращение Земли от дня к ночи и снова ко дню.

Все это простиралось перед ней, хотя и было сжато в краткое мгновение. Она могла бы видеть каждую грань мира, если бы сонные веки оставались открытыми. Она будто находилась во сне. Как в удивительных грезах, когда вы вдруг оказываетесь под водой. Вас сначала охватывает страх. Вы паникуете, но затем понимаете, что вам больше не нужно дышать и что можно оставаться под водой целую вечность. Так часто бывает во сне.

Она почувствовала, как ее тело упало на бок. Все происходило медленно и плавно. Она ожидала удара о землю, но столкновения не последовало. Ее ум мигнул, и Темпл потеряла направление. Она больше не знала, какой путь вел наверх. И снова над ней сияла луна, а под ней сновали рыбы. И она плавала с ними — сначала на поверхности реки у железнодорожной насыпи, затем между морем и небом, и весь мир ощущался ее телом, покрытым мурашками от прохладной воды.

Мозес Тодд говорил ей, что, когда люди склонялись над перилами у Ниагарского водопада, у них захватывало дух от красоты природы. Словно все переворачивалось у них внутри. А охотник Ли рассказывал, что некоторые смельчаки усаживались в бочки и неслись в них прямо к краю водопада. Темпл тоже приближалась к нему. Шум воды был настолько громким, что она вообще ничего не слышала. Как будто в ее уши сунули беруши. Температура воды точно совпадала с температурой кожи. Темпл падала вместе с ее струями, и казалось, что водопад был ее частью, — большой огромной частью. Она оставалась собой, но уже принимала другие конфигурации стихий, из которых состояло ее тело.

Она была водой. Она плыла и падала вместе с водопадом — вниз и вниз, а это требовало много времени. Ведь водопады являются одним из таинств Бога. Иногда они бывают такими огромными, что превосходят по высоте любое здание. Поэтому она продолжала падать, вращаясь в воздухе, как маленькая капля. Ее глаза оставались закрытыми, потому что она вращалась не только над струями, но и внутри себя — все время вниз и вниз.

Ей было интересно, ударится ли она о поверхность воды, услышит ли какой-нибудь всплеск. Возможно, этого не будет никогда. Потому что Бог — замечательный Бог, и Он знает много чудес бесконечности. В этой бесконечности имелись теплые места, которые никогда не заканчивались. Они были ни хорошими, ни плохими. Скорее, миролюбивыми и спокойными. И эти места находятся там, куда в конце пути приходят все странники. Фактически они везде, куда бы вы ни посмотрели. Потому что нелепо говорить о краях бесконечности.

И еще — они заставляют вас думать, что дальше будет все в порядке.

ГЛАВА 15

Когда Мозес Тодд подбежал к передней двери, он увидел, как стоявшая на коленях Сара Мэри покачнулась и упала на землю. Она походила на карточный домик, который развалился под легким дуновением ветра — беззвучно и красиво.

Его девочка. Его малышка.

— Нет! — тихо прошептал он.

Он посмотрел на Милли, которая неловко держала под мышкой винтовку.

— Будь ты проклята! — взревел Тодд.

Он метнулся к мутантке и вырвал оружие из ее рук. Прижав ствол к костлявым ребрам Милли, он дважды выстрелил в грудь девочки. Она отступила на шаг, не сводя с него изумленных глаз. Когда мутантка упала на пол, кровь уже рисовала цветы на клетках ее платья.

— Отправляйся в пекло! — крикнул Мозес, глядя вниз на девочку.

Он выстрелил еще три раза в ее тело, хотя она уже не шевелилась.

— Это было только между нами, — проревел он, не осознавая своих слов. — Дело касалось только ее и меня!

Тодд выстрелил в затылок мутантки. Он с радостью убил бы ее еще раз. Он убивал бы ее снова и снова, пока ужасная волна гнева, бушевавшая в нем, не улеглась бы, — пока ярость и страх, любовь и потеря не стерлись бы в его груди очищающей пеной насилия.

Мозес направился туда, где на траве лежала его девочка. Он встал на колени перед ней и приложил два пальца к ее тонкому горлу. Пульса не было, и он знал, что его не будет. Тодд убрал прядку волос с лица Сары Мэри и печально вздохнул.

Его девочка знала суть вещей. Она понимала всю правду о прекрасной Америке. И она никого не боялась — разве что саму себя.

Горе накатило и прошло. Пойнт-Комфорт, штат Техас, вернулся к своему безмолвию. После нескольких дождливых дней воздух был пропитан влагой с каким-то ватным, оглушающим свойством. Вокруг не звучало ни человеческих голосов, ни птичьего пения. Дождевая вода все еще капала с карнизов и сочилась по водосточным трубам соседских домов. В конце квартала что-то мелькнуло. Тодд увидел пару косматых койотов, застывших на полушаге. Они смотрели на него. Возможно, животных привлекли выстрелы, сулившие активность в этих предместьях смерти. Их взгляды встретились на миг, и два костлявых койота решили убраться подальше от третьего зверя.

Тодд вспомнил схожие места — небольшие города и поселки до начала чумы и появления слизняков. На самом деле они ничуть не изменились. Ряды домов напоминали надгробия на кладбище. На улицах виднелись ограждения, на долгие годы защищавшие этот мир от атак реальности.

Он посмотрел на лицо его девочки. Куда она ушла, эта маленькая жизнь, похожая на фейерверк? Эта горевшая яркой свечой неугомонная малышка? Тодд попытался понять по выражению ее лица, куда она могла уйти. И он улыбнулся, когда понял. Конечно же, ангелы наградили ее вечным счастьем.