— Подожди! Куда ты так спешишь?

Она последовала за ним в столовую. Мори открыл дверцы посудного шкафа и взял что-то с полки — предмет величиной с бейсбольный мяч. Сжав его в ладонях, он сел на пол в углу комнаты и начал ощупывать пальцами найденную вещь.

— Что там у тебя? Покажи.

Темпл подошла к нему и протянула руку. Мори помедлил, словно не знал, насколько он может довериться ей. Затем мужчина вложил в ее ладонь декоративное пресс-папье — стеклянную сферу с подставкой-сегментом, на которой стоял пресс. Внутри сферы находились изогнутые ленточки чернильного цвета. Они составляли красивый радиальный узор, похожий на цветок. Темпл вернула ему стеклянный шар.

— Ты точно знал, где оно находилось, — сказал она. — Значит, ты был здесь прежде. Интересно, когда тебя привозили сюда? Наверное, в детстве.

Мори сидел на полу и любовался своей игрушкой. Он держал ее по-детски, защищая приподнятыми коленями и пряча в больших руках. Он не хотел делиться с кем-то этой сферой. Она принадлежала только ему. Так целостно мог воспринимать красоту только ребенок. Темпл почувствовала, как в ее груди расцвело что-то большое — воздушный шарик счастья и любви.

— Я рада, что ты нашел эту штуку. Действительно рада.

Было видно, что столовую не убирали годами. И казалось, что хозяева покинули дом перед самым ужином. Около круглого стола стояли четыре стула. Спрессовавшийся слой пыли покрывал посуду и салфетки. Темпл провела кончиком пальца по одной из тарелок, и на ее поверхности появилась белая полоска.

— Оставайся здесь, — сказала она Мори. — Я осмотрю другие комнаты.

Она подошла к очагу и взглянула на дрова. Судя по виду поленьев, их разожгли примерно час назад.

Темпл осторожно вошла в соседнюю комнату. Это был небольшой кабинет. Кушетка и стулья с цветастой обивкой. На кофейном столике стояла шахматная доска с расставленными фигурами. Все в идеальной симметрии. Ей захотелось взять коня и сунуть его в карман, но она не стала так поступать. Несмотря на пыль, в кабинете царил музейный порядок. Кто-то потратил время, создавая его. И все эти вещи принадлежали какому-то человеку. Взяв коня, она почувствовала бы себя воровкой.

Кухня оказалась такой же маленькой, как и остальные комнаты. Никаких признаков борьбы или поспешной эвакуации. Никаких следов бегства: ни перевернутых стульев, ни записок для тех людей, которые могли бы прийти сюда позже. Полное отсутствие знаков повседневной жизни: ни кофейных кружек, оставленных в раковине, ни тарелок в посудомойке, ни губок, лежавших на стойке.

— А что у нас здесь? — прошептала Темпл.

Она с трудом открыла прилипшую дверь холодильника и увидела на полках испорченные продукты — настолько старые, почерневшие и сморщившиеся, что даже вонь уже исчезла.

Темпл вернулась в столовую. Мори по-прежнему сидел в углу, вращая в толстых пальцах стеклянную сферу.

— Оставайся здесь, — сказал она. — Я проверю верхние комнаты.

Поднимаясь по ковровой дорожке, устилавшей ступени лестницы, она услышала шум, доносившийся со второго этажа. Слабое шипение напоминало звук воды, бежавшей из-под крана.

— Эй? — крикнула Темпл.

На фоне подавляющего безмолвия, царившего в доме, ее голос казался тонким и хрупким. Ей не понравилось такое тщедушное звучание, и она решила больше не разговаривать.

Темпл шла по коридору и открывала двери — одну за другой. На случай возможной атаки она каждый раз отступала в сторону. Ванная комната, спальня, кабинет, бельевая кладовка.

Подойдя к помещению, откуда доносилось шипение, она еще крепче сжала рукоятку кукури. Дверь была приоткрыта, и из комнаты исходило голубоватое Сияние. Темпл толкнула дверь ножом и вошла в маленькую каморку с уютной кушеткой, перед которой стоял большой развлекательный центр. Стойка с аппаратурой занимала целую стену и имела множество полок, секций и ящиков. Шипение издавал телевизор. Статические помехи на экране наполняли комнату голубоватым светом. Из динамиков вырывался монотонный шум.

Телевизионные программы не передавались годами. Их показ прекратился еще до рождения Темпл. Но если бы телевизор оставили включенным во время эвакуации, кинескоп сгорел бы после нескольких лет непрерывной работы. Она подумала о том, что коттедж мог быть населен привидениями. Обычно Темпл не верила в чертовщину, но в этот момент ее охватило какое-то мрачное предчувствие, которое она не могла идентифицировать. Она никогда не подступала к прежней эпохе настолько близко и не находилась от нее так далеко. По спине пробежал холодок. Ей хотелось выключить телевизор, но она боялась нарушить устоявшийся порядок, словно призрачные голоса по-настоящему мертвых людей предостерегали ее от этого. Она попятилась назад и вышла из каморки.

В конце коридора располагалась еще одна комната. Темпл медленно направилась к ней. Толкнув дверь, она вошла в хозяйскую спальню. У нее уже не оставалось надежды найти супругов Дюшан, но они были здесь — на большой постели, украшенной рюшами. Их трупы в опрятных одеждах лежали поверх стеганого одеяла. Они упокоились не на спинах, как тела в гробу, а в эмбриональных позах, на боку. Женщина приняла смерть в объятиях мужа. Руки мужчины обвивали ее тело в клятве вечной любви.

Она подошла к кровати. Эти двое умерли десятилетия назад. Темпл знала, на что обращать внимание. Их кожа стала тонкой, как папиросная бумага. Она сморщилась и натянулась на костях, создав обертку вокруг скелетов. Ее цвет изменился, приняв сначала серый оттенок, затем коричневый и позже черный. Волосы сохранились. Натяжение кожи на лицах привело к тому, что челюсти мертвецов открылись, придав им неприятный вид. Казалось, что они замерли в приступе дикого и злобного смеха. Два истерично хохотавших манекена, застывших в пыльных объятиях. Одежда, трупы, паутина — все это сплелось друг с другом, слиплось от разложения и образовало чешуйчатый кокон.

— Джеб и Дженни Дюшан, — прошептала Темпл.

Неисчислимые мили, длинные битые дороги и вся кровь, которую она пролила, привели ее к двум высохшим трупам. Проклятье!

На прикроватном столике стоял пузырек для таблеток, Темпл приподняла его. Он был пустым. Девушка опустила его обратно на столешницу, в то место, где он стоял, — в небольшой кружок размером с монету, свободный от пыли. Встав на колени, она осмотрела лицо Дженни. Оно походило на осиное гнездо, лежавшее на подушке. Казалось, что в нем имелись тысячи пещер и скрытых нор. Вот, наверное, где обитает прошлое людей. Оно скрывается в крохотных кавернах и щелочках наших черепов.

Веки Дженни ввалились внутрь, закрывая высохшие глазницы. Щеки покрылись хлопьями пыли. Они напомнили страницы старого фотоальбома, где снимки давно отклеились и отвалились. Рот был открыт в насмешливом оскале. Словно она хохотала и хохотала. Внутри виднелся язык, сжавшийся, как кусочек жареного мяса, — маленький черенок, торчавший из нижней челюсти. Хохотливый скелет. Сморщенный язык, чешуйчатая кожа и зубы, похожие на жемчужины.

— Что ты смеешься, бабуля? — спросила Темпл. — Я привезла твоего малыша. Не знаю, кем он там тебе приходится — племянником или внуком. Я привезла его, понимаешь?

Дженни не отвечала.

— Мори хороший мальчик, — продолжила Темпл. — Он не может говорить и плохо соображает. Но он действительно хороший. Жаль, что вы не встретились.

Рот Дженни Дюшан насмешливо оскалился.

— Ну, как знаешь, — сказала Темпл. — На твоем месте я тоже бы смеялась. А мне что делать? Я устала. Честно говоря, я уже вымотана до предела.

Дженни не желала входить в ее положение.

— Да ты посмотри на себя! — закричала Темпл. — Что ты вообще понимаешь? От тебя остались только зубы.

И тогда за ее спиной прозвучал ответ. Темпл тут же узнала этот голос и поняла, что дом, который она осматривала, был населен единственным призраком — Мозесом Тоддом.

— Их хватит, чтобы съесть тебя, моя дорогая.

ГЛАВА 14

Она вскочила на ноги и быстро развернулась. Нож в ее руке тускло блеснул в полумраке пыльной комнаты. Но Мозес находился вне зоны досягаемости. Он стоял в дверном проеме, нацелив пистолет в ее голову.