Пусть так, но «Кабаре» отодвинуло на второй план все другие незначительные огорчения. Лайза не просто с головой ушла в изучение роли, а попыталась полностью перевоплотиться в Салли Боулс. Ее живо интересовали музыка и искусство того периода, например, песни Курта Вайля, произведения Георга Гроша, фильмы Элизабет Бергер. Она изучала Берлин тридцатых годов, эру безудержного разврата, горького отчаяния по поводу проигранной войны и бессильного гнева в адрес бездеятельного правителя Веймарской республики, правившего Германией с двадцатых до начала тридцатых годов. Тема «Кабаре» – моральное разложение обитателей Берлина накануне второй мировой войны.

«Кабаре» сталкивает между собой упадок и декаданс Берлина той поры и взбалмошную Салли Боулс, приехавшую сюда в поисках актерского заработка и острых ощущений. Она быстро окунается в царящий здесь разврат, зарабатывая себе на жизнь выступлениями в залитом голубым светом подвальчике-кабаре, и предается неразборчивым связям. В результате одного из таких романов она беременеет от любовника-бисексуала, который предлагает жениться на ней, но она предпочитает сделать аборт.

«В то время жить в Берлине считалось шиком, – говорит Лайза. – Писатели беседовали в Париже, но искатели острых ощущений слетались в Берлин с его ненасытной жаждой развлечений». Лайза пыталась проникнуться настроением того времени – носила дешевую одежду в стиле тридцатых годов, как бы примеряя к себе личину Салли.

Вот как она отзывается о своей героине: «Салли из тех, кто всю жизнь импровизирует, и ее фантазии относительно завтрашнего дня столь сильны, что ей никак не удается попристальнее взглянуть на день сегодняшний». По мнению некоторых, подобное определение как нельзя лучше подходило к самой Лайзе Миннелли того времени.

Как обычно, отец помогал ей вжиться в роль, достичь полного перевоплощения. Например, Лайза пыталась мысленно вообразить, как конкретно выглядела Салли, ведь Кристофер Ишервуд дал ей весьма беглое описание. «Когда я сказала папе, что буду сниматься в «Кабаре», – вспоминала Лайза, – он посоветовал мне, с одной стороны, постараться быть ни на кого не похожей, но с другой – походить на саму себя».

Первоначально Лайза представляла себе свою героиню кем-то вроде Марлен Дитрих, однако, поговорив с отцом и как следует изучив материал, который он для нее откопал, пришла к убеждению, что более правдоподобным будет иной образ – шляпа, бюстгальтер-топ, галстук-бабочка, резинки и черные чулки в сеточку. Именно этот образ стал ее визитной карточкой после «Кабаре». «Сама идея создания некоего определенного образа возникла тогда, когда я рассказала отцу о «Кабаре», – вспоминала Лайза. – Он сразу поинтересовался: «А как ты будешь выглядеть?» На моем лице явно читалась растерянность. «Не знаю. А как, собственно, я должна выглядеть?» На что он ответил: «И я не знаю». Конец разговора. Через три дня я вошла к нему в комнату, и там на кровати меня уже поджидали альбомы, фотографии, все такое прочее, призванные помочь мне в подготовке образа».

Винсенте также посоветовал дочери обращать внимание на то, как Фосс реагирует и как она сама получается на отснятом материале, который просматривают по окончании каждого дня съемок. По словам Винсенте, Лайза должна была решить, видит ли она себя или кого-то еще. То есть если она видит кого-то еще, то все в порядке».

Реакция Фосса на Лайзу оказалась положительной, и теперь они оба стремились к тому, чтобы фильм получился как можно более точным отражением той эпохи, включая небольшой, но многозначительный штрих, подмеченный Лайзой.

«Нам хотелось передать атмосферу декаданса, разложения и порочности Берлина того времени, – рассказывала она. – Мы даже использовали настоящих транссексуалов! Что касается женщин-статисток, они наверняка имели на нас зуб за то, что мы заставили их отрастить волосы под мышками. Когда съемки завершились, мы закатили вечеринку и каждой из них преподнесли по лезвию и куску мыла, так что они отметили это событие бритьем».

Съемки в Германии оказались полны волнующих событий, хотя и причиняли Лайзе известное неудобство. Ей нравилась съемочная группа. К тому же, к ней присоединился Рекс , еще в марте ушедший от жены. Однако в те дни в Германии еще чувствовалась некая напряженность. Хотя вторая мировая война закончилась давным-давно, немцы, оказавшиеся свидетелями съемок, были недовольны тем, что картина посвящена эре нацизма – то есть тому времени, которое они всеми силами пытались забыть.

Вот что еще запомнилось Лайзе: «В Гамбурге мы отправились в притоны разврата на Реепербане, где до сих пор можно увидеть нечто в духе старого кабаре. Там на сцене устраивались бои лесбиянок по колено в грязи и различные порношоу, в которых приглашали поучаствовать и публику. Неудивительно, что там я все время ощущала какую-то неловкость».

Вскоре внимание Лайзы оказалось приковано к Дези Арназу-младшему. Они познакомились в июне на одной вечеринке, на которой семнадцатилетний отпрыск Люси Болл и Дези-старшего появился в качестве кавалера Тейль Мартин, подруги Лайзы и дочери Дина Мартина. Дези в глазах Лайзы тотчас угодил в число возможных кандидатов в «бой-френды». Надо сказать, что в то время она еще изредка спала с Питером – ведь, как-никак, официально они все еще считались мужем и женой, – но чаще с Рексом, который тоже пока что официально числился мужем Маргарет «Пегги» Луизы Калбет.

Все это вполне могло показаться забавным, до тех самых пор, когда Пегги почему-то вдруг утратила чувство юмора и обратилась за помощью к техасскому адвокату Дональду Ройаллу. Ройалл заявил, что, по его мнению, Лайза использовала деньги, влияние и личное обаяние с тем , чтобы околдовать наивного деревенского парня, а затем украсть его у терпеливой, верной и преданной Пегги. Итак, от имени Пегги Ройалл подал на Лайзу в суд, обвинив ее в том, что она-де разбивает семью.

Пресса, разумеется, пришла от всего этого в восторг. «Нью-Йорк Пост» назвал Лайзу «разрушительницей семейных гнезд», и ей пришлось отпустить несколько колких замечаний в адрес своих обвинителей. В 1970 году адвокаты потребовали свыше полумиллиона долларов за моральный ущерб, и Лайза, не желая быть втянутой в скандальную тяжбу, в мае 1972 года уладила все без суда. Но даже после того, как Пегги получила деньги, Рекс остался при Лайзе.

«Я знала, что Рекс лишь пользуется мной, но все равно я за него переживала, – заявила Лайза. – Я опасалась, что он выкинет какую-нибудь глупость. Он сказал мне, что уйдет от меня, лишь если я вдруг по уши влюблюсь в кого-нибудь еще».

Учитывая «послужной список» Лайзы, новый роман казался не столь уж маловероятным. Как бы то ни было, Лайза вскоре оставила Рекса. К тому времени она уже положила глаз на Дези Арназа-младшего.

1971 – более удачный год

Во многих отношениях 1971 год оказался для Лайзы еще даже более удачным, чем предыдущие два. Во-первых, здоровье ее отца, пошатнувшееся было из-за болезни сердца, пошло на поправку. Во-вторых, ей предстояло сыграть роль Салли в фильме «Кабаре». Лайза продолжала концертную деятельность, выступая в ночных клубах, не забывая, однако, и о личной жизни. Среди ее мужчин в это время оказался барон Алексис де Реде, снова вошедший в ее жизнь в 1971 году.

Приближалось 7 апреля – дата вручения наград Академии, и Лайза попросила отца стать ее спутником на этой церемонии. В свои двадцать пять лет Лайза Миннелли, подобно ребенку, с волнением дожидалась заветного дня.

Кстати, незадолго до церемонии вручения она по собственной глупости угодила в происшествие, не на шутку ее перепугавшее. Как истинная «сорвиголова», Лайза браво вскочила на заднее сидение мотоцикла, за рулем которого сидел ее приятель Тонни Билл, и они с ветерком промчались по бульвару Сансет. В результате Лайза оказалась в карете скорой помощи, которая срочно доставила ее в больницу со сломанной лопаткой, выбитым зубом, поврежденной почкой и расквашенной физиономией, на которую пришлось наложить двадцать девять швов. Стоит ли удивляться, что вслед за этим ей понадобилась всамделишная помощь Чарльза Шрамма, гримировавшего ее во время съемок «Джуни Мун».