Это, казалось, произвело впечатление на женщину. Она вытерла руки о юбку и подошла к нам поближе.

— Пятница? Это в тот день, когда была убита миссис Терстон, не так ли?

Она ещё не могла до конца осознать, что прямо в руки к ней свалилась такая неслыханная удача: быть человеком, допрашиваемым в связи с делом, настолько животрепещущим, настолько волнующим и настолько известным, как местное убийство.

— Да, — терпеливо ответил Пико.

— Вы с этим связаны? — с горячностью спросила женщина. — Вы что-то вроде тех, кто приходит задавать вопросы и вытягивать из меня сведения?

— Да.

— Отлично! — Она была очарована. Для неё настал великий момент. Она переводила взгляд с одного из нас на другого. — Только представьте себе! — пробормотала она.

— А теперь, может быть, вы могли бы рассказать мне об автомобиле? — мягко попросил Пико.

— Автомобиль. Автомобиль. — Она старалась заставить мозг работать в полную силу. Ведь даже теперь эта восхитительная минута славы могла закончиться ничем. Но тут глаза женщины вспыхнули. — Да! — пронзительно взвизгнула она, — автомобиль останавливался вон там! — Затем её голос стал тише. — Но это был тот, который часто так делает.

— Как он выглядел?

— Тёмно-синий. За рулём шофёр.

— И вы говорите, он часто здесь останавливается?

— Ну да. Довольно часто. Так многие делают, знаете ли. Оставляют свои автомобили здесь и идут гулять в лес. Особенно после того, как отцветают подснежники. Довольно много таких приезжает. Мой муж всегда говорит, что он собирается поставить у изгороди табличку «Парковка запрещена», да всё не соберётся. В это время года их, конечно, поменьше. Но этот синий в последнее время бывал не раз. Видите ли, — в голосе её появились оттенки заговорщицы, — видите ли, молодой парень, который сидит за рулём, привозит с собой молодую особу, и они отправляются гулять в лес. Ну, эта тропинка хорошо известна.

— А в пятницу? — спросил месье Пико, стараясь не столько подгонять её, сколько поддерживать нужное настроение.

— Ах да, они были здесь в ту пятницу, потому что в этот день у меня была стирка, и я помню, как увидела этот автомобиль на дороге, когда развешивала бельё. Был хороший ветерок, и я была рада, потому что в этот день у меня было постирано больше, чем обычно...

— И вы говорите, что они приехали вдвоём? Шофёр и его девушка?

— Да, они были оба, потому что я слышала, как они ссорятся.

Пико насторожился:

— Вы слышали, как они ссорятся?

— Да, как кошка с собакой, когда вышли из автомобиля. Только не как женатые — по-другому.

— Вы слышали, что они говорили?

— Нет, и не стремилась. Я никогда не слушаю того, что меня не касается. Всё, что я знаю, это то, что они сцепились по какому-то поводу и очень сильно, а затем пошли по тропинке. Я не знаю, что там произошло дальше, хотя могу догадываться.

— Несомненно, — сухо сказал месье Пико. — А когда они возвратились?

— О, всё было закончено. Можно сказать, солнце после бури. Я видела, как они шли по дорожке вместе, рука об руку.

— И вы ничего не услышали, абсолютно ничего, что произошло между ними?

— Ни словечка. Я никогда не прислушиваюсь к чужому разговору.

— Как они выглядели?

Женщина дала не очень чёткое, но достаточное описание Феллоуса и Энид, и месье Пико, задав ещё несколько вопросов, убедился, что это были именно они.

— Eh, bien[74], я благодарю вас, мадам. Вы оказали мне неоценимую помощь.

— Да что там, — отмахнулась женщина. — Вы думаете, я потребуюсь на дознании?

— Боюсь, что не могу вам ничего сказать.

— Полагаю, меня сфотографируют, ведь так?

— Это решать газетчикам. Но, во всяком случае, у вас есть чувство удовлетворения от того, что вы существенно помогли мне в поисках истины.

Казалось, женщине это не очень понравилось, но, когда месье Пико ещё раз очень галантно приподнял шляпу, она смогла улыбнуться.

— До свидания, мадам, — сказал месье Пико, и мы оставили её, пристально глядящую нам вслед.

— Но, Пико, — начал я, едва мы оказались вне пределов слышимости от дома, — как вы узнали, что из всех возможных мест именно здесь вы получите всю информацию?

— Mon ami, неужели вы действительно настолько близоруки? Разве вы не видите, что это — единственный дом около того места, откуда видно, что флаг на башне приспущен?

— Пико! Вы — гений! — воскликнул я и больше не ворчал во время продолжительного пути домой.

— А теперь, — сказал Пико, — некоторое время мне нужно подумать, а затем, возможно, всё встанет на места. Посмотрим. В конце концов, Амер Пико отстал ненамного. Теперь появился свет. О да, мой друг, много света. Небольшая работа ума, и я увижу всё. Самое изобретательное из всех преступлений. Самое изобретательное.

— Ну, хотелось бы и мне увидеть хоть что-нибудь. Если эта поездка Феллоуса и Энид значит так много, то что же Феллоус делал с той, другой парой, этим утром? Возможно, это было убийство, совершённое своего рода комитетом, Пико? — Я сознательно предлагал всё более дикие теории, поскольку свидетельства становились всё более запутанными. — Возможно, они все участвовали в этом?

Месье Пико улыбнулся:

— Нет. Я не думаю, что участвовали все.

— Тогда… чтоб меня повесили, Пико, я не верю, что вы всё решили. Вы, возможно, обнаружили, у кого были наилучшие мотивы, но о чём никто из вас, кажется, не думает, это та комната. Я утверждаю, что она была заперта и я ни на секунду не отходил от двери, пока Уильямс обыскивал помещение. Как вы намерены объяснить это? Вы, возможно, доказали, что Феллоус лгал, когда утверждал, что не брал с собой Энид тем днём, но как это вам поможет? Необходимо объяснить чудо!

— Нет, mon ami[75]. Чудом было бы, если бы мадам Терстон осталась жить, а не то, что она мертва. Намерение было неодолимым, а намеченный план казался безупречным. Но всё было проделано без учёта того, что есть Амер Пико — великий Амер Пико! Потому что ваша полиция — пф! Она никогда не смогла бы раскрыть это дело. Но сегодня вечером вы всё поймёте. Я расскажу вам всё, что хотите знать. Всё должно быть прояснено. Я обещаю.

— Если вы это сделаете, то вы — волшебник. Знаете, в последнее время я иногда почти начал соглашаться с Уильямсом, что во всём этом действительно есть что-то зловещее, что-то сверхъестественное!

— Зловещее, да. Но не было никакого волшебства, — сказал месье Пико, когда мы подошли к первым домам нашей деревни.

ГЛАВА 24

Мы расстались с месье Пико в деревне, где он жил, и я поспешил к дому в одиночестве. Уже начало смеркаться, и осенний ветер, поднявшийся к вечеру, раскачивал деревья, заставляя их потрескивать. Я размышлял о том, как приятно будет протянуть руки к огню и выпить горячего чая, когда заметил впереди на дороге нечто, что показалось сначала чем-то бесформенным, больше похожим на мешок с углём, чем на человека, но тем не менее перемещалось между оградами. Когда я подошёл ближе, то узнал отца Смита.

Я замечал, что люди, которые были с ним знакомы не слишком долго, часто выражали жалость к этому маленькому человеку, который внешне казался рассеянным и беспомощным, жалость совершенно излишнюю. Так что я не собирался сочувствовать монсеньору из-за того, что и лорд Саймон, и месье Пико опередили его, но и не хотел выглядеть глупым, если он скажет, что решил проблему давным-давно.

Кроме того, с отцом Смитом был местный врач, доктор Тейт, который сразу же обратился ко мне:

— Я рассказывал нашему другу довольно любопытную легенду, связанную с этой деревней. Я подумал, что это скорее по его части.

Я заметил, что отец Смит улыбнулся этому замечанию, но ничего не ответил, и доктор Тейт продолжил:

— Старожилы называют это историей Ангела Смерти, но я не знаю, как впервые возникло это имя. Кажется, эта история идёт со времён средневековья, когда дом, который теперь называют Типтон-Фарм-Хаус, был здесь единственным жильём приличного размера и, должно быть, был чем-то вроде небольшого замка. Он лежал в руинах в течение многих столетий и был восстановлен во времена короля Георга. Если вы когда-нибудь его посетите, то увидите, что некоторые стены там имеют толщину три фута. Эти стены могли бы многое рассказать!