— Нет. Я никогда не менял своё имя. А к чему этот вопрос?

— О, просто поинтересовался. Долго ли знакомы с Терстонами?

— Несколько лет.

— Полагаю, приезжали сюда довольно часто?

— Да. Какова цель всего этого, Плимсолл?

— Любопытство, дружище. Вам случалось оказаться на мели?

Очень холодно Стрикленд ответил:

— О, нет. Или вы хотите у меня занять?

Лорд Саймон остался совершенно невозмутим:

— Так, значит Эйприл-бой пришёл первым?

Стрикленд приподнялся:

— А разве вас касается, какие пари я заключаю?

— Ужасно сожалею, старина. Я считаю, что ставки нужно считать священными. Это дело только между человеком и его богом… или его букмекером. Но мой слуга, Баттерфилд, случайно получил известие от некоего джентльмена из вашего окружения, что вы на этой неделе оказались в большой дыре. И если вы намереваетесь поставить сто фунтов на лошадь при котировке шесть к одному так, чтобы об этом никто не знал, то советую не пользоваться спаренным телефоном, когда у другого аппарата находится такой человек, как Баттерфилд.

— Я скажу Терстону, как омерзительно, по моему мнению, что в его доме за гостями шпионят.

— За прошедшие двадцать четыре часа здесь произошли и гораздо более омерзительные вещи. Например, убийство.

— Я не вижу, как это оправдывает ваше прослушивание моих телефонных разговоров.

— Ну, давайте не будем отвлекаться от темы. Возможно, вы мне просто скажете, каково сейчас состояние дел между вами и букмекерами?

— Будь я проклят, если скажу.

— Тогда скажу вам я. Та сотня, которую вы поставили в это утро, была последним, просто отчаянным выстрелом. Вы по уши в долгах, у вас нет никаких средств добыть денег, и вы сделали ставку, зная, что, если лошадь не победит, вы не сможете наскрести эту сотню. Вы знаете только одного букмекера, который принял бы такую ставку. Но вы победили, с чем вас и поздравляю.

Теперь Стрикленд казался более спокойным, но и более опасным.

— Послушайте, Плимсолл, вы находитесь здесь, — хотя только Бог знает, кто вас пригласил, — чтобы узнать, кто убил Мэри Терстон, а не для того, чтобы вынюхивать детали моего пари.

— Но предположим, — я предлагаю только на минуту предположить, — что между этими событиями существует некая связь?

— Что, чёрт возьми, вы имеете в виду? Какая связь?

— Что вы делали в комнате Мэри Терстон вчера вечером перед обедом?

Стрикленд в бешенстве повернулся ко мне:

— Вы мне никогда не нравились, Таунсенд. Я всегда считал вас низкой душонкой. Но никогда не думал, что вы станете доносчиком.

Я собрался объяснить, что не имел никакого права скрывать такую информацию, когда Плимсолл продолжил:

— Итак, что вы там делали?

— Мне нужно было кое-что обсудить с Мэри Терстон.

— А разве она не могла одолжить вам денег?

Я ожидал, что Стрикленд вновь взорвётся, и даже задавался вопросом, будет ли драка. Но, возможно, он был немного испуган тем, что детективы знали о его посещении комнаты убитой. Во всяком случае, я был удивлён, услышав, что он ответил «нет», хоть и тихо, но вполне чётко.

— И поэтому вы украли её бриллиантовый кулон?

И вновь никакого признака вырывающегося гнева.

— Нет. Она сама мне его дала. Или, по крайней мере, разрешила его заложить. Это помогло бы заткнуть дыры. — После небольшой паузы он продолжил, — я сказал ей по телефону за день до этого, что нахожусь на мели, и она обещала мне помочь. А при личной встрече она сказала, что ужасно сожалеет, но возникло неожиданное обстоятельство, и она больше не имеет такой возможности. Я понятия не имею, что она имела в виду.

— Забавно, — заметил лорд Саймон, — что, когда вы говорите правду, то это звучит значительно убедительнее.

— Я сказал правду.

— В самом деле? Значит, с вашими проблемами оказалось покончено?

— Казалось, что так.

— До этого утра, когда вы обнаружили, что полиции известно про кулон. Именно так. Полагаю, что за это время не произошло ничего, что можно назвать «проблемой»?

— За это время Мэри Терстон была убита.

— Ах да. Мы обязаны вернуться к этому вопросу. Вы были первым, как я понимаю, кто пошёл спать?

— Полагаю, да.

— Немного необычно для вас?

— Возможно. Но я очень рано встал тем утром. Устал как собака.

— Вы всегда устаёте как собака, если встали рано утром?

— Нет. Но вчера вечером был.

— У вас не было никакой другой причины так рано отправиться спать?

— Мне немного всё надоело. Когда в одной комнате находятся Таунсенд и викарий, это слишком.

Я, конечно, не подал вида, но про себя решил, что не позволю себе быть необъективным к Стрикленду просто потому, что тот пытался меня оскорбить.

— И всё же, хотя вы так устали, вы не легли спать?

— Мне надо было написать несколько писем.

— Они, наверное, были очень срочными.

— Да.

— Когда вы покинули свою комнату в следующий раз?

Без колебаний Стрикленд сказал:

— Когда услышал крики.

— Не раньше?

— Нет.

— Вы слышали, что Мэри Терстон легла спать?

— Не буквально.

— Вы не слышали голосов из её комнаты?

— Нет. Подо мной звучало радио.

— Вы не предполагали, что тем вечером кто-то был в её комнате?

— Конечно нет.

— Ваше окно было открыто?

— Не думаю.

Лорд Саймон мгновение смотрел прямо на Стрикленда, а затем жестом показал, что у него больше нет вопросов.

Месье Пико произнёс:

— Месье Стрикленд, у меня к вам есть только один вопрос. Это о тех ужасных криках. Может быть, вы сначала подумаете, прежде чем скажете мне. Это — маленький вопрос, но от него зависит очень много. Откуда шли эти крики?

После того, как он уже спрашивал об этом Столла, я был бы скорее удивлён, если бы такой вопрос не был задан. Хотя я и осознавал, что в этом не оригинален, однако, поскольку мои предыдущие мысли всегда оказывались позорно неверными, я не мог не испытывать удовлетворения, поняв, что маленький человечек, очевидно, зашёл в тупик.

— Откуда они шли? — повторил Стрикленд. — Конечно же, из комнаты Мэри Терстон.

— Вы в этом уверены?

— Ну, я никогда в этом и не сомневался.

— Précisément[52]. Именно на этом базируется ваша уверенность?

— Нет-нет, даже когда я только услышал эти крики, я знал, что они были из комнаты Мэри Терстон.

Месье Пико уставился на него, как будто ожидал ещё какого-то подтверждения, но, очевидно, решил позволить свидетелю уйти. Стрикленд подошёл к графину и налил себе.

— Я называю это третей степенью, — сказал он с довольно робкой усмешкой. — Просто нуждаюсь в хорошем крепком пойле.

— Да, это следствие перекрёстного допроса, — сказал Сэм Уильямс.

— Но не крестного знамения, — сказал отец Смит, просыпаясь впервые за последние три четверти часа.

Алек Норрис, который был следующим, смог рассказать совсем мало. Его комната была по другую сторону коридора, и он ничего не слышал, пока не раздались крики. После того, как он поднялся, чтобы идти спать, он никого не видел, кроме Энид, которая входила в комнату Уильямса, когда сам Норрис возвращался из ванной.

— Вы принимали ванну?

— Да, я всегда это делаю по вечерам. Потом работаю, и я нахожу, что это хорошо очищает мозг.

— Затем вы возвратились в свою комнату?

— Да. И уселся писать.

— Вы обычно одеваетесь после вечерней ванны?

— Обязательно, если собираюсь работать. — Он говорил спокойно и чётко. Все следы нервозности, которую он продемонстрировал ранее, исчезли. Его голова, напоминающая череп из кабинета анатомии, была высоко поднята, а глаза смотрели прямо на собеседника.

— Вы были первым, кто достиг двери миссис Терстон. Можете вспомнить, в какой последовательности подходили остальные?

— Думаю, да. Сначала наверх как сумасшедший примчался Терстон, за ним Уильямс и Таунсенд. Затем Стрикленд из своей комнаты, а уже потом Феллоус сверху и, возможно, через полминуты Столл — также сверху.