Вошел Говард и присел рядом с сестрой на постель. Он собрался на работу. Припухшее лицо и глаза с затуманенным взглядом выдавали, что он тоже мало спал этой ночью. Майра слышала, как вчера он пришел домой за несколько минут до возвращения Кейна, с которым они ходили куда-то по делам «братства», очевидно, вместе с остальными болванами. В этом девушка не сомневалась. Чем они могли заниматься ночью? Не иначе, какой-нибудь очередной глупостью, например, все вместе выли на луну о своей горькой доле.

Прежде, чем Кейн ворвался в их жизнь, Майра всегда завтракала с Говардом. Она любила эти совместные завтраки, и брат – тоже. По утрам, когда день еще не успевал разогреть его паранойю, он вел себя спокойнее, пока новые события не выпускали на свободу новых демонов. По утрам он бывал более сговорчивым, и они нередко мило болтали и смеялись. В такие моменты Говард казался почти безобидным, не то, что вечерами, когда он возвращался с работы мрачный, как грозовая туча, и замыкался в угрюмом молчании, жалея себя и размышляя о том, что против него ополчились его шеф, сослуживцы и, как со всей очевидностью следовало из газетных сообщений, весь мир в целом.

Однако со времени появления в доме Кейна, Майра оставалась у себя в комнате, пока они оба не уходили по дневным делам. Она не осознавала, как сильно скучает по совместным с братом завтракам, пока Говард не присел на краешек постели.

– Майра, послушай, – сказал он, – нам нужно кое о чем поговорить.

– О чем?

– О Кейне.

– А что с Кейном?

– Мне... я думаю, мы должны попросить его съехать от нас.

– Почему? – испугалась Майра и постаралась, чтобы голос не выдал ее переживаний. Ей следует вести себя осторожно, понимала девушка. Говард не должен узнать об ее увлечении Кейном. Он этого не поймет и тем более не одобрит, была уверена Майра.

– Я полагала, вы неплохо ладите, – сказала она, слегка изменившимся тоном.

– Мы ладим, с этой стороны все в порядке.

– Он полезен для «братства», не так ли? Ты же сам мне говорил.

– Да, полезен, даже очень.

– Почему же тогда ты хочешь, чтобы он уехал от нас?

– Из-за тебя, – признался Говард.

«О, мой бедный, милый братик, – подумала Майра. – Если тебе хочется сделать что-нибудь для меня, лучше раздень Кейна догола и запри его в гостиной, а я нарисую стрелки, указывающие путь в мою спальню».

– Я не против, чтобы он жил здесь, – спокойно проговорила она.

– Но это несправедливо по отношению к тебе, – сказал Говард.

– Все равно я не против.

– Ты как улитка безвылазно сидишь в своей комнате.

– Я не возражаю против неудобств, если он нужен тебе.

Однако, это все очень странно, думала Майра. Раньше никому из них не было присуще самопожертвование ради другого, а теперь они с Говардом словно подражали героям рассказа О'Генри «Дары волхвов».

– Я считаю, это вредит твоему здоровью, – настаивал Говард. Странность и необычность его слов заставила Майру заподозрить, что брат встревожен чем-то, о чем он не может говорить прямо.

– Говард, со мной все нормально, – возразила она. – Перестань говорить глупости. Я ковыляю по квартире для разминки, когда Кейн уходит днем по своим делам. Что в этом нездорового? Так было всегда.

– Я не это имею в виду.

– А что ты имеешь в виду?

Говард тщательно избегал взгляда сестры. Он внимательно изучил стену, выказал необычный интерес к предметам на туалетном столике, затем к изумлению Майры взял ее за руку. Он терпеть не мог прикосновений и всегда с неохотой позволял ей обнимать себя. Иногда, когда у него болела голова, он просил Майру помассировать ему виски и затылок, размять мускулы на шее и плечах, но быстро раздражался и стряхивал с себя руки сестры. А теперь он сам взял ее за руку. Это было очень странно.

– Я думаю, он – неподходящее общество для молодой девушки. И вообще, почему мы спорим? Он мой друг, я привел его сюда. Теперь я вижу, что это была ошибка с моей стороны, и говорю, что он должен уйти из нашего дома.

Майра из осторожности ничего не сказала. Определенно, случилось что-то, о чем она не знала. Спорить с Говардом, если он что-то решил, не имело смысла. Обхитрить его не составляло особого труда, но прямая конфронтация была бы ошибкой: он легко становился на дыбы и до последнего стоял бы на своем, если бы она просто сказала «нет».

– Он... В нем есть что-то... не знаю, – неуверенно бормотал Говард. «Все ты знаешь, – не сомневалась Майра, только не хочешь говорить». – Мне кажется, в нем есть что-то... извращенное.

– Извращенное?

– Ты не поймешь, – гнул свое Говард. – Я думаю, его присутствие может оказать на тебя дурное влияние.

– Говард, я взрослая женщина. Какое дурное влияние он может на меня оказать?

– Да, ты взрослая, но ты далеко не все знаешь о жизни. Поверь мне.

Брат подбирал слова с таким трудом, что Майра подумала – речь, должно быть, идет о сексе. Говард покраснел и по-прежнему отказывался смотреть ей в глаза. Может быть, ему как-то стало известно о ее эротических мечтаниях, но как это могло произойти?

– Я боюсь, что-то может случиться, – выдавил Говард.

Майра боялась как раз обратного, но не смела сейчас что-либо сказать. Ей придется найти обходной путь, чтобы добиться своего.

– Думаю, мы должны попросить его уйти, – снова заговорил Говард, и Майру осенило: он хочет сказать, что она должна попросить Кейна уйти. – Дело в том, что я не могу этого сделать из интересов «братства». Понимаешь, я его командир и не могу внезапно объявить, что не хочу, чтобы он жил у меня. Это восстановит его против меня, а наша партия не может позволить себе потерять его в настоящий момент. Может быть, чуть позже это станет возможным, но не сейчас. Мы только-только взялись за настоящие дела, по-настоящему сплотились, и довольно скоро, скорее, чем ты думаешь, мы станем известными, я имею в виду, прославимся, и у нас появится возможность брать в партию тех членов, которые нам нужны, а не кого попало. Вот тогда, возможно, мы позволим ему выйти из наших рядов, но сейчас это нежелательно.

Майра поняла какую линию поведения ей стоит выбрать, и решила держаться ее, пока не отыщет способ изменить ситуацию в свою пользу.

– Ты хочешь, чтобы я попросила его уйти? – уточнила она.

– Тебе он не посмеет отказать. Это ведь и твоя квартира тоже.

– А какую причину мне выдвинуть?

– Скажи, что тебе нелегко в его присутствии. Только не делай оскорбительных намеков, просто скажи, что хочешь снова свободно чувствовать себя дома. Он поймет. Я скажу ему, что пытался переубедить тебя, но ты настояла на своем.

– Хорошо, – согласилась Майра, внутренне улыбнувшись при замечании, что ей нелегко в присутствии Кейна. Нелегко – это еще мягко сказано.

Говард от радости, что она согласилась, неловко и застенчиво чмокнул Майру в щеку. Еще один редчайший поступок с его стороны, отметила Майра и после ухода брата углубилась в размышления, что же ей теперь делать.

Неожиданно позвонил мистер Хэнли и спросил, можно ли ему принести срочный заказ. Лучи полуденного солнца били в окна, в квартире нарастала жара, и Майра расстегнула блузку до пупка. На этот раз не для того, чтобы соблазнить мистера Хэнли: когда он придет, блузка будет застегнута наглухо. Сегодня Майра оделась предельно просто: в слаксы и блузку – образ сирены-искусительницы канул в прошлое.

Открылась входная дверь. Это не мог быть Хэнли, о его приходе предупредил бы швейцар по интеркому. В гостиную вошел Кейн. Он никогда прежде не возвращался днем так рано. Майра впервые встретилась с ним лицом к лицу со дня его появления в доме.

– Ты оставила дверь незапертой, – укоризненно сказал он. – Это опасно.

– Ко мне должен прийти клиент, – ответила Майра.

– В этом городе много опасных людей, – заметил Кейн. Майра ожидала, что он уйдет к себе, но Кейн выдвинул из-за обеденного стола стул и уселся на него верхом.

– Да, я читала об этом.

Майра попыталась вернуться к работе, чувствуя, что лицо заливает краска смущения. Или возбуждения? В первых строчках она наляпала столько ошибок, что стерла все и напечатала заново, поблагодарив Бога, что Кейну с его места ничего не видно.