— Завтра.

— Завтра! Ты быстро работаешь, а если я откажусь играть в твою игру, Майкл?

— Я знаю вас, Серена.

— Ты знаешь, что я на все готова, когда тебе надо помочь, вот что ты знаешь! Эта девушка хорошо выглядит?

— Да. Моя секретарша, Линда Хэйл, сказала, что она одета по-настоящему, если вы понимаете, что это означает.

— Конечно, понимаю. Чтобы одеваться по-настоящему, нужны настоящие деньги. Удивляюсь, где она их взяла. Надеюсь, что тебя не водят за нос, Майкл?

— Подождите до завтра. Вы сами ее увидите.

— Я подожду. Меня так взволновало появление у меня племянницы. Эти мои занятия нагнали на меня такую скуку. Я устрою большую вечеринку в саду, чтобы представить ее соседям. Я думаю, что в состоянии позволить себе это, не правда ли? Хотя мои финансы, выражаясь официальным языком, временно не в порядке. Куда ты хочешь поселить наших гостей?

— В западное крыло?

— В комнаты, которые ты готовил для…

— Для Филлис. Не стесняйтесь произносить это имя. Все прошло. С этим уже покончено.

— С этим было покончено еще до вашего разрыва, не правда ли? Но у тебя оставались какие-то сомнения, Майкл!

— Да, и когда я попытался разобраться в них, это привело Филлис в такую ярость, что ее просто понесло по наклонной плоскости вместе с Биллом Д'Арци.

— Дай Бог, чтобы она угодила в овраг, падая по этой плоскости. Она мне никогда не нравилась. На моих глазах прошло все ее детство. И я готова была выцарапать ее голубые глаза, когда узнала, что она вознамерилась женить тебя на себе, что она использует твою доброту, твое стремление защищать и охранять — помнишь, когда ты был мальчиком, ты наводнил весь Кингскорт больными, искалеченными животными. Но ты должен признать, Майкл, что в отношении твоей невесты я вела себя как настоящая леди. И это несмотря на то, что меня просто дрожь охватывала, когда я думала, что в один прекрасный день она наденет на себя все мои жемчуга и изумруды; Она не плохая, не порочная, но она не выносит, когда мужчины в ее присутствии обращают внимание на другую женщину. Она — просто прилизанная кошечка. А я всегда ненавидела кошек. Ты виделся с ней?

— Да, сегодня. Она остановила меня в деревне, когда я проезжал мимо.

— Чего она хотела?

— Они с Биллом купили Кедры. И она хотела, чтобы я пообещал прийти на прием к ним в четверг вечером.

— Но ты ведь не пойдешь?

Уходя, Майкл с порога обернулся к ней:

— Пойду! Конечно, пойду. Неужели вы думаете, что я упущу такую возможность оповестить всех, и Филлис в первую очередь, о появившейся у меня кузине?

ГЛАВА 5

Солнце стояло над вершинами гор, озаряя все вокруг своим мягким и теплым светом. Небо было голубым и прозрачным, как сапфир, его чистоту нарушали лишь несколько серебристых облаков, окрашенных по краям солнцем в розовый цвет. Мраморные бордюры садовых дорожек соревновались в белизне с платьем женщины, подстригавшей изумрудно-зеленую лужайку. Легкий ароматный ветер шевелил листья огромных дубов и вязов, гнал легкую рябь по поверхности плавательного бассейна, трепал канву пастельно-розовых, голубых, зеленых и желтых зонтов, высившихся над уставленными кушаньями столиками в саду. Он доносил чарующие звуки флейты и скрипок, звонкий смех, голоса, выкрикивающие счет на теннисном корте за спортивным залом, звон серебра на чайном столике. Серена Фарр принимала гостей.

Неужели поток гостей никогда не остановится, удивлялась Соня Карсон, стоя рядом с хозяйкой, чей плащ, костюм и шляпа были украшены одним и тем же рисунком — бледно-красные розы на черном фоне. Сама Соня была одета в зеленое платье цвета шартрез, которое дополняла элегантная мягкая шляпа. Ее лицо уже почти одеревенело от постоянных улыбок. Сначала она еще пыталась что-то говорить, когда ее представляли вновь прибывшим гостям, но затем прекратила это за ненадобностью. Хотя подходившие женщины вели себя любезно и приветливо, лишь некоторые из них, казалось, были действительно искренни, а большинство пронизывало Соню насквозь взглядами, полными зависти и подозрения. Почти все они начинали с восклицания!

— Это твоя племянница, Серена? Где ты ее прятала, от нас все это время? А как Майкл и Гай отнесутся к новому претенденту на наследство?

Они никогда не дожидались ответа и шли дальше, уступая место следующим, задававшим тот же вопрос, но, может быть, несколько иными словами. Мужчины вели себя иначе. Их слова, всегда разные, согревали Соню.

Улыбкой и учтивостью Соня маскировала нервозность и предельную напряженность. Милая болтовня очередных гостей каждый раз сыпала соль на ее еще не зажившие раны. Как жизнь все способна переменить! Месяц назад она влепила бы пощечину тому, кто сказал бы ей, что она войдет в дом к Фаррам, а сейчас она была здесь — нашедшаяся племянница, улыбающаяся и мило болтающая куколка. В это невозможно было поверить. Слишком фантастичным все казалось. Она сейчас была так далека от той Сони, которая добилась полной независимости, которая была так уверена, что сможет делать с миром все, что пожелает, что защитит Дики от его отца. Майкл Фарр признался, что был слегка безумен, когда предлагал ей выйти за него замуж; может быть, ее тоже коснулось безумие, когда она уступила ему из боязни расстаться с Дики?

Кем она была на самом деле? Какая Соня Карсон была настоящей — независимая и бесстрашная, или та, которая обратилась за помощью? Может быть, этот мучительный светский прием заставил проснуться и какие-то другие стороны ее личности? Этот прием больше всего остального мучил и расстраивал ее. Далекие багряные горы казались Соне зловещими, чудилось, что их согнутые спины сейчас распрямятся и заговорят, передавая слова эхом от вершины к вершине: "Ты обманщица! Обманщица!"

Почему она согласилась сюда прийти? В одном она точно была уверена: какой бы ни была причина этого, ни социальное положение Майкла Фарра, ни его богатство не повлияли на нее. Она добивалась лишь безопасности для Дики, и права полноправно занимать свое место в этом мире. Но почему она должна была помогать Фаррам оберегать их обожаемого Гая? Почему она ничего не сказала мисс Серене, когда та, сразу же после их прибытия, изложила ей план совместных действий? Почему она не воспротивилась? Потому что не было ничего важнее, чем дать малышу возможность окрепнуть и набраться сил; даже за одну прошедшую неделю у него поздоровел цвет лица, он стал веселее и жизнерадостней.

"Но если это так, зачем раскаиваться," — сказала себе Соня и повернулась к стоявшей рядом Серене. Та была очаровательна. Ее короткие, серебристые волосы были красиво уложены; кожа была безупречной; а голубые глаза весело забавлялись происходящим спектаклем. Эти глаза были такими же голубыми, как у Гая Фарра, но они были лишены его жестокости, У нее был тонкий вкус, ее суждения всегда были ясными и соответствовали духу времени. Она любила жизнь, и жизнь отвечала ей взаимностью, это было видно. Украшения Серены Фарр были скромными и изысканными.

— Джим! Откуда ты появился?

Радостное изумление в голосе Серены Фарр было так неожиданно, что слезы потекли из давно готовых расплакаться глаз Сони. Мгновение она видела все, как в тумане. Высокий человек с волосами цвета слоновой кости, пожимавший руку Серене, был одет так, как этого требовала вечеринка на открытом воздухе в саду. Из обшей картины выбивалась лишь фетровая шляпа армейского фасона, которую он сжимал свободной рукой. Соня видела такие шляпы только в кино. На его тонком сильном лице выделялись глубоко посаженные карие глаза, насмешливо глядящие из-под густых бровей. Его хриплый голос стал неожиданно нежным, когда он ответил на приветствие Серены Фарр:

— Вы ведь присылали мне приглашение? Только не говорите, что вы меня не ждали, Серена. Это будет нечестно после того, как Биггс нарядил меня в это. Он выставил всех пациентов из кабинета, пока портной снимал с меня мерки. Мой секретарь предупредил меня, что я должен смотреть во все глаза на этой вечеринке. Наверное, вот так надо это делать. Получается?