Терпение было на исходе. Нервы — на грани разрыва. Река растерянности выходила из берегов надежды и грозила залить долину веры в успех предприятия, как цветисто, но точно выразился однажды шатт-аль-шейхец.

В бесплодных разглядываниях красно-бурого пейзажа проходили дни, пролетали часы, напоминая о том, что скоро счет пойдет на минуты, а к цели своего путешествия Масдай и его пассажиры ближе не становились.

— Интересно, а как мы узнаем, что это и есть то самое место? — нервно проговорила принцесса, в который раз оглядывая багровые вершины, лазоревые небеса и грязную тучу на юге. — Как бы мимо не пролететь… если уже не…

— Тайфун тебе на язык, изысканная роза Севера! — испуганно взмахнул руками калиф.

— Может, туча будет не на горизонте, а над нами? — неуверенно предположил Иванушка.

— А я бы каким-то дурацким тучам в таком важном вопросе не доверял, — неодобрительно покачал головой Олаф. — Что они знают про Гаурдака!..

— А кому доверял? — нахмурилась Эссельте.

— Адалету, — коротко ответил отряг.

— Кстати, никто не забыл, что кроме Гаурдака нам надо еще найти Адалета? — деловито уточнила Серафима. — И желательно в обратном порядке.

— Если он жив… — пробубнил Кириан.

— Твои пораженческие настроения заставляют меня кипеть, рвать и метать! — яростно зыркнула в его сторону гвентянка. — Сроду не встречала более вздорного и брюзгливого человека!

— Угу… брюзгливый и вздорный… это я… давайте познакомимся… — прошептал менестрель, исподтишка косясь на Анчара.

Но рассслышал ли тот, осталось непонятным: взгляд лежащего на боку ренегата, хоть и затуманенный лихорадкой и болью, был устремлен к горизонту, лицо сосредоточено и хмуро.

— И всё равно я не понимаю, как мы в этой прорве камня найдем одного маленького человечка, будь он хоть трижды магом, — недовольно прошелестел Масдай, — даже если ориентироваться на тучу. Она, вон, полнеба заняла!..

— А я полагаю, что нет нужды возмущать гладь пруда уверенности рябью сомнений, о быстролётное чудо шатт-аль-шейхской магии! — успокаивающе развел пухлые ладони Ахмет. — Ибо кажется мне, что премудрый Адалет, будучи несравненным не только по силе волшебства своего, но и дальновидности, непременно даст нам какой-нибудь знак, чтобы мы могли отыскать его!

— Твоя вера в прозорливость этого старого баламута делает честь, скорее, тебе, чем ему, — проворчал ковер. — Готов поставить все свои кисти против выводка моли, что он полагает, будто стоит лишь ткнуть пальцем в карту…

Что произойдет, по мнению Масдая, если кто-либо из имеющих пальцы ткнет ими в не имеющуюся у них в карту, так и осталось невыясненным, потому что именно в эту секунду Серафима выбросила вперед руку с вытянутым указательным пальцем и обрадованно завопила:

— Вижу знак!!!

— Где?! — позабыв про рассуждения, ее спутники метнулись глядеть в ту сторону, куда указывала царевна.

— Вон там, прямо по курсу!!!

Сперва различить что-либо на фоне свинцовой тучи, нечистым пятном расплывшейся по горизонту, не удалось никому. Но стоило приглядеться подольше и повнимательней[202], как на темно-сером поле удавалось рассмотреть почти такое же расплывчатое светло-черное пятно.

— Что это? Еще одна туча? — недоуменно глянул на Серафиму отряг.

Та пожала плечами[203], но задумалась.

— Похоже… на дым пожарища… — первым предположил Ахмет.

— Похоже, — чуть поколебавшись, согласился Иванушка. — Но чему там гореть?

— Чему вообще в этой стране гореть? — хмыкнул волшебник.

— Но если там знак Адалета, то это магия! — осенило принцессу. — Он подает нам сигнал магическим дымом, чтобы мы увидели его издалека и летели туда!

— Ну вот видите! — просиял калиф. — Верблюды наших сомнений, миновав пустыню неверия, достигли оазиса надежды, чтобы испить из озера убежденности! Премудрый Адалет позаботился о том, чтобы мы не плутали среди этих, несомненно, красочных, но абсолютно одинаковых вершин!

— И теперь мы все узнаем, что такое плато! — оптимистично продолжила гвентянка — коренная обитательница равнин[204].

— Плато?.. — лукоморцы и отряг обменялись недоуменными взглядами. — При чем тут плато?

— Там, скорее, какая-то пропасть.

— Но погодите… я думала… Адалет ведь говорил вам, если я ничего не путаю, что Гаурдак восстанет на каком-то плато? — обеспокоенно повернулась к друзьям Эссельте.

— На плато? — нахмурился, вспоминая, Иван. — Да… Кажется, да.

— Но, может, он просто обозначил место встречи! — предположил Ахмет. — Мы заберем его здесь и полетим дальше вместе!

— Или сделал новый расчет и внес небольшую поправку, — усмехнувшись, добавила царевна. — А ведь могло быть гораздо хуже. Могло быть не ущелье здесь и сейчас, а вершина подводной скалы в центре океана на другом конце Белого Света и через десять лет.

— И да устыдятся маловерные! — победно глянул на супругу лукоморец, цитируя классика.

— Масдай, скорей! — восторженно сжала кулачки принцесса. — Мы нашли его! Нашли!

— Премудрый Сулейман, наконец-то! — воздел очи и руки горе калиф.

— Мы успели!

— Быстрей к нему!

— Вот он обрадуется!..

И ковер, повинуясь не столько просьбе пассажиров, сколько своему собственному желанию, рванул вперед так, что люди посыпались друг на друга под громкое радостное уханье и хохот.

И одинокое «А если там ренегаты?» Агафона, произнесенное лишь из чувства противоречия, услышано было только Анчаром.

Атлан обеспокоенно завозился и застонал, неуклюже пытаясь то ли сесть, то ли свалиться за борт, и Кириан, назначенный опекуном раненого мага на время пути, растерянно замер, не зная, помогать ему или держать и не пущать.

— Адалет, Адалет! Мы здесь! — отряг вскочил, выхватил из-за спины топор и замахал им как флагом в знак приветствия. — Мы успели, клянусь Старкадом!!!

Нестройные, но дружные крики и свист грянули аккомпанементом его словам, и Олаф, не в силах больше сдерживать бушующие в груди эмоции, взревел как атакующий гиперпотам:

— Мьёлнир, Мьёлнир, Мьёлнир!!!..

Масдай снисходительно фыркнул и буркнул:

— Если не хочешь оказаться там вперед всех, то сядь, снижаемся.

Конунг фыркнул в ответ — не менее снисходительно — но совету последовал.

И в следующее мгновение огненный шар, вырвавшийся из ущелья, просвистел там, где только что была его голова.

— Ч-что это?.. — разделяя секунды всеобщего замешательства со спутниками, калиф ошеломленно уставился на сыплющий искрами снаряд.

— Ренегаты!!! — опомнился первым Агафон и, предусмотрительно не поднимаясь с коленок, кинулся вперед, чтобы встретить врага лицом к лицу.

В этот момент ковер резко затормозил, крутанулся несколько раз вокруг своей оси по восходящей, сбивая с курса и с панталыку оказавшийся самонаводящимся шар. Пассажиры повалились друг на друга, демонстрируя в полном объеме эффект домино, его премудрие хлопнулся набок, покатился к краю и затормозил в последний момент лишь о запасной арсенал Олафа.

Связка топоров, поддавшись под натиском, кувырком отправилась к земле. Агафон же, потеряв инерцию, но приобретя обширный синяк на боку[205], уткнулся носом в пыльный ворс и испуганно застыл, чувствуя как левая его половина летит не на Масдае а параллельным с ним курсом.

Уклоняясь от очередного маленького, но чрезвычайно навязчивого шарика, ковер шарахнулся вправо, и волшебник с воплем вцепился в жесткий мохер его спины, с ужасом ощущая, что по всем законам зловредной науки физики летит в сторону, противоположную маневру.

— Держись, кабуча!!! — огромная лапа конунга сцапала мага за шкирку в тот самый момент, когда на Масдае, кроме полной горсти шатт-аль-шейхской шерсти, его не удерживало ничто.

Его премудрие хотел было сообщить, что в последние несколько минут исключительно этим и занимается, но новый маневр ковра подбросил его на метр и шмякнул спиной на музыкальный арсенал Кириана.