События на Гран-при Европы в Хересе 1997 года в южной Испании были из области мистических совпадений. Я помню совершенно абсурдную квалификацию в субботу, когда Вильнев, Шумахер и Хайнц-Харальд Френтцен установили одно и то же время на круге – до тысячной секунды. Такого в истории не случалось никогда. Люди говорили, что это какая-то подстава, но как хронометражисты могут зафиксировать подобное? И зачем им это нужно? В любом случае у каждой команды есть своя система телеметрии, которая точно отслеживает продвижение машины по трассе. Если бы машина показала результат, отличный от того, что зафиксировали хронометражисты, все бы сразу об этом узнали. Вильнев оказался на поуле лишь благодаря тому, что установил время первым, затем Шумахер, затем Френтцен.
По поводу квалификационного круга Шумахера возникли определенные сомнения, так как немец показал это время, когда маршалы эвакуировали Jordan его брата, который сел на днище на обочине. Трактор тащил машину с трассы, и обычно маршалы в таких случаях машут желтыми флагами, предупреждая гонщиков о том, что нужно сбросить скорость. Но, несмотря на очевидную опасность, к всеобщему удивлению, Шумахеру флагами не махали, и он не поднял ногу с педали газа, проезжая мимо этого места.
Это очень не понравилось команде Williams, так как желтые флаги были для них больным вопросом на протяжении всего сезона. Жак Вильнев трижды проигнорировал их в этом году, и в Монце его наказали дисквалификацией на одну гонку. Когда он снова сделал это на практике в Японии, его в очередной раз дисквалифицировали, но команда подала протест, и ему разрешили участвовать в гонке. Уильяме очень разозлился на Вильнева – предупреждений пилоту сделали достаточно.
Совершив эту ошибку, Вильнев слишком много уступил Шумахеру – FIA в результате аннулировала очки, набранные Жаком в Японии. Не будет преувеличением сказать, что именно этому инциденту мы обязаны тем, что гонка в Хересе стала решающей в поединке за титул чемпиона мира. Перед предпоследним Гран-при в Судзуке Вильнев был на девять очков впереди, поэтому, если бы Шумахер даже выиграл обе завершающие гонки чемпионата, два вторых места обеспечили бы Вильневу титул. Вместо этого после Судзуки у Шумахера было 78 очков против 77 у Вильнева. Другими словами, Шумахер стал бы чемпионом, если бы никто из них не финишировал в Хересе – точное повторение сценария Аделаиды 1994 года.
Вильнев обсудил ситуацию с командой вечером в субботу, накануне гонки в Хересе. Основное внимание в разговоре уделялось Шумахеру и эпизоду в Аделаиде. Дуэль между двумя гонщиками приобрела личный характер, и Вильнев был столько же сконцентрирован на том, чтобы победить Шумахера, сколько и на чемпионском титуле. Его гоночный инженер Джок Клир объясняет:
«Постепенно уважение Жака к Михаэлю как к профессионалу росло, а как к человеку ослабевало, по мере того как Михаэль совершал свои «михаэлинки». Всем известно, что у Жака очень твердые принципы, и было очевидно, что он собирается бросить вызов Михаэлю и как гонщику, и как человеку.
Жак всегда говорил, что поведение Михаэля на трассе слишком пренебрежительно и высокомерно. Он держался на трассе так, словно он посланник Бога, а не просто один из пилотов, пытающийся добиться успеха среди прочих равных. Это, вне сомнения, одна из его сильных сторон и одна из причин того, почему он оставался столь крупной фигурой. И давайте начистоту – Сенна был в точности таким же.
Так как Жак был самым главным конкурентом Михаэля в 1997 году, их соперничество приобрело личный характер. Но если посмотреть на это объективно, то становится ясно, что Михаэль вел себя так со всеми. Он не делал для Жака исключения, но Жак воспринял это на свой счет. Как считает Жак, все, что вы делаете по отношению к окружающим, вы делаете либо как машина, которой все равно, кто ее жертва, либо вы знаете жертву и до определенной степени ее уважаете».
На пресс-конференции после квалификации Шумахера спросили, будет ли он пытаться вытолкнуть Вильнева с трассы в первом же повороте, как Сенна поступил с Простом. Шумахер воспринял это в штыки. «Я отказываюсь разговаривать в таком духе, — нахмурился он. — В спорте нужно быть прежде всего честным. Я хочу выиграть законным путем, как джентльмен, порядочный спортсмен. Конечно, в автоспорте нельзя делать подарков и нужно бороться изо всех сил со старта до финиша. Но мы боремся за титул чемпиона мира, и мне хотелось бы верить, что мы будем играть по правилам».
В тот уик-энд Шумахер казался более взволнованным, чем Вильнев. Многие спортсмены высокого класса отрицают, что чувствуют давление в решающие моменты. Они всегда говорят, что давление идет скорее не снаружи, а изнутри. Очевидно, это инстинкт самосохранения, включающийся в важные моменты, но у Шумахера – прежде всего необходимость принести титул Ferrari. Именно для этой цели его наняли. Хотя он и не ожидал, что сможет побороться за чемпионат уже в 1997 году, ошибки Williams и его собственные блистательные выступления дали ему такую возможность.
Немца несколько дезориентировал тот факт, что Вильнев оказался очень сильной, устойчивой личностью в психологическом плане. Шумахер всегда пытался вывести соперников из равновесия, играя с ними в интеллектуальные игры, подрывая их уверенность в себе, как в случае с Деймоном Хиллом, когда он назвал англичанина «гонщиком номер два» перед их решающей схваткой за титул. С Вильневом такие фокусы не проходили. Он – самодостаточная личность и, хотя на протяжении сезона несколько раз терял концентрацию, перед заключительным этапом сезона находился в полной боевой форме.
Команда Williams была также приучена к подобным ситуациям. Ключевые фигуры, такие как Патрик Хед, Фрэнк Уильяме, главный механик Карл Гейдон и менеджер команды Дики Стэн-Ford, в предыдущие десять лет неоднократно выигрывали чемпионаты мира, и все они были достаточно расслаблены на протяжении уик-энда – что передалось и Вильневу. А многие сотрудники команды Ferrari впервые оспаривали титул, и это дало о себе знать. Браун, который проходил через все это раньше, сохранял спокойствие, призывая всех взять себя в руки и выполнять свою работу.
Сама гонка началась для Шумахера неплохо: он обогнал Вильнева, который скатился до третьего места, выпустив вперед Френтцена. Шумахер достиг премущества в четыре секунды, и, хотя Вильнев прошел Френтцена, канадец не мог сократить отрыв. Два гонщика испытывали друг друга. Их силы были равны, и в определенный момент они показали абсолютно одинаковое время на круге – а такое случается дай бог раз в жизни, а не дважды за уик-энд.
В сценарии той гонки было много второстепенных сюжетных линий, которые добавляли драматизма происходящему. В определенный момент лидеры догнали Sauber Норберто Фонтана и должны были пройти его на круг. Команда Sauber покупала двигатели у Ferrari. Помня об этом, Фонтана пропустил Шумахера, а затем несколько поворотов держал Вильнева, что стоило последнему двух с половиной секунд. Через девять лет, услышав об уходе Шумахера из спорта, Фонтана позвонил в редакцию газеты в своей родной Аргентине и рассказал о том инциденте. Это вызвало невероятную шумиху. Он утверждает, что сидел в моторхоуме Sauber (Питера За-убера в то время там не было), когда к нему пришел посетитель: «За два или три часа до начала гонки, — вспоминает Фонтана, — в дверях появился Жан Тодт и сразу же перешел к делу: «По приказу Ferrari вы должны держать Вильнева, если пересечетесь с ним на трассе. Это касается любого пилота Sauber». Им оказался я».
Фонтана сказал, что решил предать эту историю огласке, потому что прошло много времени и он понял, что пришел подходящий момент – Шумахер ушел. У него были простые мотивы. «Меня унизили. Прежде всего ни Шумахер, ни Тодт не поблагодарили меня – проиграв чемпионат, они уехали все на нервах, так и не поговорив со мной. А через несколько месяцев этот инцидент положил конец моей карьере». Фонтана так ничего и не добился в Формуле-1 и вскоре вновь оказался в национальной гоночной серии.