Каждую свободную минуту, он старался проводить с Олегом. Чтобы хотя бы в эти редкие минуты быть рядом с ним. Чувствовать себя его сыном, знать, что этот замечательный мужчина - его отец, и радоваться этому факту.

   Он хотел быть похожим на него, в детстве часто воображал себя путешественником, исследователем, таким же, как Олег. Часто представлял себе, что, когда вырастет, они вместе будут исследовать горные породы, дальние территории, местности. Когда тот отправлялся в очередную командировку, он забирался в его кабинет и проводил там по несколько часов, рассматривая карты, читая вырезки из газетных статей, разглядывая фотографии. Ему казалось, что таким образом он становится ближе к отцу, что, узнавая о деятельности, которой тот занимается, сможет лучше узнать его самого. Будто тепло его карт, фотографий и книжки по геологии смогли заменить ему отцову любовь и его тепло!

   С каждым годом он всё острее стал ощущать эту потребность - быть ближе к нему. Но этой близости никогда не получал в полной мере. Всегда были причины, по которым они не могли сблизиться. Он любил отца, и тот тоже души не чаял в единственном сыне, и все же... Работу он любил так же сильно.

   И Антон со свойственной ему сыновей преданностью и отчаянной любовью принимал всё, как есть, закрывая глаза на частые отъезды, отлучки, командировки. Он хотел бы насладиться той любовью на расстоянии, тем теплом, что получал от Олега, когда тот возвращался домой, но не мог.  Ему было мало.

   Только после смерти матери, такой неожиданной, такой дикой, они особенно сблизились.

   У Антона появился тот отец, о котором он мечтал, которого хотел видеть рядом с собой.

   Олег оставил исследовательскую деятельность, вернулся в университет, воспитывал сына. Та близость, о которой Антон мечтал, наконец, появилась между ними. Они всё делали вместе. Спускались по горным рекам, ходили в походы, поднимались в горы, катались на лыжах, совершали велосипедные туры из одного города в другой. Антон оставил мечты об исследовательской деятельности, которой занимался отец, осознав совершенно точно, что это не его дело. И после окончания школы поступил на юридический.

   Он тогда думал, что все изменилось. И все, действительно, изменилось. У него был самый лучший в мире отец, у них была Тамара Ивановна, которая всегда могла подсказать советом и поддержать, он нашел своё призвание и наметил дальнейшие пути продвижения.

   У него была счастливая, прекрасная во всех отношениях жизнь.

   Та жизнь, о которой он мечтал, когда был маленьким! Он  сейчас получил то, о чем всегда мечтал.

   Когда Олег решил вернуться в исследовательскую деятельность, он был безмерно рад за него. Он хотел, он жаждал, он чуть ли не молился о том, чтобы тот был счастлив. А когда Олег, разочарованный тем, что не нашел себя в любимом когда-то деле, начал писать, Антон первым поддержал его идеи. Он видел, как счастлив отец, какое удовольствие ему приносит его творчество, то, что его понимают и принимают.

   Казалось, большего для счастья и не нужно.

   Антон радовался, наслаждался жизнью и безграничным счастьем, думал, что все хорошо...

   А ведь и было хорошо до тех пор, пока Олег не улетел в Калининград на очередную конференцию!

   Кто бы мог подумать, что все рухнет, мгновенно, почти в одночасье из-за одной обычной конференции?!

   Черт, да что там такого могло случиться, чтобы так сильно изменить человека?!

   Десятки раз Антон задавал себе этот вопрос. Себе - не отцу. Его он отчего-то боялся беспокоить.

   Отец уже не был прежним. Антон чувствовал это как никто другой.

   Поездка в Калининград его изменила. И дело было не в самочувствии Тамары Ивановны, не в том, что Олег плохо себя чувствовал, что устал или у него наступил творческий кризис. Его что-то беспокоило. Что-то, о чем он боялся рассказывать или просто не хотел, что-то, словно перевернувшее его былые уверения с ног на голову, круша устоявшееся мировоззрение человека, который всегда знал, чего хочет, и достигал цели. Что-то, о чем не говорил вслух, но о чем постоянно думал. Все те два месяца после возвращения.

   Закрывался в своем кабинете, усаживаясь в кресло, и невидящим взглядом рассматривая фотографии в старом альбоме. Почти не спал, засыпая порой лишь за рабочим столом. Все чаще выглядел уставшим.

   Антон беспокоился за него, пытался настоять на посещении врача, но натыкался на уверенный отказ.

   Что-то неукротимо, неминуемо рушилось. И Антон чувствовал себя совершенно беспомощным оттого, что не мог ничего сделать, чтобы избежать краха.

   Привычный, устоявшийся, прекрасный мир сказочной жизни, которую он, наконец, получил, дал трещину, пошатнулся, накренился и готов был вот-вот оставить и его погребенным под обломками счастья.

   Безысходность и отчаяние сковали его тисками, не давая дышать, вынуждая вновь и вновь глотать пыль из-под крошащихся на кусочки мечтаний и желаний.

   И это бесило, это просто сводило с ума...

   - Антош, ну, ты меня совсем не слушаешь, - донесся до него, словно издалека, обиженный женский голос.

   Он дернулся, как от удара, не сразу осознав, где находится, недовольно поморщился оттого, что его вырвали из водоворота воспоминаний, и бросил на девушку быстрый взгляд.

   - Я не нанимался тебя развлекать, - жестко отрезал он, сдвинув брови.

   Та надула губки и вновь дернула его за руку.

   - Ну, Антош, - взмолилась она, - что с тобой? Может, голова болит?

   Хотелось послать ее к черту, но он каким-то чудом сдержался.

   - Ничего у меня не болит! - раздраженно сказал молодой человек, отвернувшись от нее.

   - Тогда что случилось? - затрещала та у него над ухом.

   Руки его непроизвольно сжались в кулаки, а на скулах от ярости заходили желваки.

   Только бы не сорваться к чертям, а то вся его хваленая выдержка полетит псу под хвост!

   - Тох, может, правда, уделишь девушке время, а? - подал голос с шутливыми интонациями Леша. - Смотри, как она переживает за тебя, места себе не находит.

   Антон посмотрел, стремительно, резко. Правда, не на девушку, а на друга.

   Испепеляющий взгляд серых глаз едва не приковал того к месту.

   - Охо-хо, - проговорил Леша, поднимая руки вверх. - Ритуль, его сейчас лучше не трогать, - обратился парень к девушке-брюнетке. - Видишь вот это выражение лица? Так вот запоминай: увидишь такое еще раз, ни за что не приставай к моему другу. Считай, что на нем висит табличка "Не влезай, убьет!".

   Антон промолчал, одарив друзей тяжелым взглядом из-под бровей, но лишь по той причине, что сейчас действительно был способен прибить любого, кто начал бы его доставать.

   Он чувствовал себя огненной пружиной, сжатой до мизерных размеров и способной в любое мгновение взорваться, подобно атомному взрыву.

   До конца вечера его так никто и не побеспокоил, предоставив самому разбираться со своими мыслями. Брюнетка, которую, как оказалось, звали Ритой, больше не приставала к нему с глупыми вопросами и даже отцепилась от его руки, чему он был несказанно рад, а Леша и Слава предпочитали не лезть на рожон, прекрасно зная, чем это может обернуться.

   - Может, ты домой поедешь? - с беспокойством выдавил из себя Слава, словно не выдержав молчания.

   - Да, наверное, поеду, - согласился Антон и приподнялся с дивана. - Не обижайся, Слав, просто сегодня... настроения нет, считай так.

   - Да не вопрос, Тох, - развел парень руками в разные стороны. - Все в порядке.

   Попрощавшись с друзьями и послав вымученные улыбки девушкам, Антон покинул клуб с чувством облегчения, а садясь за руль автомобиля, так вдавил педаль газа в пол, что мгновенно сорвался с места, оставляя позади себя клубы серого дыма. Домой. К отцу.

   С некоторых пор он боялся оставлять отца одного на долгое время. Боялся за него.

   Вот и сейчас ему бы стоило догадаться, что он может обнаружить, вернувшись домой.