На верхней ступени крыльца, слегка укрытый от непогоды широкой колонной портала, стоял колдун Шыгру. Не замечая холода или не боясь его, старец подставлял ветру длинную седую бороду и ждал Даяну. Большие пальцы сплетенных на животе рук беспрестанно шевелились, вращались между собой в каком-то непонятном колдовском хороводе.

— Ты все же уезжаешь, ведьма? — спросил Шыгру.

— Я так хочу, — вскинув голову, ответила Даяна.

— После всего, что было у тебя с принцем крови?

— Да.

— Принц получил награду, и теперь ты свободна?

— Я всегда была свободна. И учти, колдун. — Даяна подошла вплотную и, пристально глядя ему в глаза, сказала: — Ты больше не добавишь в питье герцога одурманивающих снадобий. Я никому не сообщила о твоих приемах, но запомни, как только до меня дойдут слухи о странном поведении властителя или кого-то из его семьи, я вернусь. И тогда берегись!

— Ты угрожаешь мне?!

— Предупреждаю. Прекрати попытки подчинить себе герцога…

Даяна еще продолжала говорить, когда Шыгру, резко выбросив руку вперед, сорвал с нее камень защиты.

«Вернись во дворец, — пришел приказ. И был он так силен, что ноги Даяны тут же подчинились. — Иди направо, вниз…»

Как будто погруженные в вязкую зыбко-прозрачную жижу, ноги Даяны сделали несколько тягучих, глицериновых шагов. Леди прошла до поворота к покоям придворных и оказалась над распахнутым темным зевом спуска в подземелье. Толчок в спину, и она пошла вперед. Выщербленные ступени, как зубы доисторического ящера, с хрустом пережевывали ее шаги, спуск вниз напоминал прогулку по пищеводу древнего окаменевшего исполина и должен был закончиться гранитным мешком пустого желудка, где кости ведьмы растворятся без следа, не оставив даже горстки праха…

Чужая воля давила с бездушной настойчивостью пресса, выжимала из Даяны все силы и душила желание сопротивляться: на улице леди растерялась и пропустила момент атаки. Сейчас ей как будто предстояло подняться с колен, заставить спину разогнуться, но лед, сковавший позвоночник, выстудил голову, и только крошечная искорка тепла, горевшая где-то чуть ниже груди, не позволяла Даяне заледенеть окончательно.

Леди попробовала сбить гипнотически размеренный ритм шагов, но голос Шыгру — я сильнее тебя! — ударил вновь, и Даяна подчинилась. Зашагала, считая ступени и даже не касаясь рукой шершавых стен. Темный и узкий провал проглотил и обезволил ее полностью.

Колдун пробормотал какое-то заклинание, и по всей длине подземного коридора вспыхнули редкие факелы. Огонь осветил узкое каменное ущелье с множеством дверей и хищно выгнутой, невидимой в темноте спиной. Какая-то из этих дверей навсегда закроется за лесной колдуньей?

Телепатический толчок — и Даяна пошла дальше. Почти не поднимая ноги, спотыкаясь о стыки гранитных плит, но равномерно и покорно, как заведенная механическая кукла.

— Стой.

Даяна замерла, и колдун, уже рукой, втолкнул ее в тесный каменный пенал с высоченным потолком и стенами, которых можно было коснуться выставленными локтями. «Моя тюрьма? Моя могила?!» Ужас, накативший на Даяну, стал почти материальным, осязаемым, он затопил темницу до самого скрытого мраком потолка. Даяна барахталась и захлебывалась в волнах ледяной жути, прилив острозубой первобытной паники больно кусал за сердце, и эти укусы понемногу возвращали ее к жизни. Боязнь остаться навсегда в тесном каменном мешке вернула желание сопротивляться, страх побеждал принуждение, множил силы, и искра, слабо тлевшая под грудью, вдруг вспыхнула обжигающим приступом собственной ноли.

— Остановись, колдун!

Шыгру, уже почти закрывший за спиной Даяны дверь, замер, не веря происходящему. Он попытался продолжить движение руки — захлопнуть дверь, задвинуть крепкий пасов, но та окаменела.

И пока это была только рука. Воля астролога нисколько не ослабла. Создав невидимый барьер, Шыгру прикрылся им, как щитом, и метнул в Даяну копье приказа:

— Смирись!

Злой рычащий голос ударился о стены и многозвучным рикошетом обрушился на леди Геспард. Приказ был так силен, что у Даяны подкосились ноги. Едва не падая, цепляясь локтями о стены, она положила ладони на грудь, согревая ее теплом и ища поддержку внутри себя, и внезапно почувствовала сильное оберегающее тепло, идущее от сумки, повешенной ниже сердца.

Кот Кавалер. Он сидел в дорожной сумке и защищал хозяйку, как и много, много лет назад, когда служил передатчиком для Высших Сил. Когда-то зверь уже помог Даяне противостоять натиску телепата-легиса — Трима… Когда-то он уже спас свою хозяйку. И едва не погиб в той схватке.

Сил Даяны не хватало, чтобы сражаться с Шыгру, и кот, собрав какие-то невероятные космические волны в один кулак, аккумулировал их — неужели Кавалер сохранил эту способность?! — и передал своей хозяйке. Плечи леди расправились, невидимый прилив энергии подхватил ее усилия, удержал на плаву и мощным толчком-цунами выбросил в дверной проем.

Шыгру буквально отбросило к противоположной стене коридора. Ударило спиной и окатило отраженным страхом Даяны. Колдун медленно сполз на пол и растекся по нему омерзительным черным пятном. Рогатая шапка съехала ему на лоб, полы мантии широко распахнулись, Шыгру ловил воздух посиневшими губами и выпускал его наружу с натужным сипением:

— Невозможно… Невозможно… Я сильнее…

Нисколько не заботясь о задыхающемся в недоумении колдуне, Даяна перешагнула его разбросанные ноги и, быстро подбежав к одному из еле чадящих факелов, распахнула свой плащ.

Скорчившийся в сумке Кавалер был чуть жив. Полуприкрытые глаза зверя слепо смотрели в угол сумки, зубы щерились, а шерсть, недавно такая гладкая и шелковистая, превратилась во взъерошенную паклю. Кот передал Даяне энергию космоса и — перегорел? Не выдержал нагрузку?

— Мой Кавалер, — шептала леди Геспард. — Очнись! Ответь мне! — Слабая дрожь пробежала по полосатым лапкам, кот выгнулся, как будто всхлипнул и затих. — Нет, нет, Кавалер! — закричала Даяна.

И пламя факела качнулось, посылая на стены колеблющиеся тени. И голос эхом прокатился по гулкому подземелью и вернулся многократным — нет, нет, нет!

Даяна дунула в теплый кошачий нос, потерла острые ушки и, плача, прошептала:

— Еще на Земле мне говорили, что у кошек много жизней. Вернись, мой друг! Ты у меня один!

Вынув зверька из сумки, Даяна приложила мягкий кошачий бок к щеке и внезапно почувствовала слабое, словно дуновение утреннего ветра, дыхание.

— Ты жив?! — спросила леди Кавалера.

— На помощь! На помощь! Беда!

Резкий, как щелчок кнута, вопль разорвал темноту подземелья: Зафс раскрыл глаза и едва не ослеп от яркого солнечного света. Только что он был за сотни верст, в каменных катакомбах подземелья герцогского замка и вдруг — на лавке у реки, возле матери и держит ее за руки. Темноту сменил слепящий свет, перемещение из прошлого в настоящее произошло столь стремительно, что причинило боль обоим.

— Что случилось? — прошептала леди Геспард.

— Кричит профессор, — ответил сын и одним рывком поставил себя и мать на ноги. — В доме беда. Пошли скорее.

— Мы здесь, Горентио! — на ходу, огибая травянистый холм, прокричала Даяна.

Мысли Эйринама было невозможно прочитать, они сбивались, путались и полыхали ужасом. Растерянный и взлохмаченный, он бежал навстречу матери и сыну. На щеке ученого алела свежая царапина, один почти оторванный рукав камзола болтался грязной тряпочкой, тщедушный, маленький профессор напоминал пичужку с поломанным крылом, за которой гналась стая хищных лис.

— Беда, беда, миледи! Какие-то люди ворвались в дом и похитили детей! — Выпалив все это, Эйринам упал на грудь Зафса и опал, как сломанный стебель.

Юноша задержался только на мгновение. Легко и бережно он подхватил ученого друга на руки и сразу же догнал мчащуюся к дому мать.

— Их было много, — жалуясь, причитал профессор, прижимаясь к сильной, мерно вздымающейся груди, — мы ничего не могли сделать. Бабус… кажется, он серьезно покалечен… ему сломали руку и разбили голову… Я ничего не мог поделать!