— Жаклин, это ты? Не молчи, ради Бога! — это был не Симон.

Я онемела от волнения, с трудом разбирала торопливую речь на другом конце провода.

— Я вернулся сегодня! Ты слышишь меня, Жаклин?

Я не могла выдавить из себя ни единого слова. Горловой спазм сменила необъяснимая ярость, я швырнула трубку, зачем-то снова прижала ее к уху и услышала короткие гудки.

Он сказал: «Я вернулся»… Не «мы», а именно «я»! Это было самым важным из всего, что удалось услышать.

Жерар звонил еще дважды, каждый раз нелепейшее детское упрямство не позволяло мне ответить. В промежутках между звонками я придумывала, что скажу ему, проклинала собственную глупость. Однако, стоило вновь услышать его голос — и я полностью немела; меня сковывало глубокое оцепенение, с которым я ничего не могла поделать.

Теперь каждое утро Люси отправлялась в школу. Мне казалось, что она избегает меня, в ее взгляде сквозил чуть заметный оттенок осуждения.

На третий день после начала занятий она заглянула ко мне, предварительно постучавшись. Это было что-то новенькое — до сих пор моя дочь вполне обходилась без подобных формальностей.

Войдя, она молча протянула раскрытый дневник. В самом конце страницы красовалась весьма пространная запись, выполненная красными чернилами:

«Мадам Беллини! Очень просил бы Вас выбрать время и зайти в школу. Я хочу обсудить с Вами программу дальнейшего музыкального образования Вашей дочери. Буду ждать завтра в 15.00. И имей в виду, Жаклин, — если ты не сумеешь победить свое тупое упрямство, я нагряну к тебе сам!

С уважением…»

Дальше следовала витиеватая подпись.

Дневник дочери вывалился из ослабевших рук. Люси не спешила оставить меня в одиночестве.

— Долго еще собираешься дурака валять? Видела бы ты беднягу Жерара! Вот уж действительно, твое бессердечие просто не знает границ!

Люси присела на подлокотник кресла и прищурилась, не сводя с меня глаз.

— Да, кстати! Помнишь потрясающий случай в Лионе? Как ты думаешь, почему Жерар так славно получил тогда по физиономии?

Я насторожилась. Люси продолжила, выдержав эффектную паузу:

— Да потому, что помог Люку защитить меня от подростков, которые пристали к нам в баре!

Она вышла из комнаты, не забыв театрально хлопнуть дверью. Наконец я осталась одна, но никак не могла сосредоточиться. Ясно было только одно — завтра я обязательно увижу Жерара!

На следующий день я ушла с работы пораньше. Нужно было привести в порядок физиономию, что оказалось не так уж просто после бессонной ночи. Покончив с этим нелегким делом, я выскочила на улицу и поймала такси (мой белый «фольксваген» был подобен груде металлолома, а купить новую машину я пока не могла — не в моем характере делать сбережения).

Предстояло проехать через весь Париж. Мы тащились ужасно медленно и, наконец, намертво застряли в дорожной пробке. Стрелки часов неумолимо продвигались к трем.

К школе мы подъехали в начале пятого — Жерара там уже не было.

Дома меня поджидала разъяренная Люси. Я с порога начала оправдываться, размазывая по щекам слезы и тушь для ресниц. Моя заботливая дочь проявила полное понимание. Она отпаивала меня крепким чаем, когда ее осенила великолепная идея. Она поведала, что оркестр Жерара давал вечером концерт в зале, расположенном неподалеку от нашего дома.

— В крайнем случае дотащишься туда пешком — во всяком случае, не опоздаешь!

И она принялась приводить в порядок мое вечернее платье, предварительно отправив меня в ванную, дабы я опять приобрела человеческий вид.

Купив билет, я заняла место в одном из последних рядов. Оркестранты вышли на сцену, и я отыскала глазами Жерара. Интересно, для кого он будет сегодня играть? Я помнила, что он всегда выбирает единственного зрителя, которому и посвящает концерт. Мне никогда не удастся ответить на вопрос, что исполнялось в тот вечер — я не слышала ни единого звука, кроме неритмичного стука своего сердца. К концу первого отделения меня охватила настоящая паника, я никак не могла представить себе, как пройду за кулисы, что скажу Жерару.

Оркестранты поднялись с мест и начали кланяться — это означало конец первого отделения. Я выскочила из зала и направилась к выходу. На улице попробовала закурить, но не смогла — слишком сильно дрожали руки. Рядом притормозило такси, я рухнула на сиденье и после минутного раздумья назвала свой адрес — номер дома начисто вылетел у меня из головы.

Открыв дверь, Люси молча окинула меня презрительным взглядом и гордо удалилась в свою комнату.

Я заперлась у себя, хотя никто не имел намерения врываться ко мне. Мною владело безотчетное желание спрятаться. До одиннадцати я бродила из угла в угол, забыв даже переодеться. Я потягивала виски в надежде на то, что этот напиток поможет если не уснуть, то хотя бы расслабиться. Не тут-то было!

В четверть двенадцатого под нашими окнами раздался автомобильный гудок. Он полоснул по нервам, заставил меня встрепенуться и выглянуть наружу. При свете уличного фонаря новенький белый «фольксваген» поблескивал свежевыкрашенными боками. Его дверца открылась и я, как во сне, увидела высокую фигуру Жерара в концертном фраке, с огромным букетом в руках.

Через минуту раздался звонок в дверь. Я отчаянно пыталась вырваться из своей комнаты, забыв, что закрылась на два оборота ключа…