39

Люцифер II

Филиппа разбудил Люцифакс, повторявший его имя.

— Оставь меня, — пробурчал Филипп и повернулся на другой бок. — Я устал.

— Это лень, — сказал кот из-за двери. — Замечательно, Филипп. Замечательно. Это значит, что у тебя уже есть шесть из семи смертных грехов. По правилам нашей школы это означает, что дьявол выполнил формальные требования для получения аттестата. Последний, седьмой грех — обжорство — не будет особой проблемой. Причина того, что ты до сих пор не имеешь его, очень проста — у тебя не было времени. Выползай из постели! Сегодня важная ночь!

— Ты говоришь это каждую ночь, — сказал Филипп, сполз с постели и стал одеваться. Зевая, он открыл дверь и встряхнул головой, чтобы избавиться от сонливости.

— Нам пора, — сказал кот.

Но вместо того чтобы, как обычно, спуститься по винтовой лестнице к кабинету Люцифера, Люцифакс направился в другую сторону и стал по лестнице подниматься.

— Куда мы идем? — спросил Филипп.

— Потерпи.

Лестница поднималась выше и выше и делала поворот круг за другим.

На пути не было ни дверей, ни коридоров. Был слышен только треск факелов, отбрасывавших длинные тени, которые они сами обгоняли. Сверху спускалась паутина, вздрагивавшая иногда от дуновений ветерка.

По дороге Филипп думал о том, что сказал Люцифакс, будто у него уже есть шесть из семи смертных грехов. Неужели это правда?

Первыми идут зависть и гнев. Хорошо, с ними все ясно. Он завидовал Азиэлю, потому что тот дружил с Сатиной.

«И сейчас дружит, — поправили его мысли. — Они дружат и сейчас, не забудь».

Он, конечно, помнил это, отсюда гнев.

Дальше идут лень, о которой только что говорил Люцифакс, потом гордыня.

«Вот этого не было, — подумал он, — я не вел себя высокомерно и не сделал ничего…»

«Разве? Ты был откровенно груб с Равиной, а потом начисто отказался извиниться перед ней. Весьма высокомерное поведение…»

«Ладно, ладно. А как быть со сладострастием? Вот здесь уж Люцифакс точно ошибся, потому что я никогда…»

«Разве? Если мне память не изменяет, в какой-то момент ты был готов нарушить обещание, данное Люциферу, ради одного поцелуя Сатины? Вот тебе и сладострастие!»

«И это тоже считается? Малюсенький поцелуй который я даже не получил?»

А жадность? Во всяком случае, жадности не было никогда. Он всегда делился с другими, если было что делить. И он всегда брал себе самый маленький кусочек, когда поднос с кушаньями посылали вокруг стола. Нет уж, он не жадный, и он точно никогда…

«Ты лжец, Филипп. Ты лжешь и знаешь, что лжешь. Только не хочешь признаваться. Ты стал таким жадным, что это читается в твоем взгляде. Когда-то ты хотел, чтобы все было по-другому, ты не хотел оказаться здесь. Но теперь-то все изменилось — и ты изменился, Филипп, — и у тебя чешутся руки. Не каждый день предлагают целое царство. И от такого предложения Филипп Ангел не подумает отказаться. Он знает, что кто-то отравил Дьявола, но ничего не делает для того, чтобы, до конца разобраться в этом деле. Почему? Потому что теперь он не хочет разбираться до конца. Потому что он почувствовал запах трона и Темною царства, которое следует к трону в придачу. Потому что он стал жадным. Я говорю неправду?»

— Нет, — сказал Филипп. — Все это правда.

— Ты что-то сказал? — спросил Люцифакс. Филипп покачал головой.

Они продолжали идти вверх по лестнице, которая кончилась около узкой двери с ручкой в виде сжатых в кулак костей руки. Из-под нее шел свет, и Филипп увидел на некоторых ступеньках капли крови.

— Где мы? — спросил он.

Похоже, они находились в одной из башен Замка. От ветра, который бил по каменным стенам, башня дрожала.

— Зачем мы пришли сюда?

— Открой дверь, юный ученик, — ответил Люцифакс. — Кое-кто хочет посмотреть на тебя.

Филипп взялся за ручку в виде кулака и осторожно открыл скрипучую дверь.

Помещение было круглым и не особенно большим. Оно было пустым, если не считать одной-единственной стеариновой свечки, которая стояла в центре и создавала круг мягкого света на полу.

Тени покрывали стены, как черные обои. Ветер шептался в углах, напоминая Филиппу об ужасном голосе, который он слышал в темном подвале церкви. Он вздрогнул. Неужели здесь спрятался тюстер?

— Входи, — прозвучал откуда-то сзади голос Люцифакса.

— Здесь никого нет, — сказал Филипп. Он попятился, но кот преградил ему дорогу. — Здесь пусто…

Он застыл, напряженно слушая.

Кто-то закашлялся. Но кашель был такой слабый и едва различимый, что, скорее, напоминал дыхание.

Филипп прищурился и посмотрел в сторону, откуда шел звук. Из темноты стал медленно проявляться контур.

— Люцифер? — воскликнул он. — Это вы?

— Удивляешься? — Голос Властителя был сухой и надтреснутый, как высохшая протока. — Иди сюда мой мальчик. Дай мне посмотреть на тебя.

Филипп осторожно подошел к Дьяволу, который сидел в темноте, как будто больше не переносил света.

По мере того, как глаза Филиппа привыкали к темноте, он все лучше видел фигуру Люцифера, замершего в согнутом положении на старом деревянном стуле.

Филипп тихо охнул.

В последний раз, когда он видел Люцифера, болезнь изменила Дьявола настолько, что его почти невозможно было узнать. Теперь узнать его было невозможно. Этот высохший демон, не имел ничего общего с черным дьяволом, который когда-то давно начал войну на небесах. Оба его рога были обломаны. Одного рога не было совсем, второй болтался на обрывке грязной липкой ленты. Одно из торчавших сбоку крыльев висело над полом и казалось сломанным.

Лицо Люцифера было мертвенно бледным, напоминая искореженную луну.

Люцифер больше не был тенью самого себя. Он был тенью своей тени.

— Неужели ты тот самый мальчик, которого я видел в последний раз шесть ночей назад? — прохрипел Люцифер. — Тебя не узнать.

— Вас тоже, — ответил Филипп и задумался, — как же, черт побери, Люцифер смог подняться по этим лестницам. Должно быть, на это ушли долгие часы.

— Не очень вежливо сказано. Но я и не ожидал от тебя другого. — Дьявол помолчал, наблюдая за Филиппом, глаза его прятались в темноте. — Люцифакс рассказал мне о том, что ты делал в последние ночи.

Филипп покосился на кота, тот издевательски ухмыльнулся.

Затем Люцифер издал хрипящий звук, который Филипп сначала принял за кашель, но который оказался смехом.

— Слушать это необыкновенно приятно. Просто порция необходимого лекарства для моего больного сердца.

— Спасибо, — сказал Филипп, а Люцифакс оскорблено фыркнул.

— Благодарить должен я, Филипп, — сказал Люцифер. — Когда я обнаружил, что произошла ошибка, что ты не тот мальчик, который… То я чуть не умер. Но с тех пор многое изменилось, и я начинаю думать, что в действительности никакой ошибки не было. Что ты и есть тот самый мальчик. Настоящий Преемник. Ты достиг большого успеха, Филипп. Гораздо большего, чем я мог надеяться. И теперь мы, ты и я, подошли к концу нашего пути.

Люцифер показал на него своим согнутым пальцем.

— Время учения подошло к концу, Филипп. Остался последний экзамен.

— Экзамен? — пробормотал Филипп. Под ребрами сильно застучало сердце.

— Мое время практически истекло. Я поговорил с Мортимером до того как подняться сюда. Лестницы отняли у меня последние силы, а нужно еще спускаться. Но на твоем экзамене я должен присутствовать, и, кроме этого, он обещал подождать, чтобы я умер в собственной постели.

— А что будет? Потом?

— «Король умер, да здравствует король», — ответил Люцифер. — В полночь Люцифакс возвестит об этом всем, после чего состоится твоя коронация и вручение тебе символического трезубца. Это будет завершением Фестиваля, который на этот раз был не очень веселым.

«Король умер, да здравствует король». Эти слова заметались в голове Филиппа, как летучие мыши мечутся в порывах штормового ветра. Они казались нереальными, безумными. Это могло быть только тем что видят во сне. Четырнадцать дней назад он сидел у себя дома над учебником математики. А теперь был здесь. Оставалась только одна ночь до того, как он станет Властителем Тьмы! Конечно, при условии, что выдержит экзамен. В чем бы он ни состоял!