— Мы верим, что эта газель принесет счастье вашему дому!

На подарок надо отвечать подарком — таков обычай Востока. Эссертон заранее приготовил в гостиной целую уйму различных ярких безделушек, оружие и ящики с виски, французским коньяком и вином. Полковник, откровенно говоря, ждавший более серьезного и дорогого подношения, был разочарован. Рабыня, даже молоденькая и красивая, его не интересовала, он мог обзавестись женщиной и без помощи вождей. Но Эссертон не подал даже вида, что недоволен. Думая о будущем, желая расположить к себе этих людей, он выдал каждому туркмену по шестизарядному пистолету и пачке патронов, чем привел вождей в неописуемый восторг. Они долго и искренне благодарили.

Проводив туркмен, Эссертон прошелся по гостиной, не зная, как распорядиться с живым подарком. Девушка все так же сидела на ковре, закрыв лицо ладонями. Она, казалось, была ко всему безучастна, сжалась в комок и не произносила ни звука. Полковник оценивающим взглядом скользнул по ковру. Роскошный, большой, яркий орнамент. «Хорошее добавление в мою коллекцию, — подумал Эссертон. — Завтра надо будет всю новую партию ковров отправить домой. А вот куда девать девчонку? Выпроводить — туземные вожди узнают, пойдут дурные слухи… Держать около себя? Женщины никогда не приносили счастья в военных экспедициях».

Полковник вызвал слугу-индуса, приказал тому отвести туземку в дальнюю комнату, что находилась возле кухни, и поместить ее там. «Потом что-нибудь придумаю», — решил Эссертон и поспешил в кабинет, где на стене закрытая шелковой занавесью висела большая карта Русского Туркестана.

4

Не успел он найти на карте Александровский и ознакомиться с полуостровом Мангышлак, выступавшим, точно бастион, в Каспийское море, как появился лейтенант Смит:

— Генерал просит вас к себе, сэр!

— Хорошо.

Эссертон еще раз прикинул расстояние между фортом и Ашхабадом: тысячи миль, и все бездорожьем, пустыней. Нелегко будет добираться туда.

Лейтенант не уходил:

— Шеф приказал, чтобы вы шли немедленно!

— Передайте шефу, что я иду, — ответил Эссертон, недовольный тем, что его требует к себе шеф в то время, когда у него, кажется, родилась интересная идея.

Он снова подошел к карте. Конечно же, русские не будут торчать в форте, ведь оружие и золото предназначены правительству красного Туркестана. Они двинутся караваном через пустыню. Надо предугадать их путь!

Эссертон схватил со стола последние сводки о положении на фронтах и стал торопливо листать страницы. Ага, вот оно! Пробежал глазами текст:

Значит, за последнюю неделю никаких особых изменений на фронтах не произошло. Он обвел синим цветом форт Александровский. Куда же двинется красный отряд? Эссертон снова поставил себя на место большевистского командира: как бы он повел людей? Бесспорно, самой ближайшей дорогой. Он провел пальцем по карте: сначала прямо на восток, а дальше повернул бы вверх, на север… Только так!

На тонких коричневых губах скользнула улыбка. Расстояние между фортом Александровский и Актюбинском большое, но значительно меньше, чем от Ашхабада до полуострова Мангышлак. Караван с тяжелым грузом идет медленнее, чем кавалерийская часть! Дальше все просто, обычная задача для школьника: из пункта А по направлению к пункту Б вышел поезд с такой-то скоростью, а из пункта С тоже по направлению к пункту Б — второй поезд со скоростью, которая превышает… Вопрос: когда и где они встретятся?

Эссертон шел к генералу, насвистывая марш из «Аиды».

В приемной его не держали ни минуты. Адъютант сразу же распахнул дверь в кабинет:

— Прошу, сэр!

Маллесон, надев очки, внимательно рассматривал карту, лежавшую у него на столе. Увидав полковника, молча протянул ему расшифрованную телеграмму, содержание которой Эссертон уже знал.

— Как же Красноводск? — спросил Эссертон, возвращая телеграмму. Он надеялся услышать от шефа приказ: «Поездка отменяется!», но генерал снял очки, протер носовым платком стекла и сказал:

— В Красноводск поедете вы один.

— Судя по шифровке, нет смысла…

— Есть смысл! — перебил его шеф. — Все не так просто, как кажется. Я все взвесил и полагаю, что из данной ситуации имеются два выхода. Первый — наш агент разоблачен, и красные использовали шифр для ложной телеграммы, а сами идут по намеченному курсу. Второй — по имеющимся сведениям, в море был шторм, и шхуны, возможно, получили повреждения. Это заставило красных пристать к форту и выгрузиться на берег.

— Мне кажется, сэр, что агенту следует верить, в шифровке точно указаны намерения красных.

— Почему мы должны верить шифровке, если она передана открытым адресом? Прочитайте внимательно. Первую строчку, она шла без шифра: «Ашхабад генералу Маллесону». Не кажется ли это странным?

— Наверное, обстоятельства, сэр, чрезвычайные обстоятельства заставили агента пойти на риск.

— Мы тоже пойдем на риск. Вы едете в Красноводск, а на север пойдут джигиты военного министра. Я уже вызвал сюда Ораз-Сердара и этого, с польской фамилией, местного министра внутренних дел…

— Грудзинского, — подсказал Эссертон.

— Да, и Грудзинского. У них глаза загорятся, когда мы откроем карты. Пошлют тотчас сотен пять головорезов, пересекут пустыню в два счета.

— Надо полагать! Золото и оружие!..

Вдруг за окном раздались шум и крики: «Пожар!» Генерал и Эссертон подошли к распахнутому окну. Ничего не было видно за густыми ветвями деревьев. Генерал подозвал солдата из охраны:

— Что там?

— Дым из окон дома, где живет полковник Эссертон, сэр! — ответил солдат, вытянувшись в струнку.

Эссертон от неожиданности обомлел, и лицо его стало бескровным. Не может быть! А в голове, словно он щелкал на счетах, мысленно росла сумма ценностей, находящихся в доме: партия редчайших ковров и дюжины коричнево-золотистых и серо-мраморных каракулевых шкурок, важные секретные бумаги, драгоценности…

— Сэр, вы позволите?

— Да, конечно. — Маллесон поспешно кивнул.

Эссертон крупными шагами вышел из штаба и по широкой дорожке сада уже не шел, а бежал. Поворот, еще один поворот, и вот, наконец, за ветками деревьев забелел продолговатый дом с широкими итальянскими окнами. Там толпа: солдаты, прислуга. Из крайних окон вилась редкая струйка черного дыма. «Гостиная!» — определил полковник и мысленно молниеносно вернулся на два часа назад, проследил за своими действиями, за каждым шагом. Конечно же, этот мерзавец, пьянчужка-шифровальщик, забыл потушить сигарету!..

Перед полковником расступились.

Красивый паркетный пол заляпан. Обгорелая мебель. В гостиной огонь уже потушен, но дыму было много, он ел глаза, царапал горло.

Посреди гостиной на обгорелом ковре почерневшее скрюченное тело.

Слуга-индус торопливо рассказывал:

— Она схватила, сэр, бутыль с бензином — на кухне стояла — и скорей сюда. Ну та самая туземка, что привезли… Потом облилась, словно водой. На лицо, на волосы, на платье. И на ковер стала лить. Мы только к ней подбежали, а у девки такие страшные глаза, она засмеялась, что-то прокричала и чиркнула спичкой… Мы еле успели отскочить!

Эссертон потрогал носком ботинка обугленный ковер. Потом сказал:

— Да, весьма жаль… Такой великолепный ковер!.. — И, ни на кого не глядя, вышел.

5

Поздним вечером, когда поезд отошел от станции, Эссертон примостился у окна. Промелькнули кварталы пригорода. Луна только всходила, и ее ровный бледный свет озарял редкие кибитки кочевников, жавшихся к городу, и ровную гладь голой степи.

Вдруг его взгляд остановился на туче пыли, поднятой на дороге. Большой отряд, сотни три-четыре вооруженных всадников, с гиканьем и присвистом гнали коней. Эссертон обратил внимание, что почти у каждого всадника была запасная лошадь.