— Стойте!

— Эй! — крикнул Росарж своим людям. — Охранять графа де Марли и следить за каретой! Приготовить оружие!

И в полной уверенности, что его распоряжения будут исполнены, он подъехал к человеку, отдавшему столь властный приказ.

— Кто вы? — спросил майор, кладя ладонь на рукоятку пистолета.

— Драгуны де Флорака! А вы?

— Кортеж графа де Марли!.. С дороги, именем короля!

— Стро-ойся! Н-на караул! — обернувшись к своим, скомандовал обладатель зычного голоса.

Из-за кустов выехали около сорока всадников и построились в две колонны по обе стороны дороги. Молодой офицер подъехал к Росаржу и спросил:

— Где его величество?

Людовик XIV направил к ним своего коня.

— Я здесь. Но скажите, как вы узнали меня и кто сказал вам, что я здесь под именем графа де Марли?

— Сир, — ответил офицер, — два часа назад я ехал по этой дороге во главе моей бригады, когда нас остановил горбатый одноглазый крестьянин и сообщил о поезде вашего величества в таких подробностях, что я не мог ему не поверить.

Король был очень удивлен, но Росарж, сразу же понявший, о ком шла речь, все ему объяснил. Сам же майор почувствовал легкую досаду: Ньяфон вновь их опередил.

Как бы то ни было, но король остался доволен неожиданным подкреплением. Теперь его отряд увеличился, и надежда на успех превратилась в уверенность.

— Мистуфлэ, — спросил Фариболь своего ученика, когда появились драгуны, — ты уверен в своей меткости?

— Да, хозяин.

— Тогда выбери себе мишень и прицелься. Я поступлю так же, но было бы обидно тратить две пули на одного драгуна… Ты уверен, что мы целимся в разных?

— Да, хозяин.

— Тогда огонь!

Раздались два выстрела, и два драгуна замертво упали под копыта своих лошадей. Столь неожиданное нападение смешало стройные ряды всадников, и они отступили.

— Хозяин! — позвал Мистуфлэ через некоторое время. — Видите, что происходит на опушке леса?

— Черт возьми! Еще бы! Наши старые приятели перестраиваются в боевой порядок и меньше чем через десять минут примчатся сюда навязывать нам былую дружбу… Похоже, наши мысли опять совпали, Мистуфлэ. Ведь ты решил ответить на любезность этих молодцов, показав им круп своей лошади, не так ли?

— Да, хозяин! Монсеньор Людовик уже в безопасности, и мы ему сегодня больше не нужны, а завтра снова пригодимся, но живыми…

— Ты прав, Мистуфлэ! Отступаем! Но медленно, черт возьми, медленно… и не оглядываясь.

Под командованием Росаржа драгуны быстро приближались и были уже в пятидесяти шагах от двух друзей, когда те, пустив лошадей шагом, спокойно переехали через мост.

— Не стрелять! — крикнул Росарж. — Они нужны мне живыми!.. Вперед!

Драгуны въехали на мост, и в тот же миг вспыхнуло пламя и раздался оглушительный взрыв. Сваи накренились, дрогнули и рухнули вниз, увлекая за собой всех, кто был на мосту.

— Тысяча чертей! — вскричал Фариболь в полном изумлении. — Кто это так шутит?

Обернувшись, он увидел Онесимо, который шел к ним, шлепая по воде.

— Что? Так это ты?..

— Да, монсеньор, я просто понял, что эти бездельники вознамерились испортить вам приятную прогулку… Вот и вспомнил, как господин Мистуфлэ разобрался с такими же нахалами в пещерах Апремона…

— Но где ты взял порох?

— У меня был небольшой запасец… так, на всякий случай, — уклончиво ответил хитрец.

— Он тоже способный ученик, — с чувством сказал Фариболь Мистуфлэ.

Тот важно кивнул в ответ.

Затем Фариболь посадил Онесимо на круп своей лошади, и они продолжали путь.

Взрыв моста вызвал у короля настоящий припадок ярости, и он потребовал немедленно привести к нему пленницу и допросить ее в его присутствии.

Росарж, чудом не оказавшийся на мосту во время взрыва, бросился исполнять приказ, но просто остолбенел, не увидев у кареты ни одного из своих стражей. Стоит ли добавлять, что карета была пуста?

Воспользовавшись замешательством своих телохранителей, девушка бежала. Росарж почувствовал, что сейчас его хватит удар, и оперся руками о колесо кареты. Да, Провидение решительно отвернулось от его господина.

Глава XXIV

СЫН МОНСЕНЬОРА ЛЮДОВИКА

Монсеньор Людовик и его друзья решили некоторое время отдохнуть. У Ивонны, которая после своего кратковременного плена снова присоединилась к ним, вскоре должен был родиться ребенок. Выдавая себя за крестьян, четверо мужчин и молодая женщина ушли в горы, где и поселились на старом хуторе.

Монсеньор Людовик с друзьями проводили вечера, обсуждая свои дальнейшие планы. В случае неудачи они собирались опереться на поддержку многочисленных недовольных, жаждавших свержения Людовика XIV.

Наконец у. Ивонны родился мальчик, которому суждено было стать наследником французского престола. Много повидавшие и выстрадавшие ее друзьям радовались, как дети. У колыбели новорожденного Фариболь, Мистуфлэ и Онесимо повторили свою старую клятву.

Став матерью, Ивонна начала проявлять большую осмотрительность и рассудительность. Она с радостью отказалась бы от всего в обмен на пусть бедный, но счастливый очаг, где бы она была вместе со своим мужем и сыном.

Но отступать было поздно. Ненависть Людовика XIV не утихала, и, пока он жил, им приходилось выбирать между борьбой и верной смертью.

У Людовика XIV между тем хватало забот и помимо доставляемых его братом. Гугеноты, возмущенные запретом своей церкви, собирались в лесах в отряды мстителей и совершали набеги. Монсеньор Людовик решил поддержать их борьбу, ожидая, что, когда настанет нужный день, они помогут ему.

Ивонна не справлялась одна со всеми хлопотами, и ей в помощницы взяли пожилую женщину с сыном, людей честных и достойных полного доверия. Юношу звали Дорфьель, он был гугенотом и познакомил монсеньора Людовика с командиром мстителей.

Все складывалось как нельзя лучше, но они совсем забыли про злого духа, которому рано и поздно становился известен каждый их шаг, про Ньяфона.

Однажды вечером монсеньор Людовик и трое его друзей отправились вместе с отрядом мстителей на вылазку в горы. Ивонна осталась с сыном, пожилой вдовой, юным Дорфьелем и его другом Пьеле.

Вскоре после ухода мужа Ивонна поднялась в свою комнату, чтобы уложить малыша. Примерно через полчаса в дверь громко постучали.

Дорфьель открыл и впустил молодого крестьянина. Никто, конечно же, не знал, что это посланец Ньяфона.

— Что ты хочешь, приятель? — спросил его Дорфьель.

— Я из леса Эзе, хочу поговорить с мадам Ивонной. У меня для нее плохие новости.

Услышав это, Ивонна тут же спустилась к ним. Незнакомец поклонился ей и сказал:

— Сударыня, я был в лесу, когда ко мне подошел командир нашего отряда и сказал: «Ты молод и силен, поспеши в поместье Курьяк и передай мадам Ивонне, что с ее мужем случилось несчастье».

— Боже мой! — в испуге вскричала Ивонна.

— Сударыня, не стоит так волноваться! Монсеньор упал с лошади и ударился головой о камень… Такие ушибы быстро проходят.

Но Ивонна, к которой вернулась былая решительность, приказала Дорфьелю:

— Оседлай мою лошадь. Я должна ехать к мужу.

— Я поеду с вами, мадам, — ответил юноша, — а Пьеле останется с моей матушкой.

Пять минут спустя в сопровождении Дорфьеля и незнакомца она выехала в сторону леса Эзэ. Крестьянин вскоре простился с ними, сославшись на другое неотложное поручение, и свернул в сторону, но как только всадники скрылись с глаз, поскакал назад к хутору.

Через несколько минут к нему присоединились полдюжины мужчин, переодетых лесорубами, под командованием некоего Маркэ.

Когда до хутора оставалось не больше двадцати шагов, Маркэ отломил ветку орешника, обмотал ее пропитанными смолой тряпками и поджег. Остальные достали топоры.

Затем главарь бандитов приблизился к дому и бросил свой импровизированный факел на крышу. Сухая солома мгновенно занялась, и вскоре крыша и чердак напоминали огромный костер.