Ильда в своих мемуарах придерживается другой версии. Она подчеркивает, что разрыв предполагался временным и произошел только из-за стечения обстоятельств. Правда, Ильда Гева-ра — маленькая Ильда — вспоминала, как мать не раз говорила ей, что в Мексике, когда ее родители разошлись, Эрнесто считал, что таким образом жена и дочь не будут подвергаться опасности ареста, а при новой встрече они с женой смогут увидеть, какими их отношения окажутся к тому времени. Учитывая опасность кубинского предприятия, Че не желал, чтобы у его жены именно в это время были какие-нибудь сомнения относительно ее семейного положения.
Фидель арендовал другое ранчо, на сей раз в Абасоло, штат Тамаулипас, неподалеку от намеченного пункта отплытия. Это было почти идеальное место, так как находилось в значительном отдалении от столицы. К группе присоединился Фаустино Перес. К концу октября там собрались шестнадцать из будущих членов экспедиции, затем прибыли еще двадцать человек.
Заключительный этап тоже не обошелся без осложнений. В Мехико продолжались облавы и обыски. В середине ноября мексиканская полиция конфисковала партию оружия; были разгромлены две конспиративные квартиры, а один из кубинцев, Педро Мирет, был арестован. Фидель отправился на встречу с Гутьересом Барриосом, который сказал ему, что мексиканская полиция получала сведения от кубинской секретной службы, которая, несомненно, смогла внедриться в Движение 26 июля.
«Мы выяснили, что в наших рядах был предатель, имени которого мы не знали, и что это он выдал партию оружия. Мы также выяснили, что он выдал яхту и передатчик, хотя юридический коммерческий контракт на приобретение судна все же следовало составить. Эти данные сразу же должны были показать кубинским властям, что предатель имел четкое представление о наших самых сокровенных тайнах. Но это также спасло и нас, так как мы смогли узнать то же самое».
Сам же Фидель высказался более определенно. «Тот, кто передавал сведения о нас, сбежал от мексиканской границы. Мы выяснили, что он выдавал конспиративные квартиры одну за другой, а затем собирался выдать и нашу лодку. Именно поэтому мы так поторопили события». Личности этого часто упоминавшегося предателя предстояло остаться одной из великих тайн кубинской революции. Его имя так и не было обнародовано.
Тем временем Че скрывался на том 'же чердаке в доме Бауэра — и, по словам домовладельца, являлся идеальным гостем. «У него была одна укоренившаяся привычка: он читал как проклятый, держа в руках тыкву с мате. Он старался не причинять никаких беспокойств; нам приходилось каждый раз просить его спуститься вниз, чтобы поесть». Однажды Фидель приехал без предупреждения, чтобы повидать Че, и с большим трудом смог увидеться с ним: Бауэр наотрез отказался признать знакомство с Эрнесто, а Фидель доказывал, что знает, что Че в доме. В конце концов он поставил ногу в дверь и заявил, что не сдвинется с места, пока его не впустят.
21 ноября с ранчо Абасоло исчезли два человека, и таким об разом вся намеченная экспедиция еще до начала оказалась под угрозой полного провала. Фидель принял решение: с 22 ноября вступал в действие план мобилизации разрозненных групп будущих десантников. Сбор был назначен двадцать четвертого числа на пристани на реке Туспан, в нескольких милях вверх по течению от одноименного маленького порта в штате Веракрус.
Че вспоминал об этих событиях: «Приказ о сборе пришел совершенно неожиданно; все мы должны были выбираться из Мехико без вещей лишь в той одежде, что была на нас, группами по два-три человека... чтобы опередить предателя, который должен был выдать нас полиции». Че оставил разобранную постель, рядом была тыква с мате и раскрытые книги. Через несколько дней, когда друзья разволновались и выбили замок, они увидели, что в последние дни Че читал «Государство и революцию» Ленина, «Капитал» Маркса, руководство по военно-полевой хирургии Германа Арсиньегаса и неизвестно чью книгу под названием «Como Opera el Capital Yanqui in Centroamerica» («Как капитал янки работает в Центральной Америке»)1. Группа, базировавшаяся в Веракрусе и Халапе, покинула свою гостиницу в Теко-лутле, бросив там все свои вещи и скорее всего не расплатившись по счетам. Торопясь уйти от весьма вероятной опасности, почти никто из повстанцев, имевших небольшие тайные арсеналы, не успел извлечь оттуда автоматическое оружие. И это не было единственным осложнением. Че вспоминал: «Я должен был уйти так же налегке, без ингалятора, и по дороге со мной случился ужасный приступ астмы. Я уже думал, что так и не смогу добраться туда».
В конце концов участники экспедиции двадцать четвертого ноября собрались в Туспане. Шел дождь. Все они проделали многомильные путешествия на автомобилях или автобусах из Мехико, Веракруса, Халапы и Сьюдад-Виктории, где новобранцы, покинувшие ранчо Абасоло, скрывались по ночлежкам. Из-за организационной неразберихи о маленькой группе под командой Эктора Алдама просто забыли. Они так и не получили приказа на сбор.
«Некоторые, сначала, казалось, желавшие идти, позже отпали под тем или иным предлогом, так что число участников экспедиции оказалось ограниченным. В итоге на борт «Гран-мы» нас поднялось восемьдесят два человека».
Версия Гевары неточна. Претендентов, стремившихся отправиться в плавание на борту «Гранмы», было поначалу гораздо больше, чем восемьдесят два человека. Фидель вспоминал:
«На «Гранме» было восемьдесят два человека; многих желающих мы не могли взять, и им предстояло остаться. Знаете, как мы выбрали их? Исходя в первую очередь, конечно, из имеющегося у человека опыта, практики и т. д., и т. п.; в результате набралось человек пятнадцать примерно одной категории, а затем мы сказали: «Как бы нам взять как можно больше из них оставшихся? И мы выбирали по весу и росту. Самых маленьких из всех наших отрядов оставили под конец, а троих-четверых самых жирных парней вовсе не учитывали. Они не ехали, и не было никакой возможности убедить их в том, что все дело в их размерах».
Кроме «жирных парней», были оставлены и некоторые другие. Педро Мирет, одна из ключевых фигур, находился в Мехико под арестом, ожидая суда. Эль Патохо Фидель отказал потому, что не хотел, чтобы экспедиция стала «иностранным легионом». Эль Куате также не позволили остаться на борту; его участие в финальной части экспедиции было ограничено поездкой по побережью Мексиканского залива до островов Исла Мухерес для страховки на тот случай, если с «Гранмой» случится серьезная авария. Байо не допустили из-за возраста, и никто не мог утешить его. Даже Ванегас вынужден был со слезами на глазах попрощаться с Че.
Маленькая группа выступала в роли комитета по организации проводов. Мельба Эрнандес, Пьедад Солис и Эль Куате смотрели на небольшую яхту, заполненную людьми. Добровольцы спешили на судно, чуть ли не отпихивая друг друга, потому что прошел слух, что не все из них годятся и многим придется остаться на суше. После стольких месяцев ожидания никто не хотел выбыть из игры.
Припасы были размещены под тентом; там же разместился Фидель, взявший на себя вахту в первые несколько часов. В половине второго ночи на 25 ноября загудели два двигателя «Гранмы». Судно с выключенными огнями отошло от импровизированного причала. Северный шторм, «норте», вызвал сильное волнение в Мексиканском заливе, шел непрерывный дождь, и малым судам выход в море был запрещен.
На переполненном судне находились восемьдесят два человека. Они стояли, прижимаясь друг к другу, пытаясь укрыться от холода последней ночи, проводимой на территории Мексики.
Санчес Амая, один из участников экспедиции, сказал: «На палубе было некуда ступить». Они пребывали в смешанном состоянии неловкости, опасения и надежды. И они были «хорошими», не в строго правильном испанском или мексиканском смысле, а в кубинском смысле, то есть, храбрыми и дерзкими. И они были действительно «хороши» в своем намерении свергнуть военную диктатуру руками восьмидесяти двух человек, плохо вооруженных, отправившихся в путь на переполненной хрупкой маленькой лодочке. Два исполненных сомнений года подготовки к невероятному предприятию закончились. В таких случаях принято говорить: «Все в руце божьей».