Информация и оценки Гийома имели совсем иное значение, нежели секретные документы, доходившие до нас другим путем. Еще до начала работы в качестве референта Вилли Брандта Гийом входил в более узкий состав его рабочей команды. Готовый на контакты и усердный, он умел наилучшим образом использовать свои многообразные связи. Накануне переговоров между Брандтом и Штофом он вместе с другими источниками помог нам получить почти полную картину намерений и представлений федерального правительства. От него исходила инициатива первоначально не предусматривавшегося посещения канцлером бывшего концентрационного лагеря Бухенвальд.
В 1970 году Гийому было поручено создание правительственного бюро для проведения съезда СДПГ в Саарбрюккене. В качестве руководителя этого подразделения Ведомства федерального канцлера он отвечал и за контакт с ответственными сотрудниками БНД, за прием и дальнейшую передачу поступавшей информации и курьерской почты, доставлявшейся вертолетом. Сотрудники БНД быстро привыкли к тому, что Гийом, очевидно, пользовался доверием правительственных верхов. С согласия Ведомства по охране конституции он вскоре после этого получил и формальное разрешение на ознакомление с закрытой информацией высшей степени секретности.
Но для моей службы важнее всего было то обстоятельство, что свойственные Гийому аналитические способности и острота ума позволяли ему понимать и делать выводы, основываясь на которых мы с несомненностью устанавливали: “новая восточная политика” Брандта является хотя и противоречивой, но все же сменой курса внешней политики Федеративной республики. Его оценка восточной политики Вилли Брандта впоследствии оказалась совершенно правильной, и не будет преувеличением сказать, что он оказал воздействие на характер разрядки отношений между Федеративной республикой и ГДР, убедительно продемонстрировав волю к миру, свойственную Вилли Брандту.
Тем временем Гийом неудержимо продолжал делать карьеру. Петер Ройшенбах, руководитель избирательного штаба и референт по партии в ведомстве канцлера, сам стал кандидатом в бундестаг и поэтому предложил нашего человека в качестве своего преемника. Предложение было принято, и Гийом организовал предвыборную борьбу со свойственными ему эффективностью и осмотрительностью. День и ночь он как помощник, не знающий усталости, находился за спиной Вилли Брандта. Едва ли приходится удивляться, что таким образом он узнал вскоре о человеческих слабостях канцлера, несмотря на то что Гийом и не имел поручения информировать нас об этих аспектах частной жизни политика.
Выборы 1972 года принесли коалиции СДПГ — СвДП неожиданную победу. Сотрудники моей службы, знавшие Гийома, восхищались им, глядя на экраны телевизоров, где его можно было видеть, — усталого, но счастливого помощника Вилли Брандта в предвыборной кампании. В день избирательного успеха было принято решение оставить Гийома рядом с канцлером. С 1 января 1973 г. он был приставлен к канцлеру в качестве личного референта по партийным вопросам и с тех пор участвовал как в заседаниях правлений партии и фракции, так и в совещаниях заведующих отделами правления партии. Благодаря этому у него появилась возможность заглядывать куда глубже за кулисы правящей партии, чем могло позволить ему содержимое канцлерского чемодана для документов, который Гийом оберегал во время поездок шефа. Как едва заметный и немногословный свидетель многих бесед, которые Брандт охотно вел в узком кругу, Гийом узнавал часто гораздо более важное, чем это позволяли сделать бумаги. Его общее задание, как и прежде, заключалось в немедленных сигналах о возможном обострении международной обстановки, в информации о подготовке Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе и о позиции федерального правительства относительно переговоров по разоружению между США и СССР, а также в использовании любой возможности узнать больше о подлинных намерениях США. Гийом выполнял это поручение по мере сил, правда, уже не особенно долго.
Осенью 1972 года во время встречи со своим инструктором из ГДР был арестован один из наших старейших источников в Западном Берлине, сотрудник Восточного бюро Объединения немецких профсоюзов Вильгельм Гронау. По служебным делам Гронау и Гийом имели контакты друг с другом, не зная о разведывательной подоплеке деятельности друг друга. Тот факт, что Гронау однажды предложил нам при случае иметь Гийома в виду как стоящего кандидата, я мог рассматривать только как иронию судьбы или как подтверждение теории, доказывающей, хотя и чисто эмпирически, что люди, которых всеми силами удерживают на расстоянии друг от друга, обязательно войдут в контакт.
После ареста Гронау Ведомство по охране конституции проверило Гийома, что показалось мне тогда само собой разумеющимся. Чего я не мог знать, так это того, что некий сотрудник названного ведомства начал ломать голову над фамилией Гийома и связывать друг с другом следы, казавшиеся до сих пор безобидными. Не позже марта 1973 года Ведомство по охране конституции идентифицировало Гийома как шпиона ГДР. В конце мая был информирован министр внутренних дел Геншер, уведомивший вслед за тем Брандта. Но как и в каком объеме он это сделал, до сих пор остается тайной.
Будто ничего не случилось, Гийом оставался близким доверенным сотрудником Брандта и в конце июня сопровождал его в отпуск в Норвегию, где выполнял на протяжении многих недель задачи личного референта и руководителя канцелярии. Через его руки проходила вся переписка. Есть снимки, сделанные телевидением, на которых можно увидеть Гийома за прибором для дешифровки, читающего только что пришедшую телеграмму. Рут Брандт и Кристель Гийом подружились и гуляли вместе с детьми, если мужья не могли отдохнуть.
В это время в Хельсинки готовилось Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе, и из той информации, которую доставлял нам Ханзен, мы могли сделать вывод, что США опасались единоличных акций своих европейских партнеров в обстановке политики разрядки, за которыми мог последовать отход от оборонительного союза. Поэтому они настаивали на заключении Атлантической хартии, в которой государства — члены НАТО должны были подтвердить главенствующую роль США. Конфиденциальные переговоры между Никсоном и Брандтом, между министром иностранных дел Шеелем и госсекретарем Киссинджером, в свою очередь, раздражали других партнеров по НАТО, прежде всего французов, чувствовавших себя обойденными.
Гийом сумел скопировать три особенно важных документа. Первым было письмо, которое 3 июля Ричард Никсон направил Вилли Брандту, с просьбой побудить французов подписать хартию. Письмо с пометкой “личное” заканчивалось написанным от руки приветствием Никсона. Вторым — подробный отчет Вальтера Шееля из Вашингтона о его доверительных беседах с Никсоном и Киссинджером, в которых он предостерегал их от попыток шантажировать европейские государства — члены НАТО, а американцы заявили, что Советский Союз достиг такого прогресса в области военной техники, при котором без технологического довооружения НАТО нанесение первого ядерного удара со стороны Атлантического союза останется за пределами возможного. Третьим документом было сообщение Эгона Бара, который советовал Брандту не поддаваться давлению американцев, ставя на карту хорошие отношения с Францией.
Разногласия внутри НАТО продолжали обостряться. Из документов можно было узнать, что Великобритания не хочет находиться под опекой США, а французский министр иностранных дел Мишель Жобер сравнивал американцев с пожарными, которые сначала устраивают поджог, чтобы потом иметь возможность тушить пожар, делая красивые жесты.
Брандту надо было реагировать и передать своему министру иностранных дел сформулированную позицию, но проект его советника Бара так мало соответствовал представлениям канцлера, что он час за часом редактировал документ зеленым фломастером. Когда канцлер передал переписанный вариант Гийому, чтобы тот послал его в Бонн, Гийом притворился, что документ настолько неразборчив, что его надо сначала перепечатать. Никому и в голову не пришло спросить, где остался оригинал.