За поворотом коридор ущелья упирался в отвесную стену. В стене четко обрисовывался проем каменных ворот. Под аркой безмолвно и плавно двигались высокие белые фигуры. И они не просто двигались, они шевелились, кланялись и выкидывали кверху причудливо изломанные, призрачные руки. Тоскливое совиное «у... у... у...», доносившееся из темных расщелин, дополняло чудовищно-фантастическую картину.

Мы стояли не шелохнувшись, чувствуя, как холодок ущелья пробирается под одежду. Чье-то решительное «пошли!» нарушило оцепенение.

Белые призраки

С каждым шагом арка вырисовывалась в скале все отчетливей. И так же безучастно ко всему двигались перед ней белые призраки. Они поднимались из серой туманной мглы и, словно догоняя друг друга, таяли, минуя зияющий мрак проема ворот.

Если бы их движения были ритмичны! Если бы хоть малейший признак указывал, что это игра природы. Нет! Это был хоровод белых фигур, каждая из которых производила самостоятельные движения, словно поглощенная каким-то лишь ей ведомым делом. Мы шли спотыкаясь, но не отрывая глаз от белых фигур. Словно мелькающие кадры, в памяти возникали эпизоды легенды: абреки, до глаз закутанные в бурки, свист пуль, воинственные песни, мечущееся пламя костров...

А между тем на экран воображения уже падал первый луч действительности: Федя шагнул к сводам ворот. Призраки не уступили ему дорогу. Словно выполняя свой долг до конца, они по одному разбивались о Федину фигуру и исчезали.

Конечно, это был всего лишь густой холодный туман. Теперь только совиный крик поддерживал обстановку таинственности. Федя поднял ружье, и грянул выстрел, утверждающий власть человека. Сова сконфуженно умолкла, а мы занялись костром, ибо с призраками, как и с перевалами, лучше всего иметь дело на сытый желудок. Однако в ворогах костер горел необычно. Сильная тяга воздуха забивала пламя, прижимала его к земле. Это и натолкнуло нас на правильную мысль о причине возникновения «призраков». До наступления полного мрака и обычного в горах ночного холода воздух тонко посвистывал в сланцевых пластинках ворот. Он словно подсказывал нам что-то, но только к утру пришла окончательная разгадка.

Прямо за воротами было другое ущелье и альпийские луга. Разница температур лугов и ущелья в разное время суток вызывала в воротах своеобразный, закрученный сквозняк. Воздух, нагнетаясь в ворота, вздыбливал и стягивал в маленькие смерчи туман, повисший над рекой. А при соответствующей игре воображения туманные смерчи казались хороводом призраков. Вот и все.

Итак, с призраками было покончено. Но вот ворота и по сей день остались для нас неразрешимой загадкой. Они представляли собой арку довольно правильной формы, под которой мог бы проехать всадник.

Мы искали признаки естественного образования ворот. Может быть, их проточила вода? Родника не было. Может быть, стена просто обвалилась? Но рядом нигде не было ни осыпей, ни обвалов.

Почему же именно здесь, в этом месте, где ближе всего соприкасались два ущелья, они соединены воротами? Значит, их сделал человек? Но на сводах арки нам не удалось обнаружить никакого следа.

Андрей настаивал на легендарном происхождении ворот. Для доказательства он даже ковырял охотничьим ножом слоистую породу и собирался взорвать небольшой заряд пороха. Володя же представлял оппозицию. Он решительно заявил, что поверит Андрею лишь тогда, когда тот пробьет рядом еще одни такие же ворота. Этим предложением и закончился спор.

Дальше наш путь лежал через самый большой перевал к верховьям реки Ассы.

Долина крепостей

Мягким зеленым ковром наброшены на горы альпийские луга. Они пестрели венчиками цветов, собирались в морщины, играя тонами красок в ложбинах, и рвались там, где к небу тянулись острые зубцы хребтов. За бурыми скалами искрились первозданной белизной снежные пики. Но нам было не до красот.

Согнувшись в три погибели, мы брели на самый большой перевал. Пот заливал глаза, дышать становилось труднее. Час за часом, с небольшими, погруженными в молчание привалами мы карабкались вверх. Луга сменились сосновым лесом. Сосновый лес сменился березняком. Потом исчезли последние корявые березки. Разыскав крошечный родник, мы заночевали среди суровых замшелых камней.

Первое слово, которое я услышал утром: «Вода!» Оно прозвучало несколько раз, и каждый раз с восклицательным знаком. Я выскочил из палатки. У родника на корточках сидели Андрей и Федя. Родник был пуст. Вода ушла.

— Это к перемене погоды, — заключил осмотр Федя.

Вероятно, он имел в виду перемену атмосферного давления, на которую маленький родник реагировал, как барометр.

Погода действительно переменилась. Густой туман скрывал все в нескольких шагах. В его пелене мы продолжали тяжелый подъем. У самого перевала поднялся холодный ветер. И тут начались чудеса.

Вокруг нас, на высоте более трех тысяч метров, столкнулись северный и южный потоки воздуха. Северный гнал перед собой холодные, насыщенные влагой тучи, стараясь перебросить их через хребет. Южный поднимался снизу, от нагретой солнцем земли, и не пускал тучи в свои владения. Мы оказались на границе борющихся стихий. То темнело, то светлело. Выло то тепло, то холодно. Наконец южный поток начал одолевать северянина. Клубящийся вал туч медленно отступал. Прямо пред нами, словно на листе фотобумаги, брошенной в проявитель, стали проясняться контуры далекой земли.

Прошла минута, другая, и широкая долина, оплетенная серебристыми нитями рек, открылась нашему взору. А там, откуда мы пришли, клубился и волновался побежденный солнцем океан облаков.

Подгоняемые жаждой, а заодно и крутым спуском, мы устремились вниз. И вот после многих ночевок, проведенных в тесной палатке, в нашем распоряжении оказался целый средневековый замок с огромным количеством комнат и двумя многоэтажными башнями.

Мы сразу стали привередливыми и долго слонялись по просторным помещениям замка, выбирая наиболее удобное. Вообще в этот день весь наш строгий распорядок был нарушен. Да и не мудрено! Мы попали в древнее жилище кисти!

Вокруг по долине и на отрогах скал было разбросано много больших и маленьких крепостей. Щурясь на долину узкими проемами бойниц, они стояли гордые, выдержавшие самую трудную осаду — осаду времени. Хотелось осмотреть и их. На это ушли остаток дня и весь следующий.

Андрей без устали ползал на четвереньках, делал обмеры, записывал, зарисовывал. Все наши находки он безапелляционно отбирал и прятал в свой бездонный рюкзак.

Если бы с нами был историк! Видимо, эти места заговорили бы с нами языком древних эпох! Мы же смогли вынести оттуда лишь взволнованные рассказы да несколько предметов, которые добросовестный Андрей передал настоящим специалистам.

Сашин киноаппарат трещал длинными очередями. Сам Саша носился по склонам, как горный козел, — он искал интересные ракурсы.

Чтобы попасть в одну из башен, пришлось сложить из камней ступени. Подняв с земли большой плоский камень, мы обнаружили под ним пустоту. Луч фонарика скользнул по следам древнего захоронения. Так мы обнаружили целую систему подземных склепов.

Из всех крепостей меня особенно привлекла одна. Мне показалось, что я ее когда-то уже видел. Напрягая память, вспомнил, что действительно я видел такую, очень похожую крепость... на рисунке в сборнике сказок, который любил рассматривать в детстве.

Крепость стояла головокружительно высоко на голом скальном утесе. Стены ее башен сливались с отвесными гранями утеса. Мы с Андреем решили туда взобраться. Неохотно лезли в щели скальные крючья, солнце жгло беспощадно, потные ладони с трудом расставались со спасительной веревкой. Андрей упорно лез вперед. Временами он оборачивался и, переводя дух, успокаивал меня, что все это совершенно безопасно. Потом он лез дальше, а мимо меня с визгом проносились тяжелые, словно ядра, камни. Ребятам внизу уже надоело стоять задрав головы, когда перед нами оказались стертые ступени, ведущие в главную башню. Пугая ящериц и шелестя сухими стеблями травы, мы двинулись внутрь крепости.