Периодически Георгий встречался с археологами, подсказывая, где надо копать и что именно там можно обнаружить. Первую из находок, обнаруженную в подсказанном им месте, археологи посчитали случайным стечением обстоятельств, но после второй — поверили безоговорочно и в дальнейшем, раскопки начинали сразу, как только получали наводку на новое место.

О своей новой способности появляться в любом из известных ему мест посредством волевого усилия, Георгий рассказал только троим: Ванникову, Виноградскому и Остаду Машхади. Ванникову это надо было знать для планирования уникальных операций, имеющих беспрецедентное значение для государства, которые невозможно осуществить другим способом. Виноградскому — для аккуратного отбора претендентов, которых, в перспективе, можно было обучить этим способностям. Ну, а с Машхади он уже давно общался телепатически. Обучать его не потребовалось вообще. Узнав о том, как именно можно изменять вероятности, он освоил технику в первый же день.

С друзьями он теперь встречался редко, так как у них тоже было много работы. Но, несколько раз в год они откладывали все дела в сторону и, не смотря ни на что, собирались вместе. Им было о чем поговорить.

Вице-адмирал о своей работе не распространялся. Когда спрашивали, — отшучивался, что бумажки перекладывает, да молодежь уму-разуму учит. Друзья переглядывались и демонстративно соглашались. Да, бумажки мол. Конечно, бумажки. А загар специфический — наверняка в солярии получен. Но, меньше знаешь — лучше спишь. Так что не настаивали. Когда можно будет — сам расскажет.

Кир Схронов, щеголяющий в черной генеральской форме, руководил управлением в Генштабе. Рассказывал он только о поисках американских подлодок, десятки которых усеяли дно двух океанов. Постепенно, их становилось все меньше, так как обнаруженные быстро поднимали и буксировали на разделку и утилизацию, но больше десяти еще оставались не обнаруженными.

Борис Самсоненко, недавно ставший контр-адмиралом, и получивший под начало дивизию Тайфунов, тоже рассказывал мало. Лодки прошли очередную реконструкцию, баллистические ракеты демонтировали, но что именно установили вместо них, он не распространялся. Но, пару раз говорился, что в базе Тайфуны появляются не часто.

Степан, напротив, рассказывал много и подробно. Комиссия, работе в которой он отдал почти год, свои функции выполнила. Невинно осужденных в тюрьмах практически не осталось. Несколько спорных дел еще рассматривалось, но и они были уже близки к завершению. Поэтому теперь, состав комиссии уменьшился до нескольких человек, в основном, выполняющих надзорные функции, и его присутствие в ее составе больше не требовалось. Так что он, вновь занялся уникальными кровлями, которых в Москве было предостаточно. Руководимая им фирма преуспевала и Степан, наконец, закончил строительство дома на садовом участке. Денег на это у него хватало и раньше, катастрофически не хватало времени. Теперь оно появилось, и работа была закончена в рекордные сроки.

С Евгением Сергеевичем, имевшим участок в одном садоводстве с Георгием, встречи происходили, в основном, летом. Тот рассказывал о разработках нового сверхмощного лазера с термоядерной накачкой, предназначенного для уничтожения не слишком больших астероидов и коррекции орбиты наиболее крупных из них, в частности Апофиса[46], о новых ионных двигателях для планетолетов, позволяющих быстро достигать скорости в 210 километров в секунду. При установке такого двигателя на крупный астероид, можно будет не только корректировать, но и целенаправленно изменять его орбиту в очень широких пределах, заставляя перемещаться в требуемую точку Солнечной Системы. Объяснил, что взрывать Апофис нельзя. Подобное было бы страшной глупостью, так как шрапнель обладает значительно большей поражающей способностью, чем одиноко летящая болванка, которая может и промахнуться. А вот обтесать лазером, перед торможением и принудительным выводом на околоземную орбиту — самое то.

Заодно, Евгений Сергеевич поведал и о дальнейшей судьбе общих знакомых из Сарова. Николай Иванович, бывший ранее ведущим научным сотрудником ядерного Центра, стал главным научным сотрудником и основным теоретиком. Сам Центр, сменил наименование, став Центром деления и синтеза атомных ядер. Федор Васильевич так и остался главным конструктором. Но теперь в его распоряжении был научный коллектив, включающий более 200 высококлассных специалистов, несколько наземных лабораторных корпусов и один орбитальный. Плюс энергия, обеспечиваемая персональной термоядерной станцией, мощностью в 10 ГВатт. Внешне русский богатырь почти не изменился. Взгляд оставался таким же ясным и пронзительным. Только борода стала более окладистой, да седых волос в ней ощутимо прибавилось.

«Прыгал» Георгий редко. Пару раз — по поручениям Ванникова, иногда, для визитов в НИИ ПП и встреч с Машхади, с которым они периодически экспериментировали, развивая свои потенциальные возможности.

Отрывался по полной он только летом, когда ходил за грибами. Народ удивлялся, каким образом он успевает за совсем небольшое время обойти такое количество грибных мест, что места в корзине не оставалось вовсе. Объясняли это его опытом и хорошим знанием грибных мест, а сам он, отговаривался везением, и тем, что грибы мол, к нему сами липнут. Опыт естественно был. Его не пропьешь, а Георгий на горячительные напитки старался налегать не слишком. И везение от него никуда не делось. Только вот дело было совсем не в этом. Просто он вообще не осуществлял порожних, холостых переходов по участкам, где грибы не водились по определению, перескакивая с одного грибного места сразу на другое.

Пользовался он своей новой способностью и в тех случаях, когда забывал что-либо дома или на работе. Требовалось всего лишь зайти в подъезд или пустующее помещение и, через полминуты можно было выходить обратно, вместе с забытым предметом. Ну и если, вдруг, в туалет неожиданно захочется. Во всех остальных случаях он предпочитал перемещаться пешком или, в крайнем случае, на машине.

Бронирование ее, помогло Георгию только один раз, когда на светофоре ему в «корму» въехал не успевший затормозить мерседес. Когда водитель мерседеса, бурно но, незатейливо матерясь, высвободился из-под вздувшегося мешка подушки безопасности и с большим трудом вылез из покореженной машины, он был чрезвычайно удивлен, что перед смятым в гармошку и дымящимся капотом его машины стоит не асфальтовый каток, а обыкновенный с виду Хендай Соната. Причем, абсолютно не поврежденный. Мелочь, кажется, а приятно[47].

Исчезновение с марсианской орбиты Фобоса, поначалу, вызвало множество кривотолков, по большей части мистического характера. Однако российские астрономы сумели сложить два и два, усилили контроль над обстановкой в поясе метеоритов, и отследили появление в нем нового тела, в искусственном происхождении которого, после этого уже никто не сомневался.

Первая же геологоразведочная экспедиция, высаженная на Луне в Море Кризисов, обнаружила почти под самой поверхностью огромный техногенный объект, уходящий в глубину на несколько километров, изготовленный из материала, ранее не известного науке. Химический анализ материала, из которого был изготовлен этот объект, выявил полное совпадение с химическим составом окружающей магмы. Вот только структура этого материала была не аморфной, а мелкокристаллической, основанной на кубической сингонии, характерной, разве что, для алмаза, а его плотность существенно превышала 5 тонн на кубический метр. Твердосплавный бур не оставлял на поверхности стен даже царапины. Алмазное сверло оставляло небольшую выемку и раскрашивалось. Объект был явно рукотворным, абсолютно пустым, но покинутым, по всем признакам, совсем недавно.

Особый интерес ученых, обследовавших этот объект, вызвало то, что дверные проемы между внутренними помещениями на всех внутренних уровнях этого гигантского сооружения, были рассчитаны явно не на человека. Ширина дверных проемов превышала 4 метра, а их высота, составляла почти 12 метров. Высота потолков внутренних помещений варьировалась в диапазоне от 15 до 20 метров. Ступенек не было вообще. Роль лестничных маршей выполняли наклонные пандусы.