Места, на которых имели обыкновение произрастать белые грибы, узкой полосой тянулись между взгорком и краем заболоченного леса. В этот раз там было пусто, если не считать ложных белых грибов, которые нагло и цинично, раз за разом оказывались прямо на его пути.

— Значит не судьба, — подумал Георгий, — видимо, и в правду им еще рановато.

Он поднялся на взгорок и, раздвинув молодую поросль ельника, вышел на открытое место. Вышел и остановился. Прямо у его ног стоял красавец боровик. Выпуклая темно-бордовая шляпка переливалась на солнце, меняя цвет от насыщенного почти коричневого, до малинового.

Толстая крахмально-белая, с едва заметной желтизной ножка вытарчивала из земли как мраморная колонна. Это был воистину царский гриб.

Георгий аккуратно срезал это сокровище под самый корень, убедился, что на срезе ножки нет ни малейшей дырочки, и бережно положил гриб в корзину. Тщательные поиски вокруг были тщетными. Рано еще таким грибам. Вот в сентябре их много будет. А этот один на разведку вылез.

Вот теперь в корзине было достаточно не только на жаренку, но и на сушку должно было непременно остаться. Только боровик тянул граммов на 800. Можно было со спокойной совестью возвращаться.

Подосиновики с лисичками решили пожарить, а боровик Георгий собственноручно порезал тонкими ломтиками, и разложил на листе оцинкованной стали для сушки. Солнце жарило уже во всю ивановскую и к вечеру гриб, перевернутый несколько раз, полностью высох. Можно было убирать его в бумажный пакет.

Существует два основных рецепта жарки грибов. Обычно жарят картошку с грибами, но если грибов много, то можно поступить и по-другому. В этом случае жарят именно грибы, а картошку добавляют к ним в небольших количествах — исключительно для вкуса.

Именно так в этот раз и поступили. Ужин вышел — не только загляденье, но и пальчики оближешь. Спать Георгий решил залечь пораньше. Встал он рано, да и день оказался на редкость насыщенным. Уснул он сразу, как только коснулся головой подушки.

Двадцать вторая глава. Там, за горизонтом

В определенный момент Георгий почувствовал, что он уже не спит. И находится явно не в своей кровати. Ощущение было знакомым. Он открыл глаза и увидел перед собой Гептарха.

— Здравствуйте! Почему-то, я совсем не удивлен. Так и думал, что первые три переноса — это Ваших рук дело. Ну, или не совсем рук.

— Здравствуй. Немножко ошибаешься. Мы произвели только одно, самое первое воздействие. А все остальное ты уже сам. Это ты сам с собой боролся. Да и не перенос это.

— А что же тогда, нуль-транспортировка?

— Нет. И не перенос, и не транспортировка. Переносят или транспортируют какой-либо предмет или объект. А тут ничего подобного не происходило. Ты исчез в одном месте и одновременно появился в другом. Мы, в былые времена, называли такой метод перемещения легкоступом, думая, что перемещаемся в пространстве, находим более короткую дорогу. Мы тоже ошибались. Перемещения не происходило.

— Пояснить можете?

— Могу. Но, сначала скажи: что ты знаешь о специальной теории вероятностей?

— Ну, вообще-то, теория вероятностей это раздел математики, изучающий закономерности случайных явлений. Основы этой теории заложены, если не ошибаюсь, Паскалем[36] и Ферма[37], а окончательно «причесал» ее Колмогоров[38]. Я плотно ей не занимался, только в прикладных, статистических аспектах: нормальное распределение, коэффициент вариации и прочее.

— Ну, еще про то, что случайность — это неосознанная закономерность знаю. Не бывает их, случайностей. Не просто так все случается. У каждого события свои предпосылки есть, своя предыстория. А вот про специальную теорию вероятностей даже не слышал. Кто ее автор?

— Эйнштейн естественно. Как и специальной теории относительности. Но, слышать ты про нее и не мог. Сжег ее Эйнштейн. Посчитал, что рано еще вам такие сведения предоставлять. Не готовы вы.

— Даже не слышал об этом. Про единую теорию поля слышал, а об этом — нет. Так в чем там соль?

— Это не удивительно. Эйнштейн много чего сжег, но не обо всем распространялся. А соль в том, что предмет или объект может находиться в конкретной точке только в том случае, если вероятность его нахождения в ней более 50 процентов. Если она меньше, то он находится в другой точке. Не размазывается он, и одновременно может находиться только в одном месте. Или в том, или в другом. Эту вероятность можно изменять. Энергии для этого почти не требуется, так как 50 процентов — это очень шаткое, неустойчивое равновесие. Малюсенький толчок — и ты уже там. Человеческий мозг на такое усилие способен, но осуществлять его нужно сознательно, четко представляя в своем воображении то место, в котором желаешь оказаться. Если место занято, вероятности оказаться в нем просто не будет, и у тебя ничего не получится.

— А воздух? Он ведь есть на том месте, где я появляюсь. И там где исчезаю пустое место должно схлопываться с хорошо слышным хлопком.

— Это не так. Если появилась вероятность, что ты окажешься на определенном месте, то с аналогичной степенью вероятности воздуха там уже не будет. Твоя вероятность и вероятность каждой молекулы воздуха, ранее располагавшейся на этом месте, жестко взаимоувязаны. И на месте твоего исчезновения никакого хлопка не будет. Просто молекулы воздуха окажутся там одновременно с твоим исчезновением. Вы привыкли к тому, что на перемещение нужно время. Что любой процесс занимает определенное время. Это не процесс. Это мгновенное действие. Время в нем не задействовано.

— Что, и на Луне таким образом можно оказаться?

— Можно и на Луне, если можешь четко представить в своем воображении ее конкретную точку, и это представление не будет существенно отличаться от действительности. Побывать там сначала нужно. Только скафандр не забудь. Иначе шагнуть назад уже не сможешь.

— А сколько я могу с собой унести?

— Сколько поднять сможешь, столько и унесешь. Вне зависимости от того, живой это вес, или мертвый. А вот если просто рукой придерживаешь, но предмет или человек на земле стоит — так он там и останется.

— И что, любой человек на это способен?

— Да. Любой, кто это умеет.

— Я правильно понимаю, что в данный момент я один это умею?

— Из людей, живущих на Земле сейчас — ты один. А раньше умели многие.

— И зачем Вы меня этому научили? Миссию то свою, я уже исполнил. Или требуется продолжение?

— Честно говоря, тебя никто не учил. Тебе просто показали, что это возможно. А учился ты уже сам. Просто, ты уже был готов к этому. Задачу, которую мы попросили тебя исполнить, ты выполнил полностью. Благодарим тебя за это, и больше ничего от тебя не требуем. Можешь рассматривать обретение этой способности как аванс, и одновременно, как проверку. Которую ты выдержал. Сейчас я тебе кое-что расскажу, а дальше будешь сам решать: будешь что-нибудь делать, что именно будешь делать, или ничего делать не станешь. Аванс в любом случае будет в полном твоем распоряжении. Даже то, делиться ли с кем-либо обретенными знаниями и этой способностью, ты будешь решать сам.

— Договорились. Рассказывайте.

Прежде чем рассказывать, Гептарх задал Георгию еще несколько вопросов.

— Скажи сначала, как ты представляешь себе то, что происходит с информационно-энергетической матрицей человека (называть ее душой я поостерегусь) после смерти?

— Ну, в Рай и Ад я точно не верю. Дело в том, что я знаком не только с пари Паскаля[39], но и с аргументами противной стороны. Даже ошибку в его расчетах вижу. Да и от Вас кое-что уже успел узнать. Христианское учение говорит о том, что человек, верящий в бога, попадает в рай, а не верящий в ад. Но ведь кроме христианской религии на Земле, в разные времена, были еще сотни других. Исходя из предпосылок Паскаля, получается, что человек, верящий во Христа, попадает в христианский рай и, одновременно, в как минимум сотню адов, предусмотренных другими религиями, так как в них он не верит. Это ведь по определению невозможно. Так что я считаю, что любой человек свой персональный ад, да и рай заодно, носит с собой. И что с ним будет потом, зависит не от соблюдения им каких-либо ритуалов, а только от того, как именно он прожил свою жизнь. Какими словами его потом вспоминать будут, и будут ли вспоминать вообще.