Из всей речи Оливера Камилла особо выделила лишь одно слово. Призраки. Сразу стало как-то не по себе. Девушка задрожала, и, чтобы скрыть свою неуверенность, обхватила себя руками за плечи. Успокоиться не получалось, сердце колотилось быстро-быстро.

Камилла не знала, знать не хотела, какое отношение имеют призраки к паре тезок, зато ясно осознавала одну простую истину: находиться рядом с ними становится опасно.

- Вот как, - промолвил старик, пожевав нижнюю губу. - Признаться, первый раз с чем-то подобным сталкиваюсь.

- Мы, если честно, тоже, - заметила Оливия.

- Что ж... - Мистер Браун поднялся со скамейки. - Думаю, нам лучше поговорить в другом, более спокойном месте. Пойдемте со мной, ребята.

Оливия и Оливер переглянулись. Согласно кивнули.

Иначе и быть не могло. Для них теперь было жизненно важно найти ответы на все вопросы. И для того, чтобы эти ответы найти, или хотя бы обнаружить пару подсказок, они готовы были бежать на край света. К счастью, ничего подобного от них не требовалось.

- Камилла, пойдешь с нами? - спросила Гэйдж.

- Пойдёт, - решительно ответил Оливер, хватая Лоренс за руку.

- Я боюсь, - пропищала та. - Не хочу... Там призраки.

- Нет там никаких призраков. И мы не призраки.

- Но...

- Мы потом всё тебе объясним, - вздохнула Оливия. - Не волнуйся, тебя никто не тронет.

- Обещаете?

- Обещаем.

Подростки послушно двинулись вслед за мистером Брауном, который, несмотря на почтенный возраст, шел достаточно быстро.

* * *

Окна в маленькой комнате были распахнуты настежь. Ветер беспрепятственно проникал внутрь помещения, беззастенчиво играл с занавесками, осторожно касался листов бумаги, лежавших на столе ровными стопками. Сверху на них лежала книга, потому-то они и не разлетались по помещению. Оливер осторожно подвинул книгу, чтобы лучше рассмотреть листки. Они пожелтели от старости и почти полностью были исписаны убористым, неразборчивым почерком. Андерсон попытался прочитать хотя бы строчку, но, поняв, что с задачей не справится, оставил эту затею.

Камилла и Оливия суетились, помогая хозяину дома заварить чай. Глядя на Оливию, Андрсон отмечал, что она не совсем уместно смотрится здесь. Как будто находится не на своем месте, а вот Лоренс создана для этой жизни. В своих ощущениях Оливер был не одинок. Камилла тоже придерживалась такой точки зрения.

Чем больше времени она проводила на острове, тем острее чувствовала, что здесь ей лучше, чем в городе. Даже дышится легче, нежели там. Рассказы старого садовника неизменно вызывали у нее восторг. Однажды девушка поймала себя на мысли, что не хочет покидать это место. Ей здесь очень нравится.

Часто она задумывалась о том, чему может посвятить свою жизнь. И зачастую вопрос оставался без ответа. Перед Камиллой было открыто множество дверей, родители готовы были оплатить ей обучение в любом заведении. Ей оставалось только сделать выбор, но она пока так и не определилась с тем, чего хочет от жизни. Все профессии казались слишком 'чужими', Лоренс не могла представить себя ни в одном амплуа. А стоило только попасть на остров, как проблема выбора отпала сама собой. Очарованная рассказами мистера Брауна о жизни на острове, девушка поняла, что сама не отказалась бы от такой судьбы. Здесь тихо, спокойно, есть возможность побыть наедине с собой. Самое прекрасное место на свете, какое только можно представить.

- Можно садиться, - Камилла расставила чашки с напитком и присела на самый краешек стула.

В доме мистера Брауна была впервые, потому боялась показаться слишком наглой или каким-то образом стеснить хозяина.

Оливер подвинул книгу на место, чтобы листы не улетели, и подошел к столу.

Места распределились как-то сами собой. В итоге Андерсон оказался за столом рядом с Оливией. Он этому даже не удивился. В последнее время они часто сталкивались в самых неожиданных ситуациях. Нужно было, наконец, забыть о прежних разногласиях, закопать топор войны и попытаться не реагировать на Гэйдж так остро, или же реагировать, как прежде. Но у Оливера почему-то не получалось.

Достаточно оказалось всего одного сеанса магии, чтобы он понял...

Понял что?

На этом момента Андерсон обычно приказывал себе притормозить и подумать, в первую очередь, головой, а не сердцем. Нет, его волнение было вполне оправданно. Он долгое время не верил в колдовство, магию и существование иных форм жизни, а тут вдруг оказалось, что всё это время он ошибался. Все его взгляды на жизнь оказались букетом предрассудков, который постепенно увядал. Здесь было намешано столько всего, что впору, на самом деле, свихнуться и провести всю оставшуюся жизнь в комнате с мягкими стенами, принимая лекарство по часам. Тесно сплетенное прошлое и настоящее; воплощение в одном человеке, перерождение в другом. Разговоры с призраками, букеты, появляющиеся и исчезающие, как по заказу. Теперь Оливер нисколько не сомневался в том, кто подбросил букет на его тумбочку. Конечно, Эдельвейс. Только она могла попросить его вспомнить её. Точно так же, как Оскар, подкладывая цветы Оливии, просил вспомнить её о прошлой жизни.

Все ниточки тесно сплетались в один клубок, но при этом оставалось море других загадок. Зачем это призракам? Почему они решились на разговор с живыми людьми, а не друг с другом? И самое главное, почему они не видели друг друга? Судя по всему, Оскар был для Эдельвейс смыслом жизни, она для него - не менее ценна. Так почему они не чувствовали присутствия друг друга рядом?

В любом случае, отношение к Оливии изменилось. Оно понемногу начало трансформироваться из лютой ненависти и неприятия, если не в любовь, то в симпатию точно. Почти всю ночь Оливер провел без сна, ворочаясь с боку на бок, думая о том, как могли бы сложиться их отношения, начнись они не так, как начались? Что, если бы он проснулся в день отъезда в хорошем настроении, приехал на место сборов без опоздания, и не стал бы спорить с Оливией в автобусе? Что, если бы их первый разговор проходил не на повышенных тонах, а после не было размолвок по мелочам и скандалов в столовой?

Он посмотрел на ладонь, на которой всё ещё выделялась красноватая полоска пореза, оставленная на память о разбитом стакане. Это тоже было глупо. Не стоило так активно демонстрировать ненависть, которой не было. С самого начала они могли поговорить нормально, не на повышенных тонах, и тогда все развивалось бы по иному сценарию. А сейчас...

Оливер снова покосился в сторону своей соседки. Она обхватила ладонями кружку и осторожно подула на жидкость. С поверхности поднимался пар, жидкость была очень горячей.

Андерсона снова накрыло той странной волной, что и во время вчерашнего разговора, отбрасывая на столетие назад.

Они оказались в обеденной зале 'Роузтауна', а не в маленькой пристройке, где обитал садовник. Перед Оливией стояла сервированная по всем правилам тарелка; лежали салфетки, столовые приборы. Оливер посмотрел прямо перед собой. На противоположной стене расположилось огромное зеркало, и Андерсон без проблем мог оценить свой внешний вид. Конечно, сейчас его место занял Оскар, то есть, он получил возможность посмотреть на мир глазами Оскара.

Ошибки быть не могло. Его снова отбросило в конец девятнадцатого века, потому что вместо футболки и джинсов на нем снова были строгая рубашка, брюки и жилет. Оливия в очередной раз превратилась в Эдельвейс, потому сидела рядом не в своих вещах, а в одежде, свойственной тому времени. Вновь платье с камеей у самой шеи, длинные рукава, юбка в пол...

На обед в пансионате давали куриный бульон. Оливер ощущал его тошнотворный запах. И в прошлой жизни он терпеть не мог это блюдо само по себе. Супы ел, а чистый бульон пить не мог. Оливия же послушно поедала свою порцию. Зачерпывала немного ложечкой, ждала, пока жидкость остынет, а потом отправляла её в рот.

Андерсон поймал на мысли, что любуется действиями девушки.