— Монахи заняли свои места, сказали, что можно начинать через пару минут, что–то там нужно подготовить.

— Не будем рисковать, — согласился Ву. — Расходимся. Сигнал к атаке — крик совы.

Разделившись на три относительно равные группы, соратники старшего пристава отправились каждый к своей позиции. После нескольких томительных минут в ночной тишине, наконец, отчетливо прозвучал растянутый совиный «ух».

Одним рывком преодолев расстояние, отделявшее их от крыльца, бойцы Ву–Мина, уже не скрываясь, ворвались в здание. В темных коридорах гостевого дома не было освещения, но атаковавшие прекрасно знали планировку и легко ориентировались в полумраке. Чуть задержавшись еще на крыльце, Ву благоразумно пропустил вперед себя несколько солдат, и теперь шагал следом за ними, проверяя одну комнату за другой. Шум, который производили другие группы ночных налетчиков, слышался все отчетливее. Это, конечно, могло насторожить предателя, но старший пристав уже не видел сейчас для Ханя ни одного пути к спасению.

Позади оставалось все больше пустых помещений, и отряд Ву окончательно приближался к своей конечной цели. В центральной спальне, которую указал Ёками, не было ни одного огонька, но это не смутило нападавших. Солдаты резко раздвинули широкие двери в обе стороны и замерли на пороге, с удивлением разглядывая представшую им картину.

На дощатом полу в центре совершенно пустой комнаты, скрестив ноги в известной позе «искателя гармонии», сидел человек, облаченный в тяжелые пластинчатые доспехи. Длинное яри с широким листовидным наконечником лежало у него на коленях параллельно земле. Голова тайпэна Ханя, до этого момента смиренно склоненная на грудь, медленно приподнялась, обращая лицо, скрытое тенью, к вошедшим.

— Вламываться в чужие покои без предупреждения — верх неучтивости, — от этого тихого голоса по спине у Ву вдруг быстро побежали капли холодного пота. Предатель–дзи не хранил бесстрастного тона, наоборот, он откровенного радовался в предвкушении чего–то, о чем старшему приставу совсем не хотелось думать. — Однако еще куда большей неучтивостью было то, что вы заставили нас так долго ждать этого визита.

— Убейте его! — вырвалось у потомка Юэ против собственной воли.

Воины бросились в атаку, но черная тень, метнувшаяся к ним наперерез из ближнего угла, срубила две первых рослых фигуры, безмолвно рухнувших на лакированный паркет. Тайпэн Хань был уже на ногах, и кавалерийское копье, хищно свистнув, пронзило грудь третьего нападавшего. Движения Ли были настолько стремительными, что на мгновение очертания его тела, и без того нечеткие в темноте, стали каким–то смазанными. Убитый родовой воин только начал поднимать свой клинок для защиты, когда окровавленный наконечник уже вышел между его лопаток, легко пройдя через кости, плоть и два слоя усиленных кожаных доспехов.

— Убейте его! — в голосе у Ву прорезались истеричные нотки.

Но было уже поздно. Несмотря на то, что между приставом и ближайшим демоном еще был заслон из нескольких бойцов, схватка вспыхнула сразу со всех сторон. Кем были защитники Ханя, призванными тварями подземелий или обычными людьми, понять было сложно, но драться они умели, не уступая ни в чем ни наемникам Ву, ни потомственным солдатам правящего семейства провинции Чжу. На чьей стороне был численный перевес, сейчас не играло роли, а темнота и всеобщее смятение играли на руку только тварям предателя–дзи.

Действуя интуитивно и как–то механически, Ву–Мин отбил атаку одной из неясных фигур и обратным ударом подсек нападавшему ногу, услышав вполне человеческий стон. Это факт неожиданно сильно обрадовал пристава и придал ему былой уверенности. Юэ быстро отскочил назад и влево, в тот самый коридор, который должен был вывести его навстречу отряду Тао, шедшему со стороны поварни.

— За мной! Отходим!

Ву едва не споткнулся. Приказ, раздавшийся у него за спиной откуда–то совсем с другой стороны, был отдан голосом самого старшего пристава. Навыки солдат, отточенные годами тренировок до состояния рефлексов, сработали так, как и рассчитывал неизвестный, и вместо единственного надежного пути отступления, бойцы дома Юэ ринулись в расставленную ловушку. Броситься за ними следом, чтобы остановить, старший пристав уже не успел. Еще один неизвестный выскочил навстречу Ву, и тяжелый клинок в руках у наследника монаха–царя завертелся, привычно «раскачивая» защиту врага. Всего пара обманных финтов, и противник повалился на пол, к немалому удивлению самого нападавшего, и пристав, не обращая внимания на крики за спиной, вновь побежал по коридору.

О том, что дела второго отряда обстоят также неважно, как и у его людей, Ву–Мин понял еще у дверей поварни. Из–за стены, что отделяла комнаты прислуги от главных комнат, слышались отчетливые звуки битвы, и пристав предпочел повернуть в сторону чайной террасы, искренне надеясь, что хотя бы у Зетцу не возникло серьезных проблем. Надежды были тщетны, тела троюродного брата и его головорезов Ву обнаружил в трапезной, что использовалась для церемониальных целей в зимнее время. Остатки отряда сражались уже на улице, пятеро бойцов, кое–кто явно раненый, отбивались от троицы нападавших. Однако, вид нормального «живого врага» заставил Ву лишь еще крепче сжать рукоять меча, так похожего на тот, что носил тайпэн Ши Гхань. Ведь кроме всего прочего, старший пристав прекрасно узнал двоих мужчин, что сражались спиной к нему с последними воинами Зетцу.

В это же самое время в центральной спальне, оставленной Ву, продолжалось странное сражение смутных теней. Тайпэн Хань отражал атаки врагов, не покидая центра комнаты, а быстрые удары его яри все больше напоминали броски сиртакской кобры, если бы не та чудовищная сокрушающая сила, что скрывалась за каждым из них. Тоби Юэ еще в самом начале схватки, повинуясь какому–то инстинкту, укрылся в том самом углу, откуда возникла первая демоническая тень, и теперь напряженно следил со своей практически незаметной позиции за тем, как предатель, проклятый предками, убивает все новых и новых верных сынов народа чжу. Вокруг Ли Ханя уже лежало пять тел, не считая тех, кто погиб в самом начале, и не похоже было на то, что у оставшихся на ногах есть шансы переломить ситуацию. Поблизости слышался перезвон других клинков и хищное шипение ручных чудовищ проклятого заклинателя.

Массивный кинжал кита–хэ, лезвие которого изгибалось вниз, был создан специально, для того, чтобы поражать врагов, защищенных доспехами, обходным ударом в шею. Тоби прихватил его с собой совершенно случайно, но сейчас вовсю благодарил предков за свою предусмотрительность. Он выжидал удобного момента уже несколько минут, и когда Хань наконец, обернулся к нему спиной, чтобы отбросить к стене нового противника, юный Юэ беззвучно бросился в атаку. Он уже замахнулся, метя тайпэну в плечо, так чтобы лезвие, скользнув по пластине, ушло бы в кадык по самую рукоять, но Хань, словно почуяв опасность, ударил торцом окованного древка назад, угодив Тоби в живот.

Прежде чем молодой энь успел прейти в себя, вассал Императора крутнулся на одном месте, выполнив идеальный разворот, который Тоби под руководством своего боевого наставника так и не смог освоить, и наконечник яри выбил кинжал из его руки. Вскрикнуть от боли Тоби так и не смог, поскольку от открывшегося зрелища все звуки так и застыли у него в горле. Из–под низко надвинутого шлема на Тоби с дикой звериной яростью взирали глаза, страшнее которых он не смог бы себе представить. Вытянутые зрачки Ли Ханя, похожие на рисовые зерна, обрамляла темно–медовая радужка, отчетливо испускавшая яркий золотистый свет. Покачнувшись на враз подкосившихся ногах, Тоби рухнул навзничь, успев в последний момент со стыдом осознать, что он не ранен и не убит, а просто лишился чувств.

Движение справа Эчжин сумел заметить в последний момент и, быстро развернувшись, успел блокировать удар тяжелого клинка. Сабля тиданя и меч старшего пристава с лязгом скрестились, лица противников оказались на расстоянии вытянутой руки друг от друга.