Но как ни решала она забыть своего такого необузданного в страстях мужа и влюбиться в Курта — это у нее не получалось.

Она не могла приказать своему сердцу и телу сделать это. Марк — его лицо, руки, его голос, его худощавое тело — постоянно вспоминался ей, и у нее начинало щемить сердце.

Пусть он постоянно игнорировал ее и не написал ни строки, пусть он безосновательно обвинил ее в неверности, и в том, что это она не писала ему, — несмотря на все это, Энэлайз знала, что она все еще любила его и любила так, как и в те времена, когда она, бывшая первой красавицей Нового Орлеана, только встретила Марка.

Вздохнув, Энэлайз, наконец, открыла глаза и начала расхаживать по комнате. Она никак не могла сосредоточиться после того потока воспоминаний и мыслей, который вызвало известие об окончании войны и даже обрадовалась, когда в дверь постучали.

— Войдите, — разрешила она, и в кабинет вошел Курт.

— Ты слышала новости? — спросил он своим мягким голосом.

Энэлайз улыбнулась.

— Разве я могла их не услышать?!

— И что ты скажешь?

— О, Курт, — ответила Энэлайз, — ты ведь помнишь, что я южанка и, хотя я давно предвидела такой результат, мне сейчас очень горько. Это известие заставило меня вспомнить о моем прекрасном и теплом Новом Орлеане, и понять, как я тоскую здесь в холодном Нью-Йорке! Я так хочу снова оказаться дома, Курт.

— Мне знакомо это чувство. Я, когда только эмигрировал в Америку, долго оставался здесь чужим.

Энэлайз помолчала, а потом тихим голосом произнесла:

— А еще я вспомнила свою встречу с Марком.

Лицо Курта страдальчески дернулось, и он спросил:

— Ты все еще любишь его?

— Не знаю. Я приложила все усилия, чтобы забыть его. Я никак не могу разобраться… и еще…

— Наберись терпения, — сказал Курт Миллер и дотронулся до ее руки. — Мне кажется, что ты так стараешься забыть его, что в результате только о нем и думаешь. Расслабься, отдохни и просто живи своей жизнью, и в один прекрасный момент ты обнаружишь, что он исчез из твоего сердца также, как из твоей жизни.

Энэлайз хотелось разрыдаться.

— Но, когда, как скоро это будет? — спросила она его. А затем, улыбнулась и, пожав плечами, сказала:

— Ты, конечно, прав, Курт. Я так и сделаю.

— В честь окончания войны у всех праздник. И мы закрываем магазин и даем всем день отдыха. Впрочем, это не только подарок — они так перевозбуждены, что работа не будет эффективной. Да, и сегодня всем не до покупок!

— Хорошо, — ответила Энэлайз. — Как раз у меня будет время закончить свои дела в отделе домашних товаров. Я посмотрю, что там можно сделать.

— Нет! Ты не будешь этим заниматься! — запротестовал Курт. — Ты и я, как и все сотрудники, возьмем выходной день и отправимся в Хадсон.

— Но, Курт, — запротестовала сначала Энэлайз, но сдалась и слегка улыбнулась. — Ты прав. Мне нужно поднять свое настроение. А сейчас, позволь мне надеть свою шляпку.

Они плыли на небольшом корабле от Хадсона к Йон-керсу и обратно. На судне царила праздничная атмосфера — все пассажиры пели и кричали, надрывно гудел корабельный свисток. Все вокруг праздновали победу. И даже Энэлайз захватила эта атмосфера торжества. Они стояли на палубе, и их обвевал весенний ветерок.

— Ох, Курт! — сказала печально Энэлайз. — Как я изменилась за последние несколько лет! Какой я была счастливой, веселой, всегда в обществе, всегда в окружении поклонников, а сейчас…

— А сейчас ты прекрасная, зрелая женщина, а не легкомысленная девчонка, — подхватил Курт.

Энэлайз засмеялась на сказанный комплимент и продолжила:

— Я так постарела, устала, стала резкой и скучной. Скоро я превращусь в какое-то бесполое существо, которое не интересует ничего кроме бизнеса.

— А твой чудесный ребенок? — задал вопрос Курт. — Война всех нас состарила, Энэлайз. Многих она не только состарила, но искалечила морально и физически, но многих сделала лучше, проявив те качества, которые оставались ранее невостребованными. Кем бы ты была сейчас, если бы не война? Просто чей-то капризной женой, и была бы ты счастлива? Ведь ты сильная натура, очень способная к предпринимательству. Пусть в трагических обстоятельствах, но ты получила возможность реализовать свои способности, а не остаться кокеткой, кружащей мужчинам головы.

— Но в душе мне так одиноко! — попыталась возразить Энэлайз, стараясь приоткрыть ему свой внутренний мир.

— Энэлайз! — сказал серьезно Курт и взял ее руки в свои. — Я люблю тебя, и ты это знаешь.

Она послушно кивнула головой, и слезы подступили к ее глазам. Он был такой хороший, такой добрый и… так не подходил ей.

«Я хочу Марка!» — кричало предательски ее сердце.

— Выходи за меня замуж, Энэлайз. Ты заслужила любви! Позволь мне сделать тебя счастливой.

— Но, Курт! Я ведь замужем! — запротестовала Энэлайз.

— Замужем за бессердечным, лживым мерзавцем, — подхватил Курт. — Ты можешь получить от него развод. Судя по тому, что ты рассказала, мы можем уличить его в нарушении супружеской неверности.

— Но скандал… Я не хочу тебя втягивать в нечто подобное…

— Я уже втянут во все, что касается тебя. Я это выбрал сам.

Энэлайз нахмурилась и посмотрела на водную гладь реки.

Освободиться от Марка… Разве не об этом она мечтала? Здесь, рядом был Курт, который предлагал ей доброту, любовь и состояние — одним словом, все, о чем женщина может только мечтать. Но она знала… что не будет счастлива.

— Курт, — обратилась она к нему. — Даже, если я расторгну брак с помощью суда, я все равно останусь замужней женщиной в глазах моей церкви! Я — католичка, и ты об этом знаешь.

— Но ведь и церковный брак можно аннулировать! — воскликнул Курт.

— Иногда можно, — призналась Энэлайз.

— О, Боже! Он заставил тебя выйти за него замуж. Затем он бросил тебя. Он унижал тебя… Ведь это веские причины для расторжения брака в глазах твоей церкви, — сказал Курт.

Энэлайз стояла молча и смотрела на воду, а затем вздохнула и ответила:

— Я подумаю об этом, Курт. Я обещаю тебе. Дай мне немного подумать. Я не хочу спешить. Немец улыбнулся.

— Конечно, mein liebchen[32], ты можешь все обдумать. Ты же знаешь, что я умею ждать.

Редкостная, искренняя улыбка озарила лицо Энэлайз. Какой же он был добрый человек, но, пожалуй, слишком положительный для нее. Сможет ли он когда-нибудь понять ее?

На следующий день Курт Миллер уехал в Новую Англию заключать контракты с валадельцами фабрик готового платья. Все военные годы они работали на армию, поставляя обмундирование для солдат, и сейчас были совершенно выбиты из колеи известием об окончании военных действий. Миллер надеялся воспользоваться их растерянностью и заключить максимально выгодные для себя контракты.

У Энэлайз появилось время обдумать предложение владельца магазина и почувствовать — действительно ли она будет скучать без него.

Да, ей было не только одиноко, но и плохо без Курта.

В магазине ее не любили — она была женщиной, сделавшей карьеру среди мужчин, и они побаивались и избегали ее. У нее не было времени, чтобы подружиться с дамами, жившими с ней по соседству.

Кроме того, их отталкивало то, что она работает, что ее семейное положение двусмысленно, и что у нее есть черная служанка.

Получалось, что никаких друзей и знакомых, кроме Курта, у нее не было. Ей не с кем было просто поболтать, посмеяться, никто так преданно не восхищался ею и не выслушивал ее мысли по самым различным вопросам.

Вечером после работы, она с нетерпением бежала домой к Джонни, которого так любила, но это общение не могло заменить ей отсутствие мужского внимания.

Иногда она возвращалась так поздно, что заставала сына уже спящим, и ее собеседницей становилась Мэй.

Энэлайз отлично понимала, что Курт никогда не станет ддя нее тем, кем был для нее Марк. Но ведь и выбора — или Курт или Марк — у нее тоже не было. Марк отказался от нее.