- Хорошо. Что-нибудь еще?

- Нет, это все. Полагаю, что и это не мало.

- Тогда, все за работу! - Когда задача поставлена, Фонг превращался в узурпатора, не щадя ни себя, ни своих коллег. Моего ухода он даже не заметил.

Полчаса в парилке, десять минут в бассейне, рюмку spiritus vini, на сон грядущий и шесть часов полноценного сна. Ну, положим, с баней, бассейном и рюмкой все прошло гладко, а вот сон пришлось отложить. На моей кровати, разметав волосы по подушке, раскрасневшись во сне, почивала Сара, очевидно, уставшая от ожидания. Одеяло немного сползло, открывая красивую грудь. Вот тебе и вопрос, достойный шекспировского Гамлета: "Будить или не будить?". Вроде и будить не стоит. Красавица только два часа назад вышла из боя, а сон, как известно, лучший способ восстановить силы. А с другой стороны, неизвестно, каким скандалом это потом обойдется. Мол, внимания не обращаешь, я к тебе всей душой, а ты меня игнорируешь и так далее, и тому подобное. К тому же в пользу этого аргумента говорили и складки моего комбинезона, разгладившиеся в том месте, где они присутствуют практически постоянно. Не скрою, зрелище весьма соблазнительное, но после возвращения из памятного отпуска мы вели себя, как люди хорошо знакомые, но не более того. Почему? Не знаю. Может быть, дело было во мне, не привыкшем совмещать боевую работу с сексуальными утехами, а может быть и в том, что мое отношение к Саре было намного глубже того, которое я сам себе разрешал представлять. Курортный роман? Да. Очень красивый, очень желанный, но курортный. Продолжение? Да! И с большим удовольствием, но… но война не закончилась. Война продолжается, и от того, как она пойдет дальше зависит будущее не только мое, не только Сары, Анны, Алена и Генриха, но доброй сотни людей, согласившихся пойти вслед за нами до самого конца! Звучит - то как! Ты сам себя обманываешь, Вечер! За твоей пафосностью и словоблудием, скрывается банальный страх закоренелого холостяка перед неизбежным изменением образа жизни. Сколько тебе? Сорок семь уже? А что у тебя есть в твоей безалаберной жизни? Сколько домов ты построил? Сколько деревьев посадил? Про сыновей и речи нет. Что ты сделал полезного в своей жизни, кроме услаждения собственного гипертрофированного "Я"? Ответ прост и однозначен - ничего. Точка. Война никогда не начиналась и никогда не закончится. Война вечна, пока существует человечество. Пока есть люди, будет и война. Так что, теперь не надо жить? Не надо строить, создавать? Война не может остановить жизнь! Жизнь войне не подвластна!

Выскользнуть из комбинезона - дело нескольких секунд. Эх жалко, что кровать узковата, не кровать совсем, а койка солдатская. Так мы и есть солдаты, к удобствам привыкать некогда. Да и не зачем. Живы будем, такую кровать себе отгрохаем, что по полчаса друг друга найти не сможем, а пока, так даже лучше, долго искать не надо. Все под руками, перед глазами. И лукавая улыбка маленькой девочки, и тонкая девичья талия, и по-женски полная грудь. Губы и глаза…

Глава 6.

Сон, наполненный переговорами по рации, когда до истошности в голосе запрашиваешь огневую поддержку, когда уши заложены от близких разрывов, когда видишь перед собой лицо противника, искаженное яростью и злобой, непрерывный мат рукопашной, в которой перемешано все, оружие, лица, штык-ножи и саперные лопатки. Когда по-звериному воешь над другом, которому уже не встать на ноги, когда не замечаешь собственных ран, когда не чувствуешь боли и вони сгоревшего тротила. Не видишь неба, солнца, леса. Потом восприятие восстанавливается, приходит понимание. Понимание ужаса происходящего, понимание бессмысленности всей этой грязи, боли и крови. Как облака в небе, перед глазами проплывают лица. Лица тех, имен, которых уже не вспомнишь и тех, кого ты никогда не сможешь забыть. Тех, кто выжил, сумев вывернуться из цепких лап войны, тех, кто погиб бесславно или с почестями, кто героем, а кто и просто так. Тех, кто потом спился, погрязнув в бытовухе, так и не сумев найти себе место в мирной жизни, оказавшейся куда более опасной и непонятной, чем сама война.

- Ты кричал во сне, - Сара испугана.

- Потому, я люблю спать один, - я еще не отошел ото сна.

- Сейчас я уйду.

Сара торопливо соскакивает с кровати и начинает собираться.

- Куда это ты собралась? - Я поднимаюсь и обнимаю маленькую женщину, доверчиво прильнувшую к моей груди, - бросаешь боевого товарища в состоянии психологического стресса?

- Дурак ты, а не "боевой товарищ"! Сколько жить нам осталось, знаешь?

- Ну, кукушек всех повывели, спросить не у кого. Так что точно сказать не могу. Предполагаю, что я еще лет тридцать-сорок протяну, за милую душу. А, что?

- А то, что нам с тобой пирамиду Хеопса штурмовать, а это не заводик сборочный, между прочим.

- Ну, что там за пирамида, еще разобраться надо, и кто ее штурмовать будет, еще не известно.

- Не смей, Вечер! Не смей меня отстранять от операции. Ты ведь об этом подумал, в глаза мне смотри, об этом?

- А никто тебя отстранять и не собирается. У нас и так каждый человек на счету.

- Что-то я тебе не верю.

- Вера, милая моя девочка, категория религиозная, а я, как тебе известно, законченный атеист. И прекрати скандалить, пожалуйста. Без работы не останешься. Мне воздушное прикрытии, при отходе, вот так нужно будет! - Я провел рукой по горлу.

- Воздушное прикрытие? Ты к ним в пасть полезешь, а я в Пегасе буду от страха на сопли исходить! Не выйдет, я с тобой!

Ну вот, только из постели вылезла, а уже командует. Остановить женщину, уже принявшую решение и за себя, и за тебя, можно только одним способом. И я его знал. Довольно приятный способ, кстати.

Двенадцатичасовой срок еще не настал, но дел было много. Довольная Сара посапывала в подушку, добирая еще немного времени на сон, а я уже стоял в ангаре, перед Бронекостюмом, превращенным в изолятор временного содержания.

Бронник, бродяга, дай мне связь с Горном!

- Привет, мой скрытный друг! Как поживаешь?

- Хорошо.

- Я так и думал. Не раз тебе говорил, что более уютного места, чем нутро Бронекостюма и придумать невозможно! Воды хватает? Пища есть? Вентиляция работает?

- Издеваешься? Вечер, вспомни все, что нас с тобой связывает и выпусти меня отсюда! - Голос сорвался на крик, видно, не очень ему там.

- Нас с тобой, мой лукавый друг, связывает постоянная ложь. При чем, только с твоей стороны. Я же тебя ни в чем не обманул, даже в том, что касалось твоих ожиданий. Свои обязательства перед тобой я выполнял полностью, а ты постоянно меня обманывал. Ай-яй-яй, как не хорошо!

- Я не обманывал тебя, а информировал. В рамках, которые мне доводились. Перешагнуть я эти рамки не мог. Ты же знаешь, что такое субординация, подчинение приказу, наконец!

- Я-то знаю, мой уставной друг, а вот ты, похоже, не очень!

- Это как?

- Очень просто! Данные по Пирамидам африканским ты все-таки выдал? Выдал! И не просто разболтал, а передал особо ценную и секретную информацию потенциальному противнику! Ты выдал врагу местонахождение и системы автоматической защиты своего командного пункта! Знаешь, что я теперь буду делать с этой информацией? Я пойду туда и разнесу это гадючье болото вдребезги-пополам! Я, камня на камне там не оставлю! И кто ты после этого? Государственный преступник! Шпион, ренегат! Ты тот, кого ваша гребаная история проклинать будет всегда. Твоим именем, Горн, будут детей пугать. Родственники есть? Можешь забыть про них, они все равно от тебя отрекуться!

- Вечер, ты не можешь это сделать!

- Это почему?

- Слишком много людей погибнет!

- Ну и черт с ними, вашими людьми, мне бы своих сберечь!

- Ты не сможешь пройти внутрь Пирамид!

- Смогу, очень даже легко!

- Не сможешь, там все двери закрыты специальным кодом, а взорвать все двери, у тебя взрывчатки не хватит!