— Кто-то сказал мне, что к Уинчеллу попасть практически невозможно, потому что он требует, чтобы ему сообщили сплетни о пяти представителях света, и только тогда он упоминает вас в своей колонке.

— Ну, это проблема репортера, а не наша.

Мейв предпочла бы, чтобы ее вообще не упоминали ни в одной колонке. — Сара, ты считаешь, что нас упоминали недостаточно?

— Недостаточно. Никогда не бывает вполне достаточно.

Ей хотелось бы, чтобы ее отец видел ее имя каждый раз, когда он брал в руки газету. Пусть поймет, что она все сделала сама!

Мейв спрятала газету за спину. Сара захотела знать, почему Мейв ухмыляется, как зеленоглазый чеширский кот.

— Твое желание исполнилось. Вот… — Она протянула Саре газету с колонкой Никербокера.

Там были фотографии Сары и Мейв. Заголовок — «Две дебютантки года».

— Странно, что Игорь Кассини подумал о двух дебютантках, как ты и задумала. Каждый год бывала только одна. Как будто ему нашептала в ухо маленькая птичка. Разве это не странно, Сара?

— Наверно. Теперь «Вог» и «Харпер» будут умолять нас, чтобы мы им позировали. Но я уверена, что ты будешь пользоваться большим успехом, чем я.

— Почему?

— Ты высокая, с рыжими волосами, как новая модель, которую мы видели в «Лайфе». Только ты еще красивее.

— Ну тебя. Я не такая красивая, как она. Я вообще некрасивая.

— Ради Бога, Мейв. Я ненавижу, когда ты прибедняешься. Если ты хоть когда-нибудь подпустишь к себе парня ближе чем на десять футов, ты поймешь, насколько ты красива. Ты, наверно, самая прекрасная женщина всех времен и народов, как Лилли Ленгтри или… ну… мадам Помпадур!

— Какую чушь ты несешь, Сара!

Сара внимательно посмотрела на Мейв.

— Мне кажется, что я разгадала твой секрет.

Мейв поднесла руку к горлу, у нее бешено забилось сердце.

— Какой секрет?

— Не то что тебе не нравятся мужчины. Ты их до смерти боишься!

— Опять говоришь чушь?

— Ты себя ведешь, как будто ты фригидна. Я в это не верю. Мне кажется, что внутри ты вся кипишь от страсти.

Мейв засмеялась:

— Ты кидаешься из крайности в крайность, Сара. А как насчет тебя? Ты ведешь себя, как будто вся пылаешь, но у тебя не больше опыта, чем у меня. Может, это ты боишься мужчин, несмотря на имидж сексуально озабоченной девицы?

— Я? Боюсь мужчин? Да я их разжую и выплюну, и так каждый день перед завтраком! Я просто жду своего единственного мужчину! Вот мой секрет! Но мне кажется, что нам следует поторопиться. У меня такое впечатление, что даже моя тихая, как мышка, кузина спит со своим милым.

— Марлена? — Мейв не могла этому поверить. — Я не думаю, что Марлена будет заниматься этим, не выйдя замуж…

— Клянусь, что она раздвинула ножки для старика Джонни. Он не закончит учебу еще тысячу лет, и они не смогут пожениться. Ему только стоит сказать: «Как я буду знать, что ты меня действительно любишь, если ты мне это не доказываешь?» — и Марлена вывернется наизнанку, чтобы доказать свою любовь.

Мейв вздохнула.

— Ладно, не расстраивайся. Знаешь, как говорят: «Пользуйся или все потеряешь».

— Мне кажется, что с научной точки зрения это неправильно, — хихикала Мейв.

— Надеюсь, нет, моя сладенькая!

Сара швырнула газету в мусорное ведро.

— Сара, что ты делаешь? После того как ты потратила столько сил, чтобы стать дебютанткой года, ты не хочешь сохранить вырезки из газет?

— Мейв, дорогая, завтра утром это станет прошлогодними новостями. Застывшее холодное картофельное пюре. Теперь, когда нас официально назвали дебютантками 1946 года, считай, что сезон закончился. Начнется новый сезон, и там будут новые хорошенькие мордочки. Мне кажется, что сейчас мы называемся пост-дебютантками. А я ненавижу, когда обо мне говорят «пост». Нам следует подумать о чем-нибудь еще.

— Например?

— Мы будем думать об этом осенью. Сейчас следует подумать о лете. Оно придет к нам совсем незаметно, и все, кто останется в Нью-Йорке на лето, могут умереть от стыда. Мы поедем на некоторое время в Чарльстон — мне нужно навестить маму, — потом в Ньюпорт и в Саутгемптон. Там будут очень хорошие праздники и приемы. Потом мы отправимся в Калифорнию навестить Крисси. Как тебе мой план? Но сначала мы должны закончить наш сезон дебюта совместным ленчем, хотя бы не в полном составе. Как ты думаешь, нам удастся вырвать Марлену из объятий Джонни хотя бы на несколько часов?

Мейв снова захихикала:

— Я в этом не уверена. Они кажутся неразделимыми…

— М-м-м-м, я надеюсь, что он будет хорошо относиться к Марлене и не разобьет ее сердце!

— Ну, Сара, ты опять каркаешь. Почему бы тебе не подумать о чем-либо хорошем? Тебе следует хоть немного верить в добро.

— Ладно, согласна. Немного. Очень немного…

— Ну, — Мейв слегка толкнула Сару. — Послушай, Сара. Надо бы пригласить Крисси на наш ленч-встречу, а не ждать августа или сентября.

— Молодец. Это прекрасная идея. Мы устроим ленч в «Сторке». Мы даже можем сделать снимок с этим засранным ублюдком Шерманом, просто чтобы иметь его для себя. А потом я собираюсь дать ему по морде и никогда больше не приходить туда, к этому е… антисемиту!

— Шерман Биллингсли? — Мейв была в шоке. — Откуда ты знаешь?

— Да об этом знают все. Весь город!

— Тогда почему мы все время туда ходим? Нам следовало прекратить это сразу же, когда ты узнала об этом.

— Не будь такой, Мейв. Как мы могли стать главными дебютантками, если бы мы не появлялись в «Сторке»? Но сейчас, слава Богу, нам туда ходить уже незачем!

Крисси приехала на ленч, она стала еще худее и была очень бледной. Мейв затискала ее в объятиях:

— Я думала, что ты толстая от всех этих спагетти.

Крисси слабо улыбалась:

— Я не ела их уже давно. Гай уже не работает для своего отца. Мне кажется, что в своей семье он козел отпущения.

— Чем он сейчас занимается? — поинтересовалась Сара.

— Он играет. Мне кажется, что его можно назвать плейбоем, а я его маленькая плейгерл, — засмеялась Крисси.

— Я-то думала, что ты будешь загорелая и вся из себя спортивная, настоящая калифорнийская девушка, — поддразнивала ее Сара, — а ты бледная и хрупкая.

— Я всегда была бледной и хрупкой. Ты считаешь, что мне следует разработать мускулатуру? — Помолчав, Крисси внезапно выпалила: — Я только что сделала аборт… — и заплакала.

— Крисси, беби, — обняла ее Мейв.

— Но почему? — настаивала Сара. — Твои письма, телефонные звонки… Ты постоянно повторяла, как тебе хочется завести маленького бамбино.

— Гай… это все Гай… Он заявил, что всю жизнь по его заднице ползали маленькие Ребуччи. Он сказал, что уйдет от меня, если я рожу ребенка.

— Почему ты не разрешила ему это сделать? — вполне резонно спросила Сара.

Мейв и Крисси уставились на Сару, как будто она предложила что-то вроде революции. Крисси села, слова Сары расстроили ее, что она не могла стоять.

— Что бы я тогда делала? У меня был бы ребенок без отца?

— Ну и что? Если бы это был действительно желанный ребенок… На этот раз ты была замужем и малыш был бы рожден в законном браке. Ты бы не осталась одна, всегда могла бы вернуться к нам вместе с ребенком. Ты это знаешь…

— Но Гай…

— Весь вопрос в том, кого ты больше хочешь — малыша или Гая? — сказала Сара, пытаясь докопаться до сути.

— Но я вышла замуж за Гая, чтобы рожать детей и стать частью большой семьи.

— Теперь у тебя есть Гай и нет беби.

— Но если бы я родила ребенка и у маленького Гая, а я бы только так назвала мальчика, не было бы отца… Мы — малыш и я — все равно не стали бы частью настоящей семьи!..

— Ну, сейчас у тебя есть Гай и нет малыша, — повторила Сара. — Вы с Гаем — настоящая семья?

Они помолчали.

— Вот странно. Года два назад после первого аборта я почувствовала облегчение… такое облегчение! Я никогда не думала, что избавилась от настоящего ребенка. А сейчас я думаю о нем постоянно, не переставая. Я вижу его перед собою, толстенького, милого, он начинает лепетать… Я чувствую себя такой опустошенной!