А значит - нечего с ними и нянчиться. Пусть помнят свое место, свиньи.

  - Поэтому, объясняю для тупых, - закончил он. - Вы передаете стены присланным мною алкским отрядам. Сами сосредотачиваетесь на улицах Валлейской, Торговой и Ратанской. Задача - выбить мятежников из тюрьмы до вечера. Любыми средствами и любой ценой. Надо пол-отряда положить - положите, но чтобы к вечеру вы были там. Если вы этого не сделаете, у ваших подчиненных появится новый командир. Думаю, они не очень-то расстроятся.

  Сколенец еще пытался что-то доказывать, спорить, что солдаты нужны для обороны стен, что перемалывать людей у стен укрепленной тюрьмы - делать то, что и нужно осаждающим. Да и сама тюрьма не так уж опасна - если не считать того, что она как заноза в обороне сколенской роты. Перебросить дополнительно половину сотни в цитадель, выставить наблюдателей на домах - и пусть себе сидят в кутузке, пока не надоест. Надоест быстро: еды и воды там не припасено, а к реке сунуться не дадут галеры. Интересно, на второй или на третий день они сдадутся?

  Видимо, и алк подумал о том же, потому что взглянул в лицо сколенцу тяжелым, почти ненавидящим взглядом.

  - Запомни, Торстейн, - медленно и веско произнес комендант. - Или ты вечером из цитадели рапортуешь мне о взятии тюрьмы и уничтожении всех, кто там находится, а завтра с утречка выставляешь их головы на стенах, насаженные на копья. Или на копье будет красоваться твоя голова. Подумай, нужны ли тебе шкуры твоих вояк, или своя все-таки дороже?

  Сколенец сглотнул. Он знал, что страшный алк может сделать с ним все, что угодно. Знал с того самого вечера, когда получил страшный приказ. И, главное, его исполнил.

  - Будет сделано, - ответил он. Безликая четкость уставных фраз - все, что он может сейчас себе позволить. - Разрешите идти?

  - Ага, - махнул рукой алк. А ведь он явственно упивался своей властью над повязанным с Алкией кровью сколенцем! - Вали, вали. И пока тюрьма не станет вашей, не приходи даже.

  Он стоял за дверью, но все было прекрасно слышно. Сир комендант указал сколенской свинье ее место, ткнул ее мордой в дерьмо собственных делишек. Правильно. И не жаль шлюхиных ублюдков, пусть хоть все сдохнут, но, увы, без них большой город не удержать. Сотник Бетранион ван Вассель не мог похвастаться столь древним родом, как предыдущий посетитель, его отца произвел в дворяне сам Амори за отвагу в самом начале, когда чистили сколенцев в Алкии. Помнится, тогда отец закрыл короля от копья сколенца, отчего-то вспомнившего, что он мужчина. Отец умер от ранения в живот, зато сын получил вожделенный титул и поместье, и уже у Кровавых топей рубился наравне со всеми. Потом были и другие дела, на баркнейской границе да в земле хеодритов всегда хватает дела алкским удальцам.

  - Сир Бетранион, войдите.

  Вот так. Не "дорогой", или вообще "сколенская свинья" - сир. К какому-то служилому дворянину обращается как к равному. Уже за одно это Бетранион готов был сделать для сира коменданта все возможное, и еще немного сверх того.

  - И не тянитесь, пожалуйста, Бетранион, садитесь, угощайтесь.

  А сколенская скотина стояла навытяжку, этому хлыщу даже "вольно" не скомандовали! Будто и не аристократ из древнего рода, а рекрут из крестьян... Ну что ж, будет знать свое место, выродок.

  - Вы, наверное, слышали, Бетранион, - дружески хлопнув сотника по плечу, - какая задача поставлена этому клоуну. Сейчас они соберутся на улице и пойдут на штурм. Сколенцам в тюрьме деваться некуда, да и тех, кто нам служит, они очень не любят, драться они будут отчаянно. Этот хлыщ, скорее всего, ничего не добьется, но пол-роты положит точно. Остальных нам станет легче держать в узде.

  - Так, значит, штурм нужен только чтобы их проредить? Ловко...

  - Не только. Если тюрьма останется в их руках, кто поручится, что они туда не подбросят подкрепления? Один раз получилось, получится и второй. А тогда они и правда смогут взять город изнутри. Надо не просто спалить побольше сколенцев, но и взять тюрьму. Значит, что? Не догадался? Атака сколенцев - отвлекающий маневр. Пусть те, кто в тюрьме, тратят на них силы, расстреливают стрелы, несут потери. К вечеру они отойдут ни с чем, но и сколенцы выдохнутся, решат, что у нас больше некому атаковать, и лягут спать. Тут и придет ваш черед. На лодках переправитесь через Балли у ее устья, на шестах преодолеете стену, вырежете охрану ворот и откроете их. В главную атаку пойдут остатки сколенцев - они наверняка будут предельно злы.

  - Я понял, - кивнул молодой сотник. - Хороший план, но есть одно "но". Нас ведь останется немногим больше пятисот человек - против четырех тысяч мятежников. Хватит ли нас на оборону крепости и с суши, и с реки?

  - Понял тебя, парень. Но открою тебе один секрет... Пока только между нами, Бетранион. Сколенцев тут скоро не будет. Сам наместник с Халгским полком и вспомогательными частями из племенных ополчений - всего тысяча восемьсот человек, из них двести пятьдесят рыцарей - подходят к Вестэллу и через два дня будут там, а через три, если их не остановят - здесь. Они начнут битву с мятежниками, а мы ударим Эвинне в спину. И важно, чтобы нам самим не ударили в спину сколенцы. Да, сейчас они нам верны, но если постоянно бить, и трусливая свинья укусит.

  - Я понял, сир комендант. Я не подведу.

  - Надеюсь на тебя, Бетранион.

  Стрелы засвистели внезапно, Моррест едва успел пригнуться, когда одна из них с сухим стуком вонзилась в бревно. А на крепость уже падали все новые и новые. Они сыпались из окрестных домов, сколенцы пытались отстреливаться. А по реке, то усилиями гребцов поднимаясь вверх по течению, то скользя вниз, крейсировали сразу три галеры. С них в оконца тюрьмы и через стены на внутренний дворик, сыпались свои подарки. Моррест видел, как один из сколенцев сполз по парапету с простреленной головой, другой с воплем сорвался со стены, третий беззвучно опрокинулся наземь...

  - Огонь! - сложив ладони рупором, крикнул Моррест. - За Империю, за Императора!

  Стрелкам сколенцев команда не требовалась: бойцы Морреста могли не экономить стрелы, в подвалах их было немало, больше, по словам "языков", только в цитадели. Навстречу железному шквалу из тюрьмы устремились пусть более редкие, но не менее меткие стрелы. Особенно досталось галере: в ход пошли найденные в подвале запасы смолы и пакли, да и готовые "зажигалки" тоже.

  Моррест видел, как "найденыши" из бывших галерных рабов обмакивали обмотанные паклей стрелы в чаны со смолой. Стрелы подносили к горящему факелу, и на наконечниках вспыхивало чадное пламя. Лучники стреляли - и, расчерчивая в утреннем воздухе черно-багровые полосы, маленькие вихри огня устремлялись к бортам галер. На лету пламя стрел, казалось, почти гасло, но на самом деле только горело жарче, гудело от избытка кислорода. Стоило стреле ударить в щит фальшборта, в мачты, реи, паруса, шпангоуты - и пламя брызгало во все стороны. Огонь начинал жадно лизать дерево, даже облитое водой, оно гасло не всегда - наверное, смола была специальная. Стрелы все сыпались, попасть по галере было проще, чем по людям, а двигались они, по крайней мере против течения, куда медленнее. Моррест видел, как в одну из галер вонзилось сразу три десятка стрел. По ней лазили, торопясь сорвать стрелы и залить очаги огня, вражеские солдаты. Они тоже рисковали: на тех, в кого вонзалась стрела, вспыхивала одежда. Два или три человека со злополучной галеры сорвались в реку - и тут же утонули: панцыри утянули на поживу водяным духам...

  Даже выйдя из зоны обстрела, галера продолжала гореть - над рекой поднялся чадный столб дыма.

  - Горит! Горит, сука! - Моррест поймал себя на том, что орет по-русски что-то восторженно-матерное. Наверняка то же самое, что на другой войне в другом мире - дед Игнат, видя горящего "Тигра". Тогда еще, впрочем, и не дед. - А теперь вон по той галере! Мужики, теперь вон ту...