Он пожал юноше руку, сел в автобус и отправился в гостиницу. Было уже поздно ехать к Эллу и Маргарет, у которых жила Бриджит.

Портье подал ему толстое письмо, и Дэв сразу увидел, что оно от Бурке. На листе бумаги были написаны фамилии и адреса всех механиков, техников и автослесарей, имевших в прошлом тюремные наказания.

Бэньону понадобилось пять дней, чтобы обойти все указанные адреса, но все было безрезультатно.

Пришло еще одно письмо от Бурке, с тремя новыми фамилиями: в конце письма была приписка «Резервуар опустошен». Эштон доставил ему фамилии четырех механиков. Две из них имелись и у Бурке. Дэв тщательно разобрался в каждом из подозреваемых, и опять неудача. Он посетил почти все гаражи и ремонтные мастерские, обстоятельно беседовал со всеми и ровно ничего не достиг. Неудача не обескуражила его. Он знал, его час придет. Преступник всегда оставляет след, и Бэньон найдет этот след!

Несколько вечеров он провел у Элла и Маргарет, играл с Бриджит. Девочка ни о чем не спрашивала. У сестры Кэт было двое детей, чуть постарше Бриджит, и девочка была просто счастлива, что нашла себе товарищей для игр. Она не задавала вопросов и не жаловалась, только по ночам просыпалась в слезах и просилась к матери.

И Элл и Маргарет убеждали Дэва: пусть не беспокоится, девочка может оставаться у них на какой угодно срок. Элл, работавший инспектором на газопроводе, даже предложил свояку тысячу долларов, если они ему нужны. Они делали, что было в их силах, эти добрые люди, но Дэв сознавал, что надолго обременять их нельзя. Как только он найдет убийцу, нужно забрать девчонку от родственников и подыскать женщину, которая взяла бы на себя воспитание Бриджит.

Однажды утром зазвонил телефон. Говорил Эштон:

— Я узнал еще об одном человеке, мистер Бэньон. Его как будто зовут Слим, другого имени я не знаю. Последние два месяца работал на автомобильном кладбище, а сейчас куда-то исчез.

— Спасибо, Эштон! Попробую его найти.

Кладбище автомобилей находилось за чертой города, в западной части Филадельфии. Оно представляло собой грандиозную свалку, большинство машин давно покрылось ржавчиной, а от других остались только коробки. Среди этого хлама виднелись девять-пятнадцать времянок. Торговцы покупали старые машины, механики разбирали их, сортировали детали, которые потом продавались мелким гаражам и водителям, ремонтировавшим свои машины лично.

Здесь Бэньон провел целый день.

Первые сведения ему удалось получить перед самым уходом. На времянке висела табличка: «Смитти. Самые низкие цены!». Хозяин будки был рослый и массивный, удивительно даже, как он вообще помещался в такой халупе. Он сидел за столом и что-то подсчитывал с карандашом в руках. На его лице, давно не знавшем бритвы, выделялись светлые проницательные глаза. На вопрос Бэньона он ответил:

— Да, парень по имени Слим у меня работал. А что с ним?

— Вы не знаете, где бы я мог его увидеть?

— Вы из полиции?

— Нет.

— Частный детектив? Агент по страхованию?

— Нет, ни то и ни другое. Но мне нужен человек по имени Слим.

— Слушайте, у меня нет оснований скрывать, где он находится, но у меня нет ни времени, ни желания отвечать на подобные вопросы. Если бы вы были из полиции, я должен был бы отвечать, но для частных дел у меня нет времени.

— Я могу объясниться коротко, — сказал Бэньон.

— Вы уже слышали, что я сказал, — проговорил торговец. — Я вам не справочное бюро.

— Вы не очень-то любезны, — пророкотал Бэньон и засунул руки в карманы. Пальто и пиджак были распахнуты, и торговец заметил рукоятку пистолета. Глаза его забегали. Смитти был начеку.

— Вот видите, теперь вы стали немного дружелюбнее, — ухмыльнулся Дэв.

— Да, конечно. Отчего не помочь человеку, если это в твоих силах?

— Правильно. Вы просто были расстроены своими подсчетами, когда я вошел.

— Да. Проклятое налоговое управление, — Смитти облизнул губы.

— Тоже правильно. Теперь у вас выпала свободная минутка! Мы как-нибудь поймем друг друга. Когда Слим ушел от вас?

— Неделю назад.

— Что же он здесь делал?

— Все, что придется. Разбирал машины и все такое...

— И ничего больше?

— По крайней мере для меня. Но незадолго до своего ухода он занимался еще какой-то побочной работой.

— Что за работа?

Торговец взглянул на лицо Бэньона, и у него сразу пересохло в горле.

— Это я не знаю, мистер, действительно не знаю. Он попросил у меня один внеочередной выходной день.

— И потом попросил расчет?

— Да, потом он ушел.

— Куда?

— Не имею представления. Правда, как-то он говорил, будто сам он из Честера, но вернулся ли он туда, мне не известно.

«Ушел восемь дней назад», — пробормотал Дэв Бэньон. По времени все совпадало.

— Кто был тот человек, для которого работал Слим?

Торговец пожал плечами.

— Да, знаете ли, я его даже не видел. Он остановился на шоссе и дал несколько гудков; Слим подошел к нему, и они о чем-то говорили. Видно, Слим знал его раньше.

— А что за машина?

— "Бьюик". Новый. Голубая спортивная модель.

— Большое спасибо, Смитти, — сказал Бэньон.

— Не за что. Мне было приятно помочь вам...

Когда Бэньон пошел к машине Бурке, Смитти сел к столу, и ему понадобилось истратить три спички, чтобы прикурить. Потом он встал и бросил лопату угля в пылающую печь: ему вдруг показалось, что в его времянке чертовски холодно.

— Сыро и холодно, как в могиле, — пробормотал он себе под нос.

Бэньон отправился в Честер.

Уже стемнело, когда он остановился перед зданием честерской полиции. Двухэтажное здание из красного кирпича было покрыто копотью, десятки лет подряд выбрасываемой в небо трубами близлежащих заводов. Бэньон был здесь не впервые. Он не раз появлялся в Честере по делам службы и знал многих чиновников из здешнего управления.

В непривычно высокой комнате — так строили в начале века — сидели три крепких, упитанных полисмена.

Один из них, детектив по фамилии Сулковский, знавший Дэва, направился к нему, чтобы поздороваться. Оставшиеся двое заинтересованно оглянулись, услышав слова Сулковского: «Дэв Бэньон! Мне жаль, я очень сожалею, эта история с твоей женой...». А то, что ты ушел, я очень понимаю, — я, наверное, и сам ушел бы. И нашел бы этого парня, можешь на меня положиться! Удовольствия разделаться с ним я бы никому не уступил.

— Поэтому-то я и здесь, — сказал Дэв. — Знаешь ли ты в округе человека, которого звали бы Слим? Он как будто автослесарь или что-то в этом роде.

— Слим Лоури, — сказал Сулковский, после чего наступило молчание.

Бэньон заметил, как два других полисмена обменялись многозначительными взглядами.

— Тут что-то не так? — спросил он.

— Со Слимом мы очень хорошо знакомы! — ответил Сулковский, — Он больше сидел по тюрьмам, чем ходил на свободе. — Лицо его сделалось очень серьезным. — Только видишь ли, в чем дело: он болел туберкулезом и позавчера умер. Дэв, это чертовское невезение! Ты подозревал его?

— Да, я уверен, что убийцей был он. В его смерти не было ничего подозрительного?

— Нет, он умер своей смертью. Единственное, что нам показалось странным, — у него при себе было пятьсот долларов и последние дни он жил у довольно темных субъектов со Второй стрит.

«Пятьсот долларов! — подумал Дэв. — За пятьсот долларов была убита Кэт, столько стоил я сам!».

— Он умер у этих людей? — спросил Бэньон.

— Нет, в госпитале. Его хозяева позвонили к нам, а мы вызвали больничную карету. Через несколько часов он умер.

— Где он жил?

— Постараюсь узнать все, что тебе нужно, — сказал Сулковский.

Бэньон взял адрес, пожал всем троим руки и сел за руль. Проехал торговые кварталы, начинался район трущоб. Пустынные улицы, грязные, запущенные дома!

Негритянские дети играли на тротуаре, резко и громко крича друг на друга. Дэв с трудом нашел нужный дом. Услышал шаги, звук отодвигаемого засова, и перед ним предстала высокая женщина с платком на плечах. Она глядела на Бэньона своими близко посаженными грустными глазами.