Линн не могла вымолвить ни слова. Крис нетерпеливо обернулся:

— Язык проглотили? — Его взгляд был жестким и суровым.

— Я только хотела взять журнал... Лучше зайду за ним попозже, чтобы вам не мешать. — Она снова взялась за дверную ручку.

— Вы уже помешали, так что берите ваш журнал сейчас.

Он был холоден, недоступен, почти груб. Линн еще не видела его таким.

— Это было чудесно, Крис. — Она робко улыбнулась, предлагая перемирие. — Я не знала, что вы так хорошо играете.

— Вы многого обо мне не знаете.

Она снова попыталась протянуть ему «оливковую ветвь»:

— Это... это один из ваших любимых современных композиторов?

Он резко развернулся к ней на винтовом табурете, и «оливковая ветвь» была вырвана из ее руки и втоптана в грязь:

— Да вы и впрямь невежда! — Оскорбление прозвучало, как удар хлыстом, и девушка невольно вздрогнула. Медленно и отчетливо произнося каждое слово, Крис продолжал: — Собственно, в музыке вы невежественны так же, как и в других вещах. Я перечислю. — Он стал загибать пальцы. — Во-первых, вы совершенно не умеете строить личные отношения с людьми — я по своему опыту знаю, что чувства других для вас ничего не стоят. Во-вторых, вы слишком высокомерны и склонны к пристрастным суждениям, в этом я убедился опять-таки на собственной шкуре. И в-третьих, вы притворяетесь знатоком музыки, не будучи таковым. Вы только что предположили, что я играл произведение современного композитора, тогда как его сочинил ваш обожаемый Бетховен в начале прошлого века.

Презрительная ухмылка, которой сопровождалась эта тирада, окончательно вывела Линн из себя. Значит, он объявляет ей войну? «Что ж, хорошо, — решила она, — я вступлю в бой, когда придет время».

Со всем достоинством она подошла к фортепьяно, на котором в беспорядке валялись ноты, выдернула из-под них журнал и, ни слова не говоря, снова прошла через весь кабинет к двери и захлопнула ее за собой. Крис все это время молча наблюдал за ней, скрестив руки на груди.

В коридоре Линн прислонилась к стене и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь восстановить самообладание. Пока она приходила в себя, из кабинета снова зазвучала музыка — еще более прекрасная и страстная, чем прежде.

К ее радости, Мэри еще не ушла — она сидела в учительской, проверяя сочинения своих учеников.

— Мэри, ты знала, что Крис Йорк — пианист?

— Конечно. А почему ты спрашиваешь?

— Я только что видела его в кабинете музыки, он играл Бетховена.

— Ничего удивительного. Еще в тот вечер, на собрании нашего общества, он сказал мне, что организаторы фестиваля пригласили его выступить вместе со школьным оркестром, вот он и репетирует. Разве ты не знала?

Линн сердито покачала головой.

— Наверное, ты просто не дала ему возможности сообщить об этом, — сказала Мэри. — Он говорил мне, что вы постоянно ссоритесь. Так вот, он профессиональный музыкант, именно поэтому его и попросили поучаствовать в фестивале — чтобы придать игре наших юных дарований более совершенное звучание.

Линн переваривала всю эту невероятную информацию, испытывая стыд и унижение, но это лишь усилило ее решимость сражаться с ним до последнего. Совесть подсказывала ей, что она не права, что это ее уязвленное самолюбие требует мести, но чувство ненависти было сильнее.

Настала пятница — на вечер было назначено торжественное открытие школьного фестиваля музыки и драмы и двухчасовой концерт. Линн готовилась с особой тщательностью — к безукоризненно выглаженному льняному костюму цвета кофе с молоком она подобрала кремовую кружевную блузку, а серьги и брошка в виде фарфоровых букетиков из крошечных разноцветных цветочков очень оживили этот довольно строгий наряд. Придирчиво оглядев себя в зеркале, девушка осталась довольна. Завершающим штрихом стал тонкий слой румян — переживания и хлопоты последних недель совсем обескровили ее щеки. А вот пропавший блеск в глазах пришлось вернуть усилием воли, и Линн на прощанье весело улыбнулась своему отражению.

Спускаясь по лестнице, она крикнула:

— До свидания, миссис Уолтерс, я ухожу!

Домовладелица выглянула из кухни:

— Боже, вы чудесно выглядите, дорогая! Настоящая принцесса. Идете на фестиваль?

— Да, и вернусь поздно. Концерт закончится в девять, но после мы сходим куда-нибудь поужинать и потанцевать. У меня есть ключ от входной двери, так что не ждите меня, ладно?

— Хорошо, дорогая. А кто на этот раз будет вашим кавалером? Мистер Маршалл или тот, другой джентльмен?

Линн залилась краской:

— О, тот джентльмен просто случайный знакомый. Я иду на концерт с мистером Маршаллом.

— Ну, желаю вам приятно провести время, дорогая.

В Прибрежном павильоне Линн сразу же бросилась за кулисы, чтобы поддержать мальчиков перед выступлением и сказать что-нибудь ободряющее. Но все они были в прекрасном настроении и, казалось, совсем не волновались перед выходом на сцену.

Ее сердце сбилось с ритма, когда она увидела высокого элегантного мужчину в смокинге, беседовавшего с представителем мэрии. Она невольно отметила, что в официальном костюме Крис выглядит еще привлекательнее, и тут же строго-настрого запретила себе думать об этом. Но странная тоска, охватившая все ее существо, не хотела исчезать, и девушка с отчаянием огляделась в поисках Кена. Тот отвечал за освещение и, взгромоздившись на стремянку, как раз возился с прожектором в глубине сцены. Линн окликнула его, и молодой человек спустился, вытирая руки о комбинезон.

— Привет, любовь моя, — сказал он, окинув ее наряд одобрительным и весьма откровенным взглядом. — Тебе очень идут эти кофейно-кремовые тона. Выглядишь в них ужасно аппетитно, так и хочется тебя съесть.

Вдруг рядом с собой они услышали повизгивание и обернулись — один из старшеклассников, с интересом слушавших их разговор, жалобно сморщил нос и еще немного поскулил, подражая собаке. В его глазах плясали озорные искорки.

— Мы тоже проголодались, сэр! Оставьте и нам кусочек.

Кен грозно нахмурился, принимая игру.

— Брысь, щенки, — рявкнул он, сдерживая смех. — Вы еще слишком молоды, чтобы понимать, о чем я говорю.

Эти слова были встречены громким хохотом подростков, и все, кто находился за кулисами, с любопытством посмотрели в их сторону.

— Пока, дорогая. У меня еще полно дел, так что увидимся после концерта. Не забудь о нашем свидании! — Кен наклонился и поцеловал ее в щеку.

Старшеклассники восторженно зааплодировали, и Линн заметила, что в этот момент Крис Йорк, чье внимание несколько секунд назад привлек хохот мальчишек, резко отвернулся и возобновил беседу.

Дав последние наставления своим подопечным, она направилась в зрительный зал и отыскала свободное место в третьем ряду. Прежде чем сесть, она оглядела аудиторию и увидела Мэри. Та стояла в конце зала и разговаривала с симпатичным седовласым мужчиной — Линн узнала в нем директора городской средней школы, но не смогла вспомнить его фамилию.

Мистер Блэкем и его жена сидели совсем недалеко, и, заметив Линн, начальник кафедры поднял руку в знак приветствия. Девушка помахала ему в ответ. В зале было много знакомых лиц, в том числе мистер Пенстоун с супругой и Дейрдре Карсон в ярком ядовито-оранжевом платье, которое, как отметила Линн, подавив улыбку, сливалось с рыжей шевелюрой ее кавалера.

— Привет, Линн!

Она обернулась и увидела Тони Арнолда — он сидел возле самой сцены за маленьким столиком для прессы.

Линн подошла поздороваться, и Тони представил ей свою соседку:

— Джилл Уайт из «Ивнинг геральд». Как думаешь, мы не слишком близко сели? Боюсь, наши уши не выдержат эту какофонию.

— Тебя ожидает приятный сюрприз, Тони. Несмотря на юный возраст, они играют очень неплохо.

Линн вернулась на место и стала наблюдать, как молодые музыканты рассаживаются на сцене. Скрипки и виолончели, флейты и кларнеты, трубы и рожки запели на все лады — ребята со Знанием дела настраивали инструменты, и у зрителей не осталось сомнений в их твердой уверенности в себе и своих музыкальных способностях, которые через несколько минут должны были в полной мере раскрыться перед восхищенной аудиторией.