— Похоже, Кевин — подходящий подопечный для сотрудников социальной службы. Неужели никто никогда не пытался вмешаться, отстоять интересы ребенка?

— Нет, что вы! — воскликнула немного смущенная Уинн. — Понимаете, в деревнях не любят, когда посторонние лезут в их дела. Пусть семья и бедная, она все же как-то выживает. Вот и я сейчас хочу сказать: какой бы убогий дом ни предоставил Эрни Кевину, все-таки у парня была крыша над головой. А сейчас Кевин остался совсем один. Парня не назовешь в полном смысле дееспособным. Эрни всегда говорил ему, что делать. Мне кажется, Кевин в жизни не принял ни одного самостоятельного решения.

Разговаривая, они слышали голос Алана, который беседовал с кем-то по телефону. Но вот щелкнули рычажки, и Маркби вернулся в гостиную. На лице у него отразилось смешанное чувство облегчения со смущением.

— Ну, вот и все. Я больше не у дел. Мне велено прекратить дальнейшие расспросы в Парслоу-Сент-Джон. Не имею права путаться под ногами у следственной бригады и смущать свидетелей. Извините, Уинн!

Он улыбнулся соседке.

— Ничего страшного, Алан. Все равно — спасибо вам. Вы все начали, и, если бы вам позволили продолжать, уверена, вы бы что-нибудь обязательно выяснили, — задумчиво проговорила Уинн. — Вы, случайно, не наткнулись на какой-нибудь след?

Алан покачал головой:

— Нет, извините.

— Что ж, ничего не поделаешь. — Уинн встала и одернула свитер. — Пожалуй, пойду-ка я домой до того, как приедет инспектор Крейн. Не забудьте, я рядом. Если вам что-нибудь понадобится…

Мередит и Маркби поблагодарили ее, и Уинн вышла, безутешно вздохнув напоследок.

— Бедная Уинн, — сказала Мередит. — Ты ведь и правда не наткнулся ни на какой след?

— Что? Нет, разве что… Возможно, дело как-то связано с завещанием Оливии Смитон, как ты и предполагала. Она была богата, и у нее не было родственников. Кто-то мог подумать… С другой стороны, только из-за того, что она упомянула в завещании некоторых местных жителей, у нас нет причин подозревать нечестную игру. Она отплатила любезностью за любезность Армитиджу, Барнетту и Кромби — через его дочь. Кстати, Кромби и сам человек вполне состоятельный. По-моему, и Армитидж тоже. Дом Барнетта производит удручающее впечатление. Похоже, доктор сильно нуждается. Правда, первое впечатление может оказаться совершенно обманчивым. Кстати, будешь болтать с Уинн, спроси как бы невзначай, первый ли это брак у Барнетта.

Они услышали шум подъезжающей машины. В дверь громко постучали.

— Должно быть, — Алан встал и направился к двери, — приехал инспектор Крейн!

Он вышел; Мередит мысленно приготовилась повторить рассказ о своем ужасном открытии. В прихожей послышались шаги; она услышала голос Алана, чей-то высокий голос — уж точно не Уинн? Ведь Уинн ушла.

Дверь открылась.

— Мередит, — сказал Алан, — это инспектор Крейн, старший следователь.

В комнату вошла высокая, стильная, рыжеволосая женщина в темном деловом костюме, строгой белой блузке и туфлях на высоком каблуке.

— Мисс Митчелл? Я Аманда Крейн. Здравствуйте!

Она протянула руку.

После секундного колебания Мередит пожала ее.

Инспектор Крейн села, раскрыла папку, достала оттуда скрепленные листочки бумаги, захлопнула папку, закинула ногу на ногу, улыбнулась и бодро, как будто беседовала с больной, произнесла:

— Итак, мисс Митчелл…

Маркби, который тактично держался на заднем плане, передвинулся на край кресла, голову запрокинул назад, подальше от света стоящего рядом с ним торшера. В приглушенном свете волосы инспектора Крейн, постриженные по последней моде, казались не такими ярко-рыжими. Несомненно, инспектор олицетворяла собой будущее полиции, но Маркби невольно задумался, удастся ли силам правопорядка надолго удержать в своих рядах такое деятельное существо. Совершенно нормально и в духе времени то, что молодую выпускницу университета — Маркби не сомневался, что инспектор Крейн обладает дипломом о высшем образовании, — охотно взяли на работу, а потом быстро повысили. Но служба в полиции по большей части представляет собой довольно монотонную, нудную работу, и результаты не всегда радуют. Много лет в полиции выдерживают, как правило, сотрудники — слава богу, не все, — обладающие определенными, не всегда самыми лучшими качествами. Тем больше причин привлекать к работе таких, как Крейн.

Лицо инспектора Крейн дышало умом; ее нельзя было назвать красавицей в обычном смысле слова, но она подкупала своим обаянием. Тускло мерцающие медно-рыжие волосы подчеркивали выступающие скулы, когда она время от времени отрывалась от своих записей и вскидывала голову на Мередит. В последние годы в полиции энергично борются с так называемыми казарменными разговорчиками и сексистскими намеками, но старые привычки очень живучи. По-другому и быть не может! Маркби живо представлял, как прохаживаются насчет инспектора Крейн в мужской курилке. Разумеется, никаких намеков в лицо; судя по ее виду, она не из тех, кто будет терпеть издевательства. И все же… Маркби подозревал, что среди сослуживцев у нее мало друзей. Что ж, тем хуже для нее.

На улице еще не совсем стемнело, но в их гостиной сгустился серый полумрак. Щадя зрение инспектора Крейн, Маркби включил настольную лампу.

— Как вы себя чувствуете, пережив такое ужасное потрясение?

Маркби невольно покачал головой. Участливый тон — ошибка. Точнее, такой подход, несомненно, оправдал бы себя с большинством других свидетельниц, но только не с Мередит. Он отчетливо представил, как Мередит вскипает от ярости и, фигурально выражаясь, закатывает рукава, готовясь дать отпор.

— Сейчас лучше, чем раньше. Первое потрясение уже проходит.

Не дави, мысленно просил Маркби, обращаясь к Крейн. Но его мольба пропала втуне.

— Если хотите, могу посоветовать отличного психолога…

— Нет, не хочу! — отрезала Мередит. — Спасибо.

— Что ж, если передумаете, дайте мне знать. Здесь у меня ваши показания, — продолжала Крейн, — которые вы дали нашему сотруднику на месте преступления.

— К ним я почти ничего не могу добавить, — сказала Мередит.

— И все же давайте пройдемся по всем вопросам еще раз. Надеюсь, вы не против? — ласково осведомилась Аманда.

Маркби, сидя в своем затененном уголке, представил — или только понадеялся, что представляет, — как хмурится Мередит. В нем крепло дурное предчувствие. Его любимая сидела на диване, выпрямившись, как палка, и воинственно скрестив руки на груди. Хорошо хотя бы, что дурацкий тон инспектора Крейн немного встряхнул Мередит. Может быть, ее подход в конце концов окажется не таким ужасным, хотя инспектор действует не обдуманно, а скорее наудачу.

— Что привело вас на луг? — оживленно и заинтересованно спросила инспектор.

— В загон, — сухо уточнила Мередит. — В нем похоронен пони. Я пошла взглянуть на могилу. Решила, что это очень трогательно.

Инспектор Крейн ответила на сухость допрашиваемой профессиональной улыбкой:

— Значит, вот почему вы гуляли в парке при поместье «Грачи»?

Тем самым она тонко намекала, что Мередит вторглась в частные владения. Да, видно, инспектор Крейн любит рисковать…

Сверкнув светло-карими глазами, Мередит ответила:

— В самом доме мы уже побывали; мы обсуждали возможность его покупки. Нам сказали, что дом продается. Вы, наверное, тоже видели объявление. Дом нам показала местная жительница, у которой хранятся ключи. Алан сегодня кое-кого навещал, а я решила сходить в «Грачи» и еще раз взглянуть на парк, пока жду его.

Инспектор Крейн повернула к Маркби длинное, бледное, умное лицо. Такие лица недоброжелатели называют лошадиными. Вполне английская внешность, как будто сошла с картины старых английских мастеров.

— Сэр, не связан ли ваш сегодняшний визит с расследованием, которое, как мне сообщили, вы вели, так сказать, неофициально?

— Совершенно верно, — кивнул Маркби. Он прекрасно понимал, в каком сложном положении оказалась инспектор: ей приходится тщательно подбирать каждое слово. Да, она проводит допрос, но перед ней старший по званию. Все время приходится балансировать, как на канате… Интересно, как она справится? — Я беседовал с доктором Барнеттом — до тех пор, пока он не уехал на срочный вызов.