«Вона как!» — отчетливо нарисовалось на хорошеньком личике Машеньки. Теперь понятно, что они в кабинете так орали! Практически служебный роман! Наверное, никак не могли решить, что делать с одураченным супругом.

— Маш, ты ведь знаешь всех сотрудников, да? Дай мне, пожалуйста, телефон этого Балашова, я обязательно должна поговорить с его женой! И прояснить, в конце концов, ситуацию, — выпалила Ольга, старательно изображая из себя грымзу-сестрицу, озабоченную нравственным обликом брата.

— Сейчас, конечно, конечно. У меня-то его телефона нет, но ребята наверняка знают…

— Погоди-ка, — задумчиво прищурилась Ольга, — а может, сразу домой к ним поехать? Поговорить с ней с глазу на глаз, с этой нахалкой?

— Точно!

— Тогда узнавай сразу и адрес, — велела хитрюга. Эта игра ей очень нравилась. Мало того, что Ольга вообще любила самой себе усложнять жизнь, так сейчас еще занималась этим не просто так, а с некоторой даже пользой. Правда, не совсем понятной. И неоднозначной какой-то.

Во-первых, ей хотелось вернуть шарф владелице. И почему-то Ольга была абсолютно уверена, что та окажется очаровательной женщиной. Это была иррациональная, интуитивная уверенность, взявшаяся, однако, не с пустого места. Просто Ольга хорошо знала своего брата. Если он так орал из-за полузнакомой девицы, значит, девица сильно его зацепила. Либо удивила, либо рассердила. В первом случае, она — милая барышня, каковых он давным-давно не встречал, потому что в его окружении остались только бизнес-леди, женщины-вамп и клевые герлы из богатых семейств. Либо же она — стерва. Первосортная и настоящая.

Но такие не носят зеленых воздушных шарфов. Стервы предпочитают пурпурные шляпки или стильные кожаные кепи. Уж ей ли не знать!

Стало быть, безымянная Балашова все-таки не стерва, а барышня, поразившая воображение Кирилла наивностью и чистым блеском в фиалковых глазах. Или изумрудных, не важно.

Ольга вернет барышне шарфик, и это хорошее дело обязательно где-нибудь зачтется. Хотя, конечно, возню с Машей затеяла она не ради благородства.

Ольга весьма смутно представляла себе, зачем ей понадобилась мастерица, ткущая шарфы. Или она их не ткет, а вяжет? Или вышивает? Техника создания шарфика была не очень понятна. Но он явно был сделан вручную. А вещи, сделанные вручную, Ольгу завораживали.

Особенно, если они выглядели как этот шарф. Просто и вместе с тем изысканно, тонко, благородно.

Вот что значит старая дева, хихикнула над собой Ольга. Столько бурных восторгов, столько нежности к какой-то тряпке! И все же: что она будет с ним делать? Вернее, с бабулькой, которая такие чудеса творит собственными руками?

Назначит ее своим личным шарфоведом? Пополнит гардероб нарядами из глубинки?

Холодно, холодно. А когда будет горячо — неизвестно. В отличие от брата, Ольга не предпринимала ничего, не продумав операцию до конца, не просчитав все ходы и не будучи уверенной в результате.

Но она привыкла доверять своей интуиции. Которая сейчас настойчиво требовала, чтобы шарф был возвращен, а его создательница найдена.

И бесполезно спрашивать, зачем именно.

— Вот, держите, — Маша закончила переговоры и протянула Ольге листок с адресом и телефоном Балашова.

Почти сразу стало ясно, что за Балашовым кто-то стоит. Кто-то сильный, предприимчивый и осторожный. С этого момента процесс расследования застопорился. Потому как было не совсем понятно, зачем сильному и осторожному зарабатывать на случайных незаконных сделках. Кирилл был уверен, что эти махинации на поток не поставлены. Иначе давным-давно риэлторы забили бы тревогу. Значит, случай единичный. Значит, что?

А ничего. Ерунда какая-то получается.

Лечиться надо, вот что. Как девица посоветовала.

— Ну, только этого не хватало, — пробормотал Кирилл. — Самое время для воспоминаний.

Тем более, о жене кретина Балашова. И стерве по совместительству.

На чем он остановился?

Кто-то сильный и большой решил срубить денег с помощью Кирилловой конторы. Почему? В городе прекрасно известно, что «Русский дом» — самое перспективное и крепкое агентство. И связи Кирилла тоже хорошо известны. Зачем же было рисковать и связываться именно с ним? Куда уж проще провернуть свои черные делишки через какую-нибудь мелкую контору?

Странно. Неправдоподобно. Но результат налицо.

Впрочем, это результат, который виден Кириллу. А что видит его противник? Вот он, самый главный вопрос. Мотив. Надо узнать мотив, и станет ясно, кто преступник. В книгах всегда так. А книгам Кирилл привык доверять. Конечно, если это не любовные романы.

Значит, мотив. Кому выгодно продать торговый центр по подложным документам? Да любому, кто хочет поживиться.

А может, мотив это вовсе и не деньги?

Что тогда?

Например, любовь. Великое безумство. Если он, Кирилл, не способен на безумства, еще не значит, что все такие. Рыжая бестия, устроившая полчаса назад спектакль одного актера и одного же зрителя, наверняка пошла бы ради любви на любое сумасбродство.

Сделав такой вывод, Кирилл принялся мрачно размышлять, с чего он это взял. Причины должны идти впереди следствия. Так где причины?

А глаза — горячий шоколад? А волосы — пламя? А ладони — длинные, тонкие, нервные?

Это ли не причины подозревать в ней страстность, решительность и наивную веру в могущество любви?

Хватит, умоляюще обратился он неизвестно к кому.

Итак…

Может, хотели подставить Балашова? Заставили его подделать подпись, украсть печать, и теперь имеют на руках все доказательства его вины, и могут использовать этого козла в любых своих целях.

Очнись! Разуй глаза, идиот! Подставляют тебя, а не Балашова!

И деньги ни при чем! Больше всего в этой ситуации страдаешь ты! Конечно, тюрьма, как Балашову, тебе не грозит. Но репутация фирмы летит к чертям собачьим! Вспомни, ты уже думал об этом и перешагнул через эту мысль, словно слепенькая старушка в поисках очков, которые все время были у нее на лбу.

Ох, каков же болван! Права была рыжая, когда называла его дебилом. Дебил и есть.

Ты и твой «Русский дом» — их главная цель.

Ну, понял?

Окончательно он понял только тогда, когда раздался звонок Терехина. Пробираясь сквозь его запутанный рассказ, Кирилл выцепил самые главные детали, и понял все. Почти все. Потом выгнал Ольгу и понял еще немного.

Это бой без объявления войны. Бой за клиентов и рынок.

Значит, надо искать среди тех, кто есть на этом рынке. Список не такой уж длинный. Настоящих конкурентов у Кирилла было всего двое. И он позвонил обоим.

— Вы запишите для начальника вот что, — самым вежливым тоном говорил Кирилл девицам на ресепшене, и диктовал, будто по бумажке: — «Если вам понадобится Алексей Балашов, вы можете перезвонить в компанию „Русский дом“. Спросите Панина Кирилла Ивановича. Он вам поможет». Да, это все. Спасибо. Всего хорошего.

Конечно, это сильно смахивало на мальчишество. Ну и плевать! Может, потом он пожалеет, что тщательно не взвесил все «за» и «против». А сейчас от нетерпения и гнева чесались кулаки.

Права была бабушка — горячий и вспыльчивый!

Кто-то из этих двоих должен был отреагировать. Другой же, непричастный, просто не поймет о чем речь. Балашова не тронут, побоятся.

А Кирилл сейчас же поедет к нему, чтобы лично плюнуть в бородатую физиономию этого ублюдка.

Интересно, рыжая знала обо всем или ублюдок ей выдавал только крупицы информации?

Еще один вопрос очень беспокоил. Станет ли она носить мужу передачки, а?

И еще один — где все-таки он видел ее раньше?

И еще вот — сколько же ей лет на самом деле?

И как ее зовут, а?

Ну, и самое главное — почему ему так приспичило найти ответы на эти дурацкие вопросы?!

Допустим, сама она может в школу и не ходить. Потеряет работу, только и всего. Конечно, жалко и обидно, но — не смертельно. А как быть с Ташкой? Ребенок должен учиться, причем каждый день! Уж в этом-то Алена уверена на сто процентов. Пожалуй, это вообще единственная вещь, в которой она еще уверена. Все остальное вызывает сомнения, подозрения и опасения.