— Что? — прервал ее Ринальдо. — Вы были замужем за графом Мартаньо?

— Да, так, — подтвердила Виоланта. — Он жил чуть больше четверти года здесь, но потом уехал и не вернулся. Меня же этот бесчестный человек приказал затащить в подвал и замуровать. На мои жалобы я ответа не получала, и свет не услышал моих исполненных страха стенаний. Какой-то старый злодей приносил мне воду и хлеб и ежедневно бурчал: ты что, собираешься вечно жить?

— Великий Боже! — воскликнул Ринальдо. — Да ведь пока вы были заточены в темнице, граф опять женился в Мессине. Его вдова жива и наверняка ни малейшего представления не имеет об этой подлости.

Они еще беседовали, когда замок оживился. Ринальдо подошел к окну и увидел, что во двор замка въезжает в карете графиня. Он поспешил ее встретить.

Когда Ринальдо с графиней остались вдвоем, она рассказала ему, что маркиз Романо взял капитана к себе в дом и надеется, что тот выздоровеет.

— О вас, рыцарь, — добавила графиня, — думают, что вы оставили Сицилию на каком-то корабле. Я воспользовалась временем, когда аристократия Мессины уезжает в свои загородные имения, и, как видите, приехала.

Ринальдо поблагодарил графиню от души за доброту и защиту и начал постепенно подготавливать ее, чтобы сообщить о своих открытиях и рассказать историю Виоланты.

Графиня содрогнулась от ужаса и пожелала говорить с Виолантой. Она выслушала всю историю из уст самой Виоланты и обещала ей защиту и помощь.

В замке все пришло в движение, а любопытный смотритель получил указание, после некоторых разъяснений, больше ни о чем не расспрашивать. Виоланта стала как бы компаньонкой графини.

В один из чудесных летних вечеров, какими наслаждается Сицилия, графиня и Ринальдо сидели на балконе замка рука об руку. Они говорили мало. Но в конце концов графиня заговорила:

— Рано или поздно, дорогой друг, мы должны объясниться. Почему же мы откладываем эту минуту и приуготовляем сами себе так много безотрадных часов? Скажите мне откровенно, что вы намерены делать?

— То, что делать я должен. Я собираюсь покинуть Сицилию.

— Почему? Разве вы в опале или вам где-нибудь указывали на дверь?

— Да, везде, — сказал Ринальдо.

— Возможно ли? Выскажитесь яснее. Разве имя ла Чинтра не настоящее ваше имя? Как же вас зовут?

— Когда я уеду, вы узнаете, кому подарили свою дружбу, свою любовь.

— Вы меня пугаете! Маркиз Романо, что же, ложно утверждал, что знает вас?

— Да, он знает меня. Но не верьте маркизу и его компании. Они хотели сыграть со мной жуткую шутку. Теперь я все понимаю. Я спасся бегством, на этот раз спасся, но кто знает…

— Загадочный человек, говори яснее!

— О Дианора! Я не смею…

— Что? Я отдала тебе свою любовь, себя, все, что было мне дорого и ценно, а у тебя от меня есть тайны? Я хочу открыть тебе больше того, что ты знаешь. Я готова уйти с тобой, куда бы ты ни ушел.

— Остановись, остановись! Ты не можешь сопровождать человека, объявленного вне закона.

— Я предлагаю тебе свою руку.

— Несчастная! Твоя рука принадлежит куда более благородному человеку, чем я.

— Она принадлежит отцу моего ребенка!

— О Господи! Что ты говоришь? Если так, дай ребенку свое имя. Мое имя он не может носить с честью.

— Будь кем хочешь. Я хочу знать, кто ты!

— Ты лежала в объятиях человека, имя которого вызывает отвращение во всей Италии. Я — Ринальдини.

— Господи Иисусе!

Дианора потеряла сознание и едва не упала со стула. Ринальдо отнес графиню в ее комнату. Ранним утром следующего дня он хотел с ней поговорить. Но ему сказали, что она еще спит. А вскоре ему передали от графини запечатанное письмо. Он вскрыл его и прочел:

Ринальдо приказал немедленно седлать себе коня, Лодовико — мула, и они оставили замок.

Их беседа по дороге была довольно лаконичной, они скакали уже два дня, а разговор так и не получался. Лодовико, правда, за милую душу высказал бы все, что у него наболело, но Ринальдо был в дурном настроении, и Лодовико молчал, держал про себя свои мысли.

На рассвете третьего дня они покинули довольно жалкий постоялый двор, чтобы еще до наступления ночи пройти нужный им горный перевал, о котором люди отзывались как о небезопасном.

Они добрались до перевала в полдень и едва проскакали по нему сотню-другую шагов, как издалека услышали глухой невнятный разговор и крики, а вскорости прозвучали и выстрелы.

— Вперед, Лодовико! — воскликнул Ринальдо. — Туда нас влечет опасность! Поспешим! Может, пресечем козни каких-то молодчиков!

— Вперед! — крикнул Лодовико. — Я в грязь лицом не ударю!

Они поскакали к месту стрельбы и увидели, что не то шесть, не то восемь оборванных мошенников захватили карету с седоками и лак раз собирались распрячь мулов.

— Стой! — закричал Риналлдо и вытащил пистолет.

Тотчас раздался выстрел и мимо его головы прюсвистела пуля. Лодовико приподнялся на стременах, вскинул карабин, прицелился и выстрелил. Один из мошенников свалился на землю. Во второго попала пуля Ринальдо, и когда он с саблей бросился на остальных, те поспешно бежали.

— Это не наши! — сказал Лодовико.

Ринальдо подскакал к карете, а Лодовико помог подняться кучеру. Ринальдо узнал барона Денонго и его дочь, красавицу Лауру.

— Рыцарь! — закричала Лаура, увидев Ринальдо.

Барон пролепетал:

— Благородный господин! Я вам весьма и весьма обязан. Без вашей мужественной решительности нас ограбили бы и, быть может, подвергли жестоким издевательствам.

— Это моя обязанность, мой долг, — ответил Ринальдо. — И такой человек, как вы, в подобной ситуации поступил бы точно так же. Я провожу вас, поскольку вижу, что ваши люди кто убит, кто ранен.

— В самом деле, господин рыцарь! — сказал барон. — Вы своим великодушием и любезным предложением опередили мою просьбу. Мне предстоит ехать еще более шести часов, прежде чем я доберусь до своего замка, а защиты моих людей, как вы сами видите, я лишен. Такой старый человек, как я, охотно доверит себя защите более молодого человека.

Они обменялись еще несколькими любезностями. Лаура молчала.

Лодовико тем временем перевязал как мог кучера и пристегнул его ремнями к козлам. Своего мула он впряг в карету, привел все в порядок, тоже сел на козлы, и карета тронулась. Ринальдо скакал рядом с каретой.

Они помчались с возможной быстротой и через пять часов подъехали к замку барона.

— А теперь, господин рыцарь, — сказал барон, — я хочу просить вас, спасителя моей жизни, быть моим гостем.

Ринальдо сам не знал, на что ему решиться, но тут заговорила Лаура:

— Вы же не откажете нам?

Он соскочил с коня и остался. Лодовико это тоже было кстати.

— Господин рыцарь! — сказал он. — Мы опять попали в добрые руки. Все, значит, хорошо!

— Но мы погостим у барона недолго, — предупредил Ринальдо.

— Были б у меня деньги, чтоб спорить, так я, глазом не моргнув, поспорил бы, что мы тут подзадержимся.

— И ты проиграл бы.

— Деньги — наверняка нет. Я знаю вас лучше. Пара таких черных глаз, как у этой барышни, способна удержать вас под этой крышей. И я на вашем месте не посетовал бы на такую задержку.

— Отнеси багаж в комнату, которую тебе укажут для меня, — сказал Ринальдо.

— Раз уж вы соскочили с коня, я знаю, что мне делать. Обо всем позабочусь наилучшим образом. А теперь идите к старику и… к барышне.

Владелец замка, старый барон, был человек веселого нрава. Хоть и в возрасте, мучимый многими недугами, он все-таки не был ворчуном. Напротив, оказался щедрым, разговорчивым, доброжелательным. Чтобы наградить храбрость Лодовико, он легко нашел средство: подарил тому кошелек с дукатами. Но над тем, как вознаградить гостя, которого он знал только как рыцаря де ла Чинтра, он немало ломал себе голову. И решил посоветоваться с дочерью.