— Не люблю морс, — ответил Жюль, отводя глаза.

Адель с недоумением сделала глоток. Морс был приятным на вкус, чуть кисловатым и отлично утолял жажду. Но она хорошо помнила, что Пахом Капитоныч отказался от чая из опасения, что в него подмешали сонного зелья или отраву. Он не может не понимать, что и морс будет так же опасен. И всё-таки он пьёт его сам и приглашает пить остальных. Он даже как-будто подсказывает, что всем необходимо его попробовать. А хозяин неспроста отказывается пить этот напиток.

Девушка ничего не понимала, но настолько безоговорочно верила солдату, что выпила весь стакан.

— Если морс не холодный, то я тоже выпью, — подсел к столу Авдей. — Вроде бы, зуб отпустило. Есть ничего не буду, а морс выпью. И от чего, скажите мне, у человека зубы болят?

— От грехов! — обличающе проговорила бабушка Агата. — Веди жизнь праведную — и никакой недуг тебя не посмеет настигнуть. А час придёт, так отойдёшь в мир иной здоровеньким, без мучений, с ясной улыбкой на устах.

Солдат, зевнувший было от всей души, подавился смехом и закашлялся.

— Постараюсь вести праведную жизнь, — решила Адель.

Бабушка Агата сердито устремила на неё незрячие глаза.

— Нелегко войти во врата небесные, — возвестила она. — Все хотят в рай, да грехи тянут в ад. Мало, очень мало избранных, чей путь ведёт вверх, мало чистых душ. И захочешь быть доброй, да поступаешь зло, захочешь щедрой быть, да Сатана под руку толкает, не даёт творить милостыню. И возомнишь себя праведницей, а глядишь, черти тебя уже в аду на сковородке жарят.

Старушка закончила свою речь таким злобным тоном, что даже молчаливая Полина уставилась на неё во все глаза.

— Бабушка верно говорит, — сказала Ганька. — Всех вас черти будут жарить на сковородке.

— Кайтесь, пока не поздно! — прокаркала богомолка.

Пахом Капитоныч перекрестился, Авдей вздохнул и потихоньку сунул в карман булочку.

— Грехи наши тяжкие! — грустно сказал он.

Адели было и жутко и смешно одновременно.

— Да, живёшь-живёшь… — начал было Жюль, но не докончил фразу.

— Бойтесь даже в мыслях учинить другому обиду, — продолжала старуха. — А если на деле затеете дурное — то быть вам испепелёнными на месте. Враг человеческий силён, но и ангел-мститель не дремлет и отплатит обидчику по делам его.

— Да, уж он отомстит, — согласился Жюль и спросил. — Не угодно ли будет дорогим гостям ложиться спать?

— Угодно, дорогой хозяин, — откликнулся Авдей. — Так клонит в сон, что сил нет. Не знаю, как доберусь до постели. Вроде, день сегодня был не очень тяжёлым, а почему-то устал. Ты как, Пахом?

— Охотно бы соснул, — согласился солдат и кивнул Адели. — И ты, дочка, совсем уморилась. Всем нам надо хорошенько отдохнуть, а завтра выйти пораньше. Где ты нас уложишь, хозяин?

— В сарае на причале. В доме места мало, а там свободно. Но не обессудьте: спать придётся на сене. Боюсь, у меня не найдётся одеял на всех.

— Они нам и не нужны, — заверил его солдат. — Мы люди ко всему привычные и живём по-походному. Было бы где голову преклонить. Вставай, Ганька, бери под руку бабушку и веди осторожно.

— Проспите Царствие Небесное! — изрекла старуха.

Адель совершенно не хотела спать и удивлялась, почему Авдей и Пахом Капитоныч так изнемогают. Она тоже пила морс, в который хозяева что-то подмешали, но на неё это зелье почему-то не подействовало. Бабушка Агата и Ганька тоже не казались особо усталыми.

Пахом Капитоныч поспешил увести своих спутников из дома и вслед за хозяином подошёл к сарайчику, стоявшему на крошечной дощатой пристани, построенной над кромкой воды у самого берега. Неподалёку на коротком канате покачивалась на воде лодка.

Пахом Капитоныч обвёл цепким взглядом окрестности.

— Да, красота! — протянул он. — И днём места чудные, и вечером глаз от них не оторвёшь. Куда тебе, хозяин, пускаться в странствия? Я бы на твоём месте никуда отсюда не ушёл. Ну, пошли спать.

Хозяин проводил их в сарайчик и указал на сено, в изобилии сваленное у стены.

— Желаю хорошо выспаться и видеть чудесные сны, — сказал он на прощание и вышел.

Пахом Капитоныч проследил за ним.

— Ушёл, — сообщил он.

От прежней его сонливости не осталось и следа. Авдей тоже был бодр.

— Я услышала, как хозяин сказал жене, что мы скоро заснём, а ночью он от нас избавится, — сообщила бабушка Агата. — Про водяного упомянул. Вроде бы, он обещал ему золото. Не за то ли кольцо, о котором говорилось прежде?

Солдат размышлял.

— Во что они подмешали сонное зелье? — спросила Адель. — Я совсем не хочу спать.

— В морс, — ответил Авдей.

— Но ведь мы его пили, — растерялась девушка.

— А на что нам скатёрочка? — спросил Пахом Капитоныч. — Когда ты, дочка, увела хозяйку, чтобы покормить Барбоса, у Авдея срочно разболелся зуб, и мы устроили по этому поводу шум и суматоху. Видела бы ты, как охал, подвывал и причитал Авдей! Хозяин, должно быть, испугался, что при такой боли на человека не подействует даже сонное зелье, поэтому легко ухватился за подброшенную ему мысль о тёплом шарфе для прогрева зуба и поспешил его принести. Тут я и заказал нашей скатерти такой же кувшин с морсом, какой стоял на столе, но без примеси, а тот, что был с зельем, я спрятал в мешок. Вот он, даже не пролился. Я его заткнул тряпкой… Ну, пусть он постоит здесь в углу. Нам он не нужен.

— Наверное, можно было подменить и чай, — предположила Адель. — Как это хозяин не понял, когда мы отказались от чая, что нам известны его планы?

— Я ведь не знал, что он принесёт что-то взамен, — признался солдат. — Но всё вышло к лучшему. Подменить кувшин было легко, достаточно заткнуть горлышко тряпкой, а чайник в мешок не спрячешь.

— А хозяин в полной уверенности, что мы скоро крепко заснём, — подхватил Авдей и тревожно прибавил. — Надо уходить.

— Рано, — определил солдат. — Пусть сперва стемнеет. За сараем к причалу привязана лодка. В неё и погрузимся. Я всё подумывал, где бы нам достать лодку, а она к нам сама пришла. Нехорошо, что без ведома хозяина её берём, но и он отнёсся к нам не по доброму.

— Так ему и надо, нечестивцу и безбожнику! — прошипела бабушка Агата. — Пусть его и на том свете черти терзают, и на этом свете пусть ни в чём ему не будет удачи.

— Глядите! — вскрикнул Авдей.

Все поспешили к нему, и он указал на люк, сделанный в полу. Крышка легко откинулась и открыла доступ к воде.

— Или наш хозяин здесь сговаривается с водяным, или сюда тела своих убиенных гостей сталкивает, — рассудил Авдей.

Бабушка Агата истово перекрестилась, а Ганька прижала обе ладони ко рту, чтобы не вскрикнуть от ужаса.

Путешественники с нетерпением ждали, когда же тьма сгустится настолько, что можно будет уплыть на лодке. К счастью для них, на озеро спустился туман.

— Пошли! — скомандовал солдат. — Я первый, за мной бабушка Агата и Ганька, потом Адель. А ты, Авдей, приведи сюда Барбоса. Только осторожнее, сам знаешь.

— Сам знаю, — подтвердил тот. — На всякий случай, будьте наготове, чтобы по тревоге сразу отплыть. Всякое может случиться, так что попрощаемся.

Он обошёл всех по очереди, прощаясь, и выскользнул из сарая.

— Чудак-человек, — ласково проговорил Пахом Капитоныч ему вслед. — Разве мы уплывём без тебя?

Солдат осторожно провёл своих подопечных к лодке и очень по-умному их разместил, чтобы в пути каждый знал своё место и своё дело. Сам он сел на вёсла, для Авдея оставил место у руля, а Адель и Ганька должны были вычёрпывать воду, если она будет набираться. Старуха, чей обострённый слепотой слух уже сослужил им хорошую службу, должна была чутко прислушиваться. Солдат опасался, что на них может напасть водяной, прознавший, что Жюль потерпел неудачу.

— А вот и мы! — прошептал Авдей, садясь в лодку.

Барбос бесшумно перепрыгнул через борт и молча улёгся у него в ногах. — Если из воды появится что-нибудь странное, бей его по голове багром, Авдей, — предупредил солдат.