— Я еду в Рипли, Бантер, — сообщил лорд Питер.

— Да, милорд. Я еще нужен вашей светлости?

— Нет, — ответил лорд Питер, — хотя… кто прислуживает моей сестре, Бантер?

— Горничная Элен, милорд.

— Тогда я хотел бы, чтобы ты проявил свои способности и поговорил с ней.

— Хорошо, милорд.

— В ее обязанности входит починка одежды сестры, чистка ее юбок и прочее?

— Полагаю, что да, милорд.

— Как ты понимаешь, Бантер, ее личные домыслы нас не интересуют.

— Я бы не стал говорить такое женщине, милорд. Это их выводит из себя, если мне будет позволено заметить.

— Когда мистер Паркер уехал в город?

— В шесть утра, милорд.

Обстоятельства благоприятствовали интервью мистера Бантера. Он столкнулся с Элен, когда та спускалась по черной лестнице с кипой одежды. Сверху у нее соскользнула пара кожаных перчаток, и Бантер, подняв их и извинившись, последовал за молодой женщиной в комнату прислуги.

— Ну вот, — с облегчением произнесла Элен, бросая свой груз на стол, — и еще чего мне стоило добыть это. Капризы — вот и все, что я могу сказать, — сначала делать вид, что у тебя так болит голова, что не можешь впустить человека в комнату забрать вещи в чистку, а как только он уходит, тут же вскакивать и начинать бегать туда-сюда-обратно. И это называется головная боль, а? Как вам это нравится? Хотя, что я говорю, вы их не знаете так хорошо, как я. У меня иногда просто раскалывается голова — кажется, не встану, даже если дом загорится. Такая зверская боль, что ничего не остается делать, как лечь и лежать. И еще от нее на лбу появляются морщины.

— Клянусь, я не вижу никаких морщин, — ответил мистер Бантер, — хотя, может, я невнимательно смотрел. — Затем последовала интерлюдия, в течение которой мистер Бантер, приблизившись на достаточное расстояние, внимательно разглядывал лицо Элен в целях обнаружения морщин. — Нет, — наконец изрек он. — Какие морщины? Да я их не различу и с помощью большого микроскопа его светлости, который он держит в городе.

— Боже милостивый, мистер Бантер, — промолвила Элен, доставая губку и бутылку с бензином из шкафа, — зачем это он нужен его светлости?

— Видите ли, мисс Элен, наше хобби — криминальные расследования, и может потребоваться что-то увеличить до очень больших размеров — например, почерк в случае подделки, чтобы выяснить, что было исправлено, стерто и не использовались ли разные виды чернил. Или можно рассмотреть корни волос, чтобы узнать — были они вырваны или выпали сами. Или возьмем пятна крови: может потребоваться узнать, принадлежала ли она животному или человеку, а может, это и вовсе пролитый стакан портвейна.

— Значит, это правда, мистер Бантер, что вы с лордом Питером можете все это узнать? — спросила Элен, раскладывая на столе твидовую юбку и откупоривая бензин.

— Ну конечно, мы не химики, — скромно ответил Бантер, — но его светлость осведомлен во многих областях, по крайней мере, достаточно, чтобы обнаружить нечто подозрительное. А если у нас возникают сомнения, то мы отсылаем объект к очень ученому джентльмену. — Он галантно остановил руку Элен, приближавшуюся к юбке с намоченной бензином губкой. — Вот, например, на подоле этой юбки мы видим пятно, прямо у бокового шва. Теперь предположим, что мы расследуем дело об убийстве, и, скажем, подозреваемая была в этой юбке. Тогда нам следует изучить это пятно. — Тут мистер Бантер извлек из кармана лупу. — Затем я намачиваю носовой платок и тру пятно с краешку. — Он поспешил делом подтвердить свои слова. — И что я обнаруживаю? На платке остаются красные разводы, видите? Затем я выворачиваю юбку на левую сторону, чтобы проверить, видно ли пятно с изнаночной стороны, и вооружаюсь ножницами. — Мистер Бантер извлек из кармана искомый инструмент с остро заточенными лезвиями. — Отрезаю крохотный кусочек от внутреннего шва — вот так, — он осуществил это, — и кладу в коробочку. — Коробочка из-под лекарства таким же магическим способом была извлечена из внутреннего кармана. — Далее, с обеих сторон мы заклеиваем коробочку сургучом, а сверху надписываем: «Юбка мисс Мэри» — и дату. И наконец, мы отсылаем ее в Лондон ученому джентльмену, который посмотрит в свой микроскоп и установит, принадлежала ли эта кровь кролику и сколько дней она уже на юбке. Этим все и закончится, — торжествующе завершил свою речь мистер Бантер, небрежно запихивая в карман маникюрные ножницы вместе с коробочкой и ее содержимым.

— А вот он и ошибется, — вызывающе тряхнула головкой Элен, — потому что это птичья кровь, а вовсе не кролика — ее светлость сама мне сказала. Не проще ли пойти и спросить самого человека, вместо того чтобы забавляться с вашим микроскопом?

— Ну, кролика я упомянул только в качестве примера, — заметил мистер Бантер. — Странно, откуда бы здесь взяться пятну? Надо было стать на колени.

— Да. Бедняжка прямо истекала кровью. Чей-то очень небрежный выстрел. Уж конечно не его светлости и не бедного капитана. Возможно, это был мистер Арбатнот. Он иногда стреляет наугад. Как бы там ни было, в результате страшная грязь, и отчистить теперь будет нелегко после того, как это так долго пролежало. Уж конечно, мне было не до чистки одежды в тот день, когда убили бедного капитана. А потом допрос прокурора — ужас! — да еще его светлость забрали! Я так расстроилась. Наверное, я слишком чувствительная. В общем, пару дней мы все тут были сами не свои, а потом ее светлость заперлась у себя в комнате и не подпускала меня к гардеробу. «Ах, оставь ты этот шкаф в покое. Ты же знаешь, у него скрипят дверцы, а у меня так болит голова, что я не перенесу этого», — вот что она твердила. «Мисс, мне надо вычистить ваши юбки», — говорю я, а она: «К черту юбки! И уходи, пожалуйста, Элен. Я сейчас закричу, если ты подойдешь к шкафу. Ты играешь у меня на нервах». Ну что ж настаивать, когда с тобой так разговаривают. Хорошо быть миледи — все вокруг носятся, а дурной характер называют нервным потрясением. Я знаю, я и сама страшно горевала по бедному Берту, моему жениху, когда его убили на войне — все глаза выплакала, правда. Но что поделаешь! Я бы постыдилась так себя вести, мистер Бантер. Потом, между нами, мисс Мэри не так уж любила капитана. Никогда не отдавала ему должного — я так и сказала кухарке, и она со мной согласилась. А он был стильный, этот капитан. Всегда как настоящий джентльмен — я ничего такого не хочу сказать, — я имею в виду, что прислуживать ему было одно удовольствие. А какой он был красивый, мистер Бантер!

— Ага! — заметил мистер Бантер. — Значит, ее светлость была расстроена больше, чем следовало бы ожидать?

— Сказать вам правду, мистер Бантер, я считаю, что все это дурной характер. Ей хотелось выйти замуж и уехать из дома. Черт бы побрал это пятно! Как оно въелось. Она никогда не ладила с его светлостью. Пока она жила в Лондоне во время войны, она очень весело проводила время, ухаживая за офицерами, и общалась с крайне подозрительными личностями, чего его светлость совсем не одобрял. Потом у нее был какой-то роман с совершенно низким типом — мне рассказывала кухарка. Кажется, кто-то из этих грязных русских, собирающихся разбить нас в пух и прах, — можно подумать, мало людей погибло во время войны! Вообще, его светлость страшно был сердит, перестал посылать ей средства к существованию и потребовал, чтобы ее светлость вернулась домой. С тех пор ей прямо не терпится с кем-нибудь сбежать. Сплошные капризы. Как я от них устаю, если бы вы знали. А вот его светлость мне жалко. Представляю, каково ему. Бедный герцог! Быть арестованным за убийство и оказаться за решеткой, как бродяга. Подумать только!

Задохнувшись от своего монолога и наконец покончив с пятном, Элен умолкла и выпрямилась.

— Не так-то просто оттереть, я прямо замучилась.

— Если бы вы позволили мне помочь вам, — промолвил мистер Бантер, пододвигая к себе горячую воду, бутылочку с бензином и губку.

Он перевернул юбку.