— Прекрасно! сказала миссис Эплдор, когда за ним закрылась дверь.

сказал лорд Питер, — и научили меня быть бесстыдно наглым, когда мне это надо. Ну и стерва!

В два часа ночи лорд Питер Уимзи на автомобиле одного своего друга прибыл в «Дауэр-Хаус» в Денвере в компании со старой глухой леди и древним чемоданом.

— Очень мило, что ты заехал ко мне, дорогой, — безмятежно сказала вдовствующая герцогиня. Это была маленькая полная женщина с белоснежными волосами и изысканно красивыми руками. Лицом она настолько же не походила на своего младшего сына, насколько была похожа на него характером. Ее темные глаза весело и задиристо поблескивали, а манеры и движения отличались быстротой и решительностью. Она сидела, набросив на плечи очаровательную шаль, и смотрела, как лорд Питер ел холодное мясо я сыр, словно его приезд в таких нелепых обстоятельствах и с такой компанией был самым заурядным событием, каковым оно, с его точки зрения, и являлось.

— Ты уложила в постель старую леди? — спросил лорд Питер.

— Да, конечно, дорогой. Такая удивительная личность, не правда ли? И очень смелая. Она говорит, что никогда еще не садилась в автомобиль. Но она думает, что ты очень милый молодой человек, дорогой, так заботишься о ней. Ты похож на ее сына. Бедный маленький мистер Типпс! Почему это твой друг инспектор решил, что Типпс мог кого-то убить?

— Мой друг инспектор решил доказать, что назойливый гость, которого нашли в ванне мистера Типпса, — это сэр Рубен Ливи, который прошлой ночью таинственно исчез из своего дома. Вот линия его рассуждений: куда-то делся средних лет джентльмен из дома на Парк-Лейн, причем без какой-либо одежды. С другой стороны, мы нашли джентльмена средних лет без одежды в Бэтгерси. Следовательно, это один и тот же человек, что и следовало доказать, и поэтому малыш Типпс сейчас в тюрьме.

— Ты что-то недоговариваешь, дорогой, — мягко заметила герцогиня. — Почему надо было арестовывать мистера Типпса, даже если эти двое — одно лицо?

— Сагг должен был кого-то арестовать, — пояснил лорд Питер, — есть кое-какие незначительные улики, которые как будто поддерживают версию Сагга. Только я точно знаю, на основании того, что видел собственными глазами, что эта версия неверна. Прошлой ночью, приблизительно в четверть десятого, одна молодая женщина прохаживалась по Бэттерси-парк-роуд по причинам, известным только ей, когда она увидела некоего джентльмена в шубе и цилиндре, с раскрытым зонтиком, который медленно шел по улице, всматриваясь в названия поперечных улиц. Он выглядел несколько неуместно в это время и в этом районе, поэтому, не будучи женщиной застенчивой, видите ли, она подошла к нему и сказала: «Добрый вечер». А таинственный незнакомец отвечает ей: «Пожалуйста, вы не скажете мне, ведет ли эта улица к Принс-Уэльс-роуд?» Она кивнула и спросила его в шутливой манере, что он здесь делает и все такое. Однако она не была очень уж откровенна в отношении этой части разговора, поскольку раскрывала свое сердце инспектору Саггу, видите ли, а благодарная наша страна платит ему за то, чтобы у него были чистые и очень возвышенные идеалы, так? Во всяком случае, этот ночной джентльмен сказал ей, что не может пойти с ней в данный момент, поскольку у него назначена деловая встреча. «Мне надо пойти к одному человеку и поговорить с ним, дорогая» — так, по ее словам, он сказал и дальше пошел по Александр-авеню в направлении к Принс-Уэльс-роуд. Она стояла и смотрела ему вслед, удивленная и встревоженная, когда к ней присоединился ее дружок, который сказал: «Нечего тебе терять на него свое время — это Ливи. Я знал его, когда жил в Вест-Энде, и девушки называли его Неприступным». Имя ее дружка не разглашается ввиду его возможного соучастия в этой истории, но девушка клянется, что было сказано именно это. Она больше и не вспоминала об этой встрече, пока молочник не принес весть о всяких волнениях на Квин-Кэрблайн-Мэншнс. Тогда она пришла в полицию, хоть она, как правило, полиции не любит, и спросила дежурного, не было ли у мертвого джентльмена бороды и очков. Ей сказали, что у него были очки, но никакой бороды, и тогда она неосторожно сказала: «Ну, значит, это был не он». И тогда дежурный спросил: «А кто этот он?» — и схватил ее за ворот. Такова ее история. Конечно, Сагг был в восторге и на основании этих ее показаний посадил Типпса в тюрьму.

— О Господи, — сказала герцогиня. — Я надеюсь, у этой бедной девушки не будет неприятностей?

— Не стал бы на это надеяться, — ответил лорд Питер. — Именно Типпс, кажется, получит по шее. Кроме того, он сделал одну безумную вещь. Я вытянул это из Сагга, хотя он очень неохотно давал любую информацию. Похоже, что Типпс запутался, когда рассказывал о поезде, в котором он приехал из Манчестера. Сначала он сказал, что приехал домой в десять тридцать. Затем они прижали Глэдис Хоррокс, которая выдала, что он вернулся только после одиннадцати сорока пяти. Затем Типпс, когда его попросили объяснить это расхождение, начал заикаться и путаться и заявил, что опоздал на поезд. Затем Сагг навел справки на вокзале Святого Панкраса и обнаружил, что Типпс оставил сумку в камере хранения в десять часов. Когда Типпса попросили объяснить это, он, еще больше запутавшись, сказал, что шел несколько часов пешком — встретил друга. На вопрос, кого именно, ответить не смог и окончательно растерялся. В общем, неизвестно, на что он потратил столько времени, почему не вернулся за своей сумкой, в котором часу возвратился домой, каким образом получил синяк на лбу. Фактически он ничего не может рассказать о себе. Снова допросили Глэдис Хоррокс. На этот раз она заявила, что Типпс пришел в десять тридцать. Затем призналась, что не слышала, как он вошел, и не смогла объяснить, почему она вначале сказала прямо противоположное. Разрыдалась. Противоречит себе. У всех растут подозрения. Обоих сажают в тюрьму.

— Судя по тому, что ты рассказал, дорогой, — начала герцогиня, — вся эта история кажется очень запутанной и не совсем респектабельной. Бедный маленький мистер Типпс был бы ужасно расстроен всем, что кажется неприличным.

— Интересно, что он сделал, — задумчиво произнес лорд Питер. — Я действительно не думаю, что он совершил это убийство. Кроме того, я полагаю, что тот парень был уже мертв день или два, хотя не следовало бы особенно полагаться на свидетельство врача. Да, занятная задачка.

— Очень любопытная, дорогой. Но так печально думать о бедном сэре Рубене. Я должна написать несколько строк леди Ливи — ты знаешь, я была с ней хорошо знакома еще в Хэмпшире, когда она, была девочкой. Ее тогда авали Кристина Форд, и я так хорошо помню, какой был скандал, когда она решила выйти замуж за еврея. Конечно, это было до того, как он разбогател на нефти в Америке. Ее семья хотела, чтобы она вышла замуж за Джулиана Фрика, который потом так достойно держался и был связан с семьей, но она влюбилась в этого еврея и сбежала с ним. Он был тогда очень красивый, знаешь ли, дорогой, на какой-то иностранный манер, но у него не было никаких средств, а кроме того, Фордам не нравилась его религия. Конечно, в эти дни все мы стали немножко евреями и они не так бы уж и возражали, если бы он хотя бы для вида старался казаться чем-то другим, не евреем, как, например, этот мистер Саймонс, которого мы встретили у миссис Порчестер. Он всегда всем объясняет, что получил свой нос в Италии в эпоху Возрождения, и уверяет, что каким-то образом происходит от Прекрасной Лауры, — так по-дурацки, знаешь ли, дорогой, словно кто-нибудь верит этому. И я уверена, что некоторые евреи очень хорошие люди, но лично я предпочла бы, чтобы они во что-нибудь верили, хотя это, конечно, очень неудобно — этот их обычай не работать по субботам и делать обрезание бедным малюткам, да еще с этой их зависимостью от полнолуния, и это их чудное мясо с каким-то странным названием, и невозможность есть бекон на завтрак. И все же это произошло, и, конечно, для девушки было гораздо лучше выйти за него замуж, если она действительно любила его, хотя я думаю, что молодой Фрик питал к ней нежные чувства и они до сих пор большие друзья. Не то чтобы они когда-либо обручались, было только молчаливое понимание со стороны ее отца, но он так и не женился, знаете, и живет совсем один в этом огромном доме рядом с госпиталем, хотя сейчас он очень богат и известен, и я знаю, что очень многие пытались заполучить его, — например, леди Мэйнуэринг хотела заполучить его для своей старшей дочки, хотя я помню, что в то время говорила, что бесполезно ожидать, чтобы хирург увлекся фигурой, со всех сторон обитой ватой, — у них ведь так много возможностей судить об этом, знаешь ли, дорогой.