— Втроем? А что с Тэчером?

Джеймс покачал головой:

— Ударом его сбросило с козел. Он умер сразу же.

Ромэйн залилась слезами. Милый Тэчер! Он не испугался ни шотландской бури, ни дедушкиного гнева и доставил ее домой. Он всегда думал о ее благополучии и комфорте. Больше его нет.

Джеймс поблагодарил Грэндж за то, что она принесла для него стул. Старуха поменяла компресс на лбу Ромэйн и тихо выскользнула из комнаты.

— Не могу поверить, чтобы Тэчер сбился с дороги даже в таком густом тумане.

— Это не был несчастный случай, — усмехнувшись, ответил Джеймс. — Ты помнишь тяжелый удар по карете за мгновение до того, как колесо соскользнуло на обочину? Кто-то столкнул нас.

— Это может быть несчастным случаем. День сегодня очень туманный.

— Был, — мягко улыбнулся Джеймс. — Уже далеко за полночь, дорогая.

— А сведения, которые ты получил? Документы не потерялись?

— Они в надежном месте.

— Здесь?

— Нет.

Облегченно вздохнув, Ромэйн откинулась на подушки. Она не хотела подвергать дедушкину жизнь опасности.

— Именно об опасности такого рода я пытался предупредить тебя. Дорогая, я ломал себе голову над тем, чтобы выбрать место, где бы ты была в безопасности. Мне это не удалось. В Шотландии на тебя напали. Вестхэмптон-холл кто-то подпалил. В Лондоне тебе тоже угрожает опасность. Я надеялся уберечь тебя, не спуская глаз.

— Но никто не хочет убить меня. У меня нет врагов.

— Есть. По крайней мере один.

— Кто? Брэдли? Мистер Баумфри? Лорд Калвер? — голос Ромэйн был полон сарказма. — Почему бы тебе не сказать еще — дедушка?

— Это твой перечень, дорогая, не мой. Хотя я не сомневаюсь, что твой дедушка думает только о твоем благополучии. О других не могу сказать ничего с уверенностью.

Ромэйн покачала головой и сразу пожалела об этом. Боль, как шарики ртути, разбежалась по всей голове.

— Джеймс, ты хочешь, чтобы я согласилась с тем, что один из моих друзей желает мне смерти. Уверяю тебя, это абсурд. Всякий раз, когда со мной происходил несчастный случай, рядом был ты, если не считать налета на экипаж Брэдли.

— Я точно знаю, что это была спланированная акция.

— Почему бы тебе не открыть мне, кто ее спланировал?

— Я не знаю. Даффи никогда не встречался лицом к лицу с теми, кто нанял его ограбить карету Монткрифа. — Джеймс нежно прикоснулся губами к ее руке. — Моя дорогая, обещаю тебе, что найду того, кто хочет нанести тебе вред, и узнаю почему. И тогда подлец поплатится за все, что тебе пришлось перенести.

— Джеймс, будь осторожен.

— Я поклялся жизнью сделать то, о чем сказал, и надеюсь, что ни ты, ни я не погибнем прежде, чем подлец заплатит по всем счетам. — Маккиннон криво улыбнулся и добавил: — Он поплатится жизнью.

Джеймс и Камерон вели беседу на задворках лондонского дома герцога. Оба нервничали и сходили с ума от недельного бездействия.

— В Брайтоне задержали английского шпиона, но он отказывается назвать своего лондонского агента. — Джеймс развернул листок бумаги и протянул его Камерону: — Вот что передал мне Волен в «Трех оленях».

Камерон пробежал написанное глазами и нахмурился.

— Вы же знаете, майор, я не читаю по-французски.

— Дай мне, — Джеймс взял в руки листок и прочитал написанное по-французски.

— Переведите! — взревел Камерон.

Джеймс рассмеялся и сказал:

— Здесь говорится, что агент прибыл и намеревается встретиться с предателем, как и было условлено, во вторник в партере театра Ковент-Гарден. Там они обмениваются информацией.

— Во вторник? — Камерон даже перестал дышать. — Именно в этот день произошла катастрофа.

— Да, и мы упустили еще одну возможность поймать негодяя в ловушку.

— Но ведь в записке нет никаких примет, по которым мы могли бы распознать оборотня.

— Волен сообщил мне, что записку должны были доставить в клуб, к Бруксу.

— Но мы не можем подозревать каждого члена клуба в государственной измене. В конце концов адресат записки может оказаться не более чем курьером. Значит, эти сведения не прибавят ничего нового к тому, что нам уже известно: наша добыча принадлежит к высшему свету. — Камерон с досады выругался. — Пройдет еще немного времени, и французы пошлют еще одного шпиона для организации следующей встречи. Если мы не определим, откуда ветер дует, все пойдет прахом.

— Нет нужды напоминать мне об этом.

— Итак, майор, каковы наши планы на ближайшее время?

Джеймс вздохнул:

— Я и сам хотел бы знать, что надо делать.

— Входи, мой мальчик, входи!

Джеймс весьма скептически отнесся к сердечному приветствию герцога, входя в небольшую гостиную, где в кресле у окна, выходящего на площадь, сидел Вестхэмптон.

— Добрый день, ваша светлость.

Джеймсу нравилась эта уютная комната, не столь просторная, как остальные помещения дома. Стены нежно-голубого цвета прекрасно оттеняли мебель темного дерева. Джеймс догадался, что кое-что из мебели привезли сюда из Вестхэмптон-холла, чтобы герцогу было привычнее.

— Что привело вас ко мне, Маккиннон?

— Я хотел справиться, как здоровье Ромэйн.

Старик поднялся и нахмурился.

— Дайте девочке возможность прийти в себя от ужаса, — он бросил взгляд на широкий медицинский пояс, все еще перехватывающий талию Джеймса. — Полагаю, впрочем, что выглядит она лучше, чем вы. Кот после драки выглядит тоже лучше, чем вы.

— Надеюсь, у меня не меньше жизней, чем у того кота, о котором вы говорите, но одну из них я уже израсходовал в тот печальный день.

— Думаю, девять жизней — это единственное, что роднит вас с котом. Я бы не хотел, чтобы вы опозорили нашу семью любовными похождениями, Маккиннон.

— Неужели я, с перевязанной рукой, выгляжу способным к таким похождениям? — с улыбкой спросил Джеймс.

Стук в дверь опередил ответ герцога, и Джеймс расстроился. Когда же он обернулся посмотреть, кто стучится в дверь, у него перехватило дыхание.

По плечам Ромэйн струились золотые локоны. Пеньюар цвета красного вина был перехвачен пояском, подчеркивающим ее талию и очертания очаровательной груди. Губки девушки соблазнительно алели. Ромэйн направилась к мужчинам, обдавая их ароматом своих любимых духов, как бы напоминая Джеймсу об удовольствиях, которые пригрезились ему в недолгом сне.

— Почему ты встала с постели? — резко спросил герцог.

— Я чувствую себя достаточно хорошо, — ответила Ромэйн деду, не сводя, однако, глаз с Джеймса, как бы напоминая ему о тех мгновениях, когда он сжимал ее в объятиях.

— У тебя тяжелый ушиб головы, дорогая, только этим, очевидно, можно объяснить то, что ты разгуливаешь по всему дому неодетая.

— Дедушка, но вы с Джеймсом члены моей семьи.

— Нет необходимости напоминать мне об этом, — разворчался герцог. — Возвращайся к себе. Мы с Маккинноном едем в клуб.

Джеймсу лучше, чем Ромэйн, удалось скрыть свое удивление при последних словах герцога. Его первоначальные подозрения подтверждались: старик хотел с ним что-то обсудить. Нечто необычайно важное, то, что герцог хотел сохранить в тайне от внучки.

— Вы идете, Маккиннон? — спросил Вестхэмптон. Он направился к двери и задержался ровно настолько, сколько понадобилось, чтобы поцеловать внучку.

— Да, ваша светлость.

Проходя мимо Ромэйн, Джеймс слегка обнял ее здоровой рукой за талию и был награжден поцелуем.

— Будь осторожен, — прошептала Ромэйн так же, как в день происшествия.

— Буду, дорогая. Я распознаю врага сразу, как только увижу его.

— Вы идете, Маккиннон? — раздался из вестибюля сердитый голос старика. — Или хотите, чтобы я ждал вас весь день?!

Джеймс заторопился вниз. Разговор предстоит не из легких, но, судя по всему, он будет интересным и… громким.

Черная карета остановилась перед зданием из нежно-желтого кирпича. Верхняя часть дома была украшена пилястрами с основаниями, обрамленными железными оградками. Не было необходимости уточнять адрес, Джеймс и без того знал, что они прибыли в Брукс-клуб. Это здание было известно даже тем, кто не относил себя к высшему свету. Минуя швейцара у двери и следуя за стариком в просторный вестибюль, Джеймс отметил подобострастный прием, который оказывали здесь герцогу.