— Филомена ничего не сообщила мне о том, что вы приехали в Лондон.

— Мы приехали только что, — ответила Ромэйн, и, обратившись к Джеймсу, добавила: — Это Норман Баумфри, чья золовка, леди Филомена, живет по соседству с нами на Гросвенор-сквер. Мистер Баумфри, а это мой муж, Джеймс Маккиннон.

— Так, значит, вы и есть Маккиннон, — вмешался в разговор полковник. — Я слышал кое-какие сплетни о хитроумном шотландском браке, который придумал герцог Вестхэмптон. Меня потрясло то, что он поступил не лучше, чем вы.

— Полковник Ньюмэн! — у Ромэйн перехватило дыхание. — Нет необходимости в таких словах.

— Похоже, Монткриф поступил мудро, когда, бросив вас, занялся леди Филоменой.

— Филоменой? — Ромэйн вопросительно взглянула на мистера Баумфри, который хмурился, глядя на полковника Ньюмэна.

В каждом своем письме Брэдли уверял ее в своей пылкой преданности. Должно быть, разум полковника туманился парами джина. Вспомнив о роли, которую она должна играть, Ромэйн сказала:

— Полковник, вам следует знать, что мне как замужней женщине совершенно неинтересно, что делает мой бывший жених.

Полковник рассмеялся:

— Жених? Да ведь герцог никогда не дал бы своего согласия на ваш брак с этим хлыщом. — Тут его длинный нос сморщился. — Но с другой стороны, он позволил вам выйти замуж за этого шотландца.

— Как мне припоминается, его светлость не дал своего согласия на брак леди Ромэйн с вами, — вмешался Джеймс.

— Я отказался жениться на ней, когда узнал, как старик распорядился деньгами. Как я понимаю, для вас это новость, мистер Маккиннон. Леди Ромэйн никчемная партия.

— Странно, но я только что думал, какое Ромэйн сокровище.

Полковник приготовился было ответить, но Норман Баумфри заставил его продолжить прогулку. Когда, ворча и ругаясь, полковник отъехал на приличное расстояние, Баумфри сказал:

— С тех пор как он узнал, что вы, леди Ромэйн, вышли замуж, он заглядывает на дно каждой бутылки. Подозреваю, что он будет для вас обоих как кость в горле, пока не найдет леди, достойную внимания.

— Благодарю за предупреждение, — облегченно вздохнула Ромэйн.

До этого она встречалась с мистером Баумфри всего один раз: то ли он был редким гостем в доме своей невестки, то ли Ромэйн не посчастливилось ни разу застать его у Филомены.

— Мое почтение, миссис… — Попрощался Баумфри, приподнимая шляпу, и, поклонившись в сторону Джеймса, добавил: — Маккиннон.

Ромэйн заметила, что Джеймс с силой сжимает поводья, и накрыла его руку своей. Он слегка расслабился и направил кабриолет по дорожке, окаймляющей парк.

— Не могу поверить, чтобы герцог тешил себя мыслью выдать тебя замуж за этого выпивоху, — произнес он. — Хотя …очевидно, он давал себе труд протрезветь перед визитами в Вестхэмптон-холл.

— Не всегда.

— Теперь я начинаю понимать, почему ты считала Монткрифа бесценным подарком.

Ромэйн помрачнела:

— Не говори больше о Брэдли.

— А когда, ты думаешь, мы должны поговорить о нем? Вечером, когда он примется волочиться за тобой на глазах у своих гостей?

— Мне казалось, что ты расстроился, когда мы получили приглашение.

— Нет. Визит к нему даст мне возможность побольше узнать о тех, кто называет себя друзьями Монткрифа.

Сцепив пальцы, не глядя в лицо Джеймсу, Ромэйн спросила:

— Ты все еще считаешь, что предатель — Брэдли?

— Не думаю, что он достаточно умен, чтобы самому составить заговор, а также что у него есть связи для получения столь важной информации.

— Он знаком со многими влиятельными людьми в правительстве через своих друзей по клубу.

— Никак не пойму, ты защищаешь его или наоборот примеряешь на него наряд оборотня?

— Ни то, ни другое. Я констатирую факт. Дедушка тоже член этого клуба, наряду с полковником и мистером Баумфри. Ты подозреваешь в измене их всех?

Маккиннон натянул поводья и остановил кабриолет в тени вековых деревьев.

— Ромэйн, ты так яростно защищаешь Монткрифа… но ведь ты сказала мне, что больше не любишь его.

— Я сказала тебе, что не уверена в этом.

— Значит, сегодня вечером ты постараешься определиться в чувствах?

— Надеюсь, — Ромэйн бросила взгляд на Джеймса. — У тебя есть тайные мысли насчет сегодняшнего праздника?

Маккиннон осторожно сдвинул назад ее шляпку:

— Разве ты не знаешь, что все мои мысли связаны с тобой? Я не могу выбросить тебя из головы.

Ромэйн прикрыла глаза и прошептала:

— Ты не должен так говорить.

— Почему?

— Разве ты можешь не думать об этом?

Она лишь слегка выделила запретное слово интонационно и поцеловала его в губы. Ромэйн не могла больше сдерживаться, она трепетала от прикосновений его пальцев, властно и нежно скользящих по ее телу. И лишь когда Джеймс мягко уложил ее на подушки, девушка опомнилась и в ужасе потрясла головой:

— Джеймс… я думала… ты сказал… — Она зарделась и поправила шляпку.

— …что мы должны быть не более чем партнерами в этой игре, целью которой является спасение Англии. — Улыбка, появившаяся на его лице при этих словах, была холодна, как шотландская ночь.

— Да.

— Но мы очень близкие партнеры, дорогая, потому что мы женаты.

— Мы только делаем вид, что женаты.

Джеймс посмотрел ей на руку и дотронулся до колечка под лайковой перчаткой.

— Да, только делаем вид. Теперь ты понимаешь, как это опасно?

— Опасно?

— Опасно позволить себе испытывать страсть, которой не должно быть.

— Ты просишь, чтобы я отвергла чувства, которые… — в словах ее звучал страх и опасение, что она не сможет совладать с собой… — Я постараюсь, Джеймс.

Улыбка его была одновременно теплой и извиняющейся.

— Я знаю, что ты постараешься, дорогая. Мы не должны позволить себе забыть настоящую причину, по которой мы произносили клятвы перед священником. Цена забывчивости может оказаться значительно выше твоей подмоченной репутации. Наше беспамятство может стоить свободы каждому английскому гражданину.

Глава 14

— Пожалуйста, не спускайте с нее глаз.

Ромэйн с удивлением подняла глаза. Дора была рада тому, что перед Эллен открылись такие блестящие возможности, но в голосе ее звучало беспокойство.

Грэндж поторопилась ответить вместо Ромэйн:

— Не беспокойтесь, милочка, можете быть уверенной, я буду следить за Эллен так же пристально, как и за леди Ромэйн.

— А вы, Ромэйн… прошу вас тоже не спускать глаз с Эллен.

— Ну конечно, — отозвалась девушка, удивляясь тому, что Дора не заметила, как ее повторная просьба оскорбила Грэндж. Но потом, вздохнув, она поняла причину: на совести Грэндж уже был побег Ромэйн.

Не успела Ромэйн успокоить гувернантку, как в комнату влетела Эллен. Она завертелась юлой, и платье колоколом завертелось вокруг нее. Когда шелест шелковых юбок затих, девушка рассмеялась. Банты на ее бальных туфельках отсвечивали серебром. Радостно захлопав в ладоши, Эллен воскликнула:

— Ромэйн! Ты выглядишь потрясающе! Твое платье можно было бы выставить напоказ в самом лучшем модном салоне.

Слегка улыбаясь, Ромэйн расправила складки по краям глубокого выреза платья из голубого крепа. При каждом шаге девушки таинственно шуршал украшенный цветами белый лиф. Из-под подола юбки выглядывали прелестные замшевые туфельки.

— Подойди ко мне и давай поищем какие-нибудь украшения, чтобы еще больше подчеркнуть красоту твоего наряда, — сказала Ромэйн, открывая шкатулку из черешневого дерева.

Она вынула верхнее отделение шкатулки с жемчугом и отложила его в сторону. Перебирая пальчиками золотые и серебряные броши, Ромэйн искала что-то более подходящее.

Эллен едва не задохнулась от восторга, когда Ромэйн приложила к ее шейке ожерелье из сапфиров в серебряной оправе тончайшей работы.

— Неужели я смогу надеть это?

— И это тоже, — и Ромэйн опустила в дрожащую ладошку Эллен пару сережек. — Все это очень подойдет к твоему платью.

Эллен подбежала к зеркалу, надела сережки и ожерелье. Взглянув на свое отражение, она засмеялась от радости. Не в силах скрыть своего восторга, она повернулась к Ромэйн и спросила: