— Я бы просил тебя не делать этого, — прошептал Джеймс, почти касаясь губами ее ушка и все сильнее прижимая Ромэйн к себе. — Ты вынуждаешь меня откладывать преследование неприятеля ради таких мгновений с тобой.

Джеймс провел губами по щеке Ромэйн, оставляя на ее коже огненный след, воспламеняющий все ее существо. Девушка закрыла глаза. Он нашел губами ее губы, а Ромэйн обхватила мужа за шею и затем пробежала пальчиками по твердым мускулам торса. Каждое его прикосновение, каждый удар сердца призывал ее покориться запретной страсти. Рука Джеймса скользнула вдоль тела супруги, его язык возбуждал ее вожделенный ротик, наращивая ее желание.

Когда Джеймс отпустил ее, девушка едва держалась на ногах. Он улыбнулся, подхватил ее на руки и уложил на кровать, а сам лег рядом, дразня ее своей близостью. Пальцы Маккиннона скользнули вдоль тела жены, приводя ее в трепет, но и Ромэйн в свою очередь услаждала его бесстыдными ласками. Она хотела его, желала, мечтала о том, чтобы удары их сердец слились в единое биение.

Джеймс прошептал ее имя, Ромэйн открыла глаза и словно очнулась. Она потянулась, чтобы откинуть назад непослушные пряди его рыжих волос и заглянуть в его таинственные глаза. Но рука замерла в воздухе, когда девушка почувствовала, что Джеймс провел пальцем вдоль лифа на ее груди. Шелк плавился от прикосновений его горячих рук. Дрожа от желания, которого нельзя было больше сдерживать, Ромэйн потянулась к Джеймсу губами, но тут же протестующе вскрикнула, когда Джеймс ожесточенно выругался и отпрянул от нее, прежде чем губы их соединились. Ромэйн села и протянула к нему руки. Взглянув на нее, Джеймс встал и направился к окну.

— Джеймс? — прошептала Ромэйн, когда уже не было сил переносить нависшее молчание.

— Не надо говорить таким несчастным голосом, — ответил он, все еще глядя в окно. — Ты не сделала ничего неверного. Неверного? — он хмыкнул. — Боже милосердный! Ты все сделала правильно. Это я дурак. Я должен всегда помнить о том, что даже когда я держу тебя в своих объятиях, это все равно ничего не значит, потому что наш брак — это сделка. Между нами не должно быть и не может быть страсти.

Взгляд Ромэйн упал на обручальное кольцо на руке, оно приобрело странную власть над ее жизнью.

— У тебя есть все основания быть недовольным мной. Никогда не думала, что смогу нарушить свои обязательства таким нетрадиционным способом.

— Если бы твой натиск не был столь стремительным, дорогая, я бы сумел трезво оценить свою роль в этой сделке.

— Я ничего не могу с этим поделать. Джеймс, если хочешь, я могу распорядиться, чтобы тебе приготовили другую комнату.

— Неплохая мысль. — Он вздохнул и добавил: — Но это невозможно.

Ромэйн сжала кулаки и беспомощно прошептала:

— Но ведь многие женатые люди спят врозь… И если мы собираемся…

Все еще не глядя на Ромэйн, Джеймс сказал, будто не услышав ее последних слов:

— Ненавижу Лондон.

Удивленная тем, что он неожиданно сменил тему разговора, Ромэйн поняла, что Джеймс не хочет ссориться. Это поразило ее. С того самого момента, когда они повстречались в огне перестрелки, они спорили друг с другом по любому поводу, а сейчас Джеймс хотел избежать ссоры. Ссоры из-за страсти, которая обуревала их, — Ромэйн поняла это, и теплая волна признательности затопила ее. Он не хотел овладеть ею, а потом разорвать ей сердце напоминанием о скорой разлуке. Он был решительно настроен сделать все в соответствии с первоначальной договоренностью и не запятнать ее репутации.

— В Лондоне есть одно место, где тебе обязательно понравится.

— Здесь, в этом изящном каменном мешке? Сомневаюсь. — Обернувшись к девушке, Джеймс печально улыбнулся. — Тебе нет необходимости извиняться за то, что ты живешь той жизнью, которая тебе нравится, Ромэйн.

Сбитая с толку, девушка слегка нахмурилась:

— Лондону я предпочитаю Вестхэмптон-холл. Думаю, тебе об этом известно. Я нахожу забавным некоторое время покружиться в праздничном вихре, но здесь я не могу скакать верхом, как делаю это там. — На губах ее появилась лукавая улыбка. — Хочешь верь, хочешь нет, иногда высшее наслаждение для меня заключается в том, чтобы вскочить на лошадь и нестись во весь опор.

— Тогда почему же ты не ездила верхом, пока мы были в Вестхэмптон-холле?

— Ты ни разу не подарил мне такой возможности. Ты все время был занят с Камероном.

Джеймс улыбнулся и пальцем шлепнул ее по носику.

— Скорее всего ты была занята с модисткой, которая колдовала над Эллен, чтобы превратить ее в элегантную леди.

— Тогда давай внесем некоторые изменения в нашу жизнь здесь.

— И отправимся на прогулку верхом?

Ромэйн сначала кивнула, но затем энергично замотала головой:

— Грэндж еще не распаковала мой костюм для верховой езды. Почему бы нам не взять кабриолет? Я покажу место, которое должно тебе понравиться.

— В Лондоне? Вряд ли такое можно отыскать.

Ромэйн улыбнулась:

— Хочешь, я докажу тебе обратное?

— Думаю, ты берешь непосильный груз на свои плечи.

— Не сейчас, когда я уверена в своей правоте.

— Ну, тогда, дорогая, у тебя есть возможность познакомить меня с Лондоном, как я познакомил тебя со Струткоиллом. Уверен, что мы оба получим истинное наслаждение.

Ромэйн заметила, что глаза Джеймса сияют огнем неутоленной страсти, и ей захотелось, чтобы они снова оказались в окрестностях полусонной шотландской деревни, где можно было спокойно целоваться. Сомнительно, что в Лондоне им удастся найти такое же уединенное место, но Ромэйн надеялась, что Джеймс воспользуется для этого любой возможностью, какую им предоставят обстоятельства.

В сумерках Гайд-парк казался почти пустынным. Всего несколько наездников гарцевали каждый по своей полосе, и это безлюдие очень устроило Ромэйн. Неподвижность вековых деревьев и сон цветов на клумбах, которые оживут с первым теплом весны, обещали девушке спокойствие, которое она утратила во время скоропалительной подготовки Эллен к сезону.

— Здесь прелестно, не так ли? — поинтересовалась она, поудобнее устраиваясь на подушках кабриолета. Слегка приподняв шляпку, чтобы видеть Джеймса, Ромэйн улыбнулась. Он рассмеялся:

— Ромэйн, я ценю твою попытку дать мне свободно вздохнуть, но это не Шотландия.

Девушка взяла спутника под руку, а он держал одной рукой поводья, направляя кабриолет по песчаной дорожке.

— Когда ты выполнишь свое задание, ты уедешь в Шотландию?

— Я должен быть там, куда пошлет меня командование, — весело ухмыльнулся Джеймс и добавил: — Но сейчас моя жизнь связана с тобой, Ромэйн. К добру или к худу.

— Очевидно, к последнему.

— Ты действительно так думаешь?

Ромэйн хотелось ответить что-нибудь легкое и остроумное — она пребывала в хорошем расположении духа, — но слова увяли у нее на губах, когда она поймала его страстный взгляд. Девушка склонила голову к плечу Джеймса.

— Вот те на! Это настоящий сюрприз!

Неожиданное восклицание заставило ее отпрянуть от спутника. Ромэйн посмотрела через плечо и увидела хорошо сложенного мужчину верхом на лошади. Заметив рядом с ним другого, долговязого, Ромэйн скорчила гримасу.

Великан подскакал к кабриолету и сжал ей руку. На нее повеяло запахом дешевого джина.

— Моя дорогая, милая леди Ромэйн!

Джеймс высвободил свою руку, чтобы удержать незнакомца от лобызаний руки девушки. Ромэйн спокойно сказала:

— Полковник Ньюмэн, не думаю, чтобы вам приходилось встречаться с моим мужем, — и, глядя сквозь него на второго наездника, приближавшегося к ним на приличествующей скорости, добавила: — Мистер Баумфри, рада вас видеть.

Всадник слегка приподнял шляпу, глаза его блеснули в предвкушении забавы при виде спутника, который не мог скрыть восторга от встречи с Ромэйн.

Во время предстоящего сезона Норман Баумфри, одетый с иголочки по самой последней моде, будет предметом назойливого внимания многих матерей, у которых есть незамужние дочери.