— Вряд ли, — ответил на это Тинкертон. — Мы не знаем, куда они отправились. Ведь беглецы опережают нас на целую ночь, а в Лондоне, или в каком другом городе легко скрыться…

— А я считаю, что мисс Лидия Беннет находится по дороге в Шотландию! — вдруг с авторитетным видом заявил судья и с немалым ехидством повторил слово в слово одну из версий сыщика:

— Известно, куда сбегают юные девицы с офицерами!

Элизабет и Джейн удрученно переглянулись.

— Гррр-м, будем надеяться, что с деткой не приключилось никакой беды, — сказал генерал, заметив их отчаяние. — Не отчаивайтесь заранее.

— К тому же еще ничего неизвестно, — напомнил Тинкертон. — Это лишь предположения, пока не подкрепленные никакими фактами.

— Я все же придерживаюсь версии, что мисс Лидия с этим неизвестным едет на север, — буркнул судья, который не мог не противоречить Тинкертону, и с презрением добавил:

— Наш же великий сыщик, напротив, утверждает, что их нужно искать в Лондоне. Да еще и призывает тщательно осмотреть лес и…

Генерал крякнул и посмотрел на Тинкертона, который, не обращая внимания на рассуждения судьи, начал подниматься из-за стола.

Тут в столовую вошли капитан Шелли и лейтенант Йорик. Вид у них был усталый и не радостный.

— Никаких следов, — доложил капитан. — Солдаты отправлены на отдых. Через несколько часов возобновим поиски.

— Правильно, мой мальчик, — одобрительно прогудел генерал. — Люди должны отдохнуть.

Он пригласил офицеров к столу, а сам все свое внимание обратил на леди Кэтрин, поднося ей то лучшие куски ветчины, которые не успел съесть Тинкертон, то пирожки, то прочие яства, уговаривая ее подкрепиться перед новыми испытаниями ее хозяйского терпения.

Леди Кэтрин, польщенная такой заботой, с удовольствием принимала заботы Бридла, обмениваясь с ним замечаниями по поводу неразумных юных девиц, своим легкомыслием доставляющих такое беспокойство своим родным и знакомым.

Элизабет и Джейн наскоро перекусив, собрали поднос с едой для своей матери, оставшейся в постели, и понесли его наверх. Энн и Джорджиана тихонько переговаривались между собой, то и дело украдкой посматривали — одна на капитана Шелли, который выглядел умопомрачительно в полевом мундире, вторая — на полковника Фицуильяма, глаза которого, несмотря на бессонную ночь, вспыхивали, когда он замечал на себе взгляды кузины.

Миссис Херст твердила что-то о Юпитере и созвездии Жертвенника, о том, что сегодня непременно пойдет дождь, и что им всем придется принести немалые жертвы на алтарь правды и смирения.

Тинкертон, прежде чем выйти из столовой, поинтересовался местонахождением мисс Мэри Беннет и попросил Дугласа передать девушке, едва она появится, что в два часа пополудни — после ленча — он будет ждать ее у пруда, выразив надежду, что она не откажется с ним там встретиться.

— После этой истории с мисс Лидией ни один уважающий себя джентльмен не может иметь никаких дел с сестрами Беннет, — неосторожно громко фыркнула мисс Бингли.

Дарси сделал вид, что не услышал ее реплики, а Тинкертон, уже от дверей, насмешливо произнес:

— Безразличие не должно равняться равнодушию, ибо в каждом есть свои добродетели, как и пороки.

После чего откланялся и был таков.

Все переглянулись и посмотрели ему вслед.

— О чем это он? — спросила Кэролайн у сэра Юстаса.

— О безразличии и равнодушии, — судья пожал плечами и, подумав, добавил:

— И еще что-то о добродетелях и пороках…

— Какой неотесанный тип, — мисс Бингли с такой понимающей улыбкой обратилась к сэру Юстасу, что он сразу понял, что его-то считают полной противоположностью сыщику, отчего приосанился, совершенно забыв об измятом сюртуке, несвежей сорочке и щетине, проступившей на щеках.

После завтрака Джорджиана отправилась дочитывать «Рыцаря в тигровой шкуре», а Энн удалилась в свою комнату и вытащила дневник.

«22 апреля 18** года.

Теперь пропала мисс Лидия Беннет. Говорят, она сбежала с каким-то переодетым офицером, но точно никто ничего не знает. Хотя… у меня есть кое-какие предположения… Ведь некий полк квартировал в Хартфордшире. Но, скорее всего, я ошибаюсь — ведь у мисс Лидии, как я слышала — нет приданого.

Кузен продолжает смотреть на меня… Взгляд его совсем не похож на взгляд человека, замышляющего недоброе. Его глаза становятся такими проникновенными, когда он обращает их на меня…. В них столько нежности, что я начинаю смущаться и думать, что…??

Но как быть с моей дорогой, с моей любимой миссис Дженкинсон? Ведь кто-то ее похитил или… Нет, не буду думать о плохом.

Мама полностью увлечена генералом и стала заметно мягче в общении, потому что не обращает своего пристального внимания ни на кого, кроме генерала Бридла, отчего мы все вздохнули с облегчением. Даже история с мистером Коллинзом (когда он ее не узнал), не настолько ее потрясла, как она утверждала, поскольку с ней был генерал и проявил по отношению к ней удивительную заботу. Теперь он развлекает ее историями про тигров и у мамы просто не остается времени к нам придираться и пилить всех по всем поводам.

Хотя она обратила внимание, что кузены выглядят плохо, и пыталась навязать им осмотр мистера Бейтса. Я бы не сказала, что Ф. выглядит больным, хотя лицо у него немного осунулось за эти дни, а глаза… О, эти глаза…

А Дарси — да, он выглядит неважно, но, похоже, он увлечен мисс Э.Б., потому что кидает на нее такие взгляды… Примерно так же на меня смотрит Ф. О, неужели???!!!

…

Мисс Бингли все время говорит всякие гадости, миссис Херст замучила со своими созвездиями и дождем, судья явно продолжает меня подозревать, а мистер Т. сверлит всех своими острыми глазами, но при этом сохраняет такой невозмутимый вид, что совершенно непонятно: то ли он нас всех считает злоумышленниками, то ли мы для него в расследовании не представляем никакого интереса…

Джорджиана все носится со своим «Рыцарем» и переживает из-за капитана Шелли, который перестал обращать на нее внимание и выглядит букой. Вчера, когда она якобы подвернула ногу и осталась наедине с капитаном, из этого не получилось ничего хорошего, потому что они пришли на ленч в плохом настроении. Капитан был похож на дождевую тучу…»

Энн услышала шаги в коридоре, захлопнула дневник и заметалась по комнате. В ее комнату постучали, она быстро положила дневник на подоконник, прикрыв его шторой, схватила второй дневник и с криком: «Войдите», начала писать первую строчку:

«Мама удивительно верно заметила, что настоящий джентльмен, даже будучи в бессознательном состоянии, должен оставаться джентльменом…»

В комнату вошла леди Кэтрин в сопровождении МакФлая.

— Опять пишете дневник? — спросила она и забрала у Энн тетрадку. — Так, так… все правильно, дочь моя… Но почему у тебя открыто окно? — удивилась она. — На улице собирается дождь, — во всяком случае его обещала миссис Херст…

— С утра было душно, — пробормотала Энн, испугавшись, что леди Кэтрин подойдет к окну и увидит другой дневник. Она боком стала продвигаться к окну, чтобы опередить мать, но тут МакФлай, который сновал по комнате, заметил заколыхавшуюся от небольшого ветерка штору и бросился к ней. Заурчав, он схватился за ткань и начал ее теребить и тянуть на себя.

— Негодник! — проворковала леди Кэтрин. — Немедленно отпусти штору!

Она подошла к собаке и стала тянуть штору из его пасти. Ткань громко затрещала.

— Отпусти! — леди Кэтрин дернула еще раз, МакФлай разжал зубы, а леди Кэтрин от неожиданности — со шторой в руке — отлетела к подоконнику. Взмахнув руками, чтобы удержаться, она выпустила дневник, который все еще сжимала в своих пальцах. Затрепетав в полете страницами, тетрадка вылетела из окна.

— Ох! Вот что ты наделал, паршивец, — леди Кэтрин погрозила пальцем заскулившему псу. — Нужно будет послать лакея поднять дневник, — сказала она и вышла из комнаты. МакФлай прыжками понесся впереди нее. Энн со вздохом посмотрела на подоконник и вскрикнула от ужаса: дневника, который она туда положила перед приходом матери, не было.