Изменить стиль страницы

—  Вы так долго в этом бизнесе, и ты, Сё-тян, и твоя покойная матушка, и потому поднаторели и крепко встали на ноги. В итоге ваш магазин смог составить конку­ренцию “Конамия”? — поинтересовалась я.

—  Подобный аспект человеческих взаи­моотношений меня совершенно не беспо­коит. Дело в том, что, пожалуй, уже не оста­лось никого, кто бы помнил, что изначаль­но наш крохотный магазин имел какое-то отношение к “Конамия”. Магазин открыт только в нашем городке. Да, мы выкупили прилегающую землю, сделали парковку, в общем, расширились, но здание у нас все­го одно. Хотя по сути и с соблюдением всех формальностей наша фирма является ак­ционерным обществом, — сказал Сёити.

Я решила замять тему и повернуть бе­седу в другое русло:

—  Сё-тян, твой отец ведь был очень видным мужчиной, да? Мы всего раз с ним встречались...

—  Ну да, он был довольно хорошо сло­жен, этакий франт. И казался таким серь­езным. Отца ведь не стало, когда я еще учился в старшей школе, и, возможно, мне свойственно в некоторой степени идеали­зировать его, но это был очень приятный человек, который по-настоящему дорожил семьей.

—   Вот как? Да... Сё-тян, а ты веришь в проклятия? — спросила я.

—   Совсем не верю. Мама очень сильно верила в подобные вещи, но я ровным сче­том ничего в этом не смыслю, — ответил Сёити.

—   Я, разумеется, тоже не верю. Однако все думаю над смыслом сказанных тетей слов о якобы направленном на меня гипно­зе. Я много слышала о том, что это очень страшно. Не знаю, поверишь ли, но после того случая меня не покидает странное и навязчивое ощущение, что я не могу дви­гаться и поступать осознанно, словно по­стоянно опаздываю во сне. Это на самом деле так, — призналась я.

—   Конечно, я вполне допускаю мысль, что ужасные происшествия могут оказы­вать на человека подобное влияние. Да, от того, что случилось, пожалуй, у кого угод­но жизнь переменится. Почему же ты не обратилась к нам за помощью? Ведь матуш­ка готова была все сделать для тебя, — спросил Сёити.

И правда, я пробовала размышлять, почему же не отправилась тогда к тете, о которой должна была вспомнить в самый первый момент? Но воспоминания о том времени словно покрыты туманом, и я со­вершенно не понимаю, почему так слу­чилось.

Тут я вдруг опомнилась, что даже не предложила Сёити кофе.

Уже не знаю, сколько раз сегодня я про­делала эти действия, но снова засыпала ко­фе и залила воду в кофе-машину. Тут же раздался шипящий звук готовящегося ко­фе и нарушил царившую в комнате тиши­ну. Аромат наполнил комнату, и неожидан­но напряженная атмосфера встречи совер­шенно улетучилась вместе с паром. За окном стало темнеть.

—  А может, поедем к тебе? Мне так хо­чется побывать в твоем доме, — предложи­ла я за чашкой горячего кофе. — Он, навер­ное, куда просторнее моего, и комнат по­больше, и есть комната с ванной, да?

—  Я не против, но это в Насу, — ответил Сёити. — Очень вкусный у тебя кофе.

—  Это точно. Мы оба выросли в семьях, разбирающихся в сортах кофе. То, что кофе получится плохой и невкусный, тебе, наверное, становится понятно по запаху, когда только засыпаешь его в кофе-маши­ну, да? Этот кофе из ближайшего кофейно­го магазина, где продают самые вкусные зерна. У меня нет кофемолки, поэтому я покупаю молотый. Как можно скорее вы­пить свежемолотого кофе — это секрет луч­шего вкуса. Когда приезжаю в Токио, пер­вым делом бегу в этот магазинчик. Слу­шай, а ты же на машине приехал? — уточнила я.

—  Да, я за рулем. А, ну да, ну да. Так что, и правда поедем ко мне?

—  Ага. Отвези меня к себе. Так хочется прокатиться на машине, — улыбнулась я. — Мне что-то стало так весело.

—  Ну, раз так, это здорово, — согласился Сёити.

Чтобы исполнить волю покойной тетуш­ки и успокоить ее душу, чтобы иметь воз­можность выудить у меня побольше инфор­мации, Сёити, наверное, решил, что было бы действительно замечательно поехать к нему и, к примеру, вместе поужинать. Что ж, в таком случае пускай послушает мои ис­тории. Я пребывала в приподнятом настро­ении и поспешила упаковать в дорожную сумку сменную одежду на несколько дней. Сёити медленно пил кофе. Ночь стреми­тельно опускалась на землю, и казалось, она вот-вот проникнет в комнату вместе с прохладным воздухом. Безоблачное небо окрасилось лунным светом.

—  Можно я возьму с собой любимую му­зыку? У тебя найдется шнур, чтобы можно было подсоединить iPod и послушать через приемник? — уточнила я.

—  Найдется, —улыбнулся Сёити.

—  Сё-тян, а у тебя есть девушка? Это ничего, что ты приедешь домой вместе со мной? Тебя там, наверное, кто-нибудь ждет? — спросила я.

—  Была девушка, но мы расстались, ко­гда мне пришлось ухаживать за мамой, — ответил Сёити.

— Даже так? Вот и правильно, что с ней расстался, не так ли? — посочувствовала я.

Я не представляла, что для Сёити, кото­рого тетя любила больше всех на свете, мог­ло быть что-либо важнее, чем разделить с моей замечательной тетушкой ее послед­ние дни на этом свете.

— Так называемый уход по большому счету заключался в том, чтобы просто быть там, с ней рядом, — посетовал Сёити. — Де­ лать ничего не приходилось, всего лишь проводить время вместе. Я не мог уделять внимание другому человеку и постоянно оправдываться. Поначалу она даже час­тенько появлялась в больничной палате, и в наших отношениях все было неплохо. Нельзя сказать, что я не любил эту девуш­ку, но...

—  Я бы на ее месте в такой период мах­нула бы, скажем, в Италию и развеялась, освежив заодно, возможно, несколько остыв­шие любовные чувства, — посмеялась я.

—  Ты так говоришь, потому что я тебе не очень-то симпатичен, — заключил Сёити.

Если он искренне так считает, это тяже­лый случай. Надо же, какие мы строгие. Я бы не смогла быть с ним рядом: не люб­лю, когда меня берут за горло.

Ну вот, настроение мое, столь зависимое от обстоятельств, разом испортилось.

Однако, как бы там ни было, я была ра­да тому, что появился пункт назначения и я могу совершить путешествие на машине. В игривом расположении духа я покинула свое место обитания.

До свидания, квартирка. Я закрыла дверь на ключ. Не знаю, вернусь ли сюда. Такое состояние, когда впереди неизвестность, в душе одиночество и холодок по спине, я обожаю больше всего.

Я всегда готова сесть в самолет, машину или поезд. Можно ни о чем не думать и по­забыть о своей неустроенности.

Переезды мне нравятся только в самом начале. Стоит же добраться до места, я начинаю впадать в уныние. Опять же здесь приходится подстраиваться под местное время. Попадая в водоворот самых разных событий, я потихоньку оказываюсь вовле­ченной в него, что-то приобретаю и что-то впитываю. Именно потому, что только та­ким образом я понимаю, что значит жить, мне это неприятно.

Тем не менее быть вдвоем с кузеном ока­залось куда более легко и приятно, чем вза­имодействовать с другими людьми. И дело тут не во времени, которое мы в действи­тельности привели вместе. Мы оба внутри будто состоим из особенных временных слоев, объединенных чем-то вроде единой породы. В языке наших тел так много об­щего. У меня возникло такое чувство, слов­но где-то глубоко в темных уголках моей ду­ши звучит та же мелодия, что и у него.

Мы выехали на скоростное шоссе, и по дороге в Сано заехали в зону отдыха, что­бы поесть рамэн [3]. Там было многолюдно.

Мне стало интересно, как живут все эти люди, откуда и куда они едут.

Все они, и дети и взрослые, с одинаковы­ми бледно-голубыми от света люминесцент­ных ламп лицами сидели и думали о рамэн. Было трудно представить, что в этой толпе хоть у кого-то есть жизнь с конкретными очертаниями. Эта масса людей, включая меня, казалась единым стадом копошащих­ся зомби. Их пути разойдутся здесь и боль­ше никогда в жизни не пересекутся. Я под­метила некоторую странность: оттого ли, что всем нам предстояло не лететь, а ско­рее ползти до места назначения, реаль­ность происходящего давила гораздо более ощутимым грузом, чем это бывает в залах аэропорта.

вернуться

2

Китайская пшеничная лапша