Я тоже так считала и потому кивнула.

Сёити стал настаивать на том, чтобы заплатить деньги за посещение, но Кума-сан наотрез отказалась их брать.

—  Я ведь тоже хотела встретиться с ва­ми, — упорствовала она, провожая нас с улыбкой на лице.

—  Спасибо, — сказала я, и произнесен­ное слово не показалось мне таким уж незначительным. Я хотела несколько раз повторить его, но почувствовала, что это будет лишним. Меня словно удерживали какой-то огромной сетью. И хотя Кума-сан плела эту сеть, она, несмотря ни на что, разделила со мной то, что ей пришлось пе­режить. Осознав это, я испытала большую благодарность.

Я привыкла думать, что одинока, и вдруг теперь у меня возникло иное ощущение, будто я являюсь копилкой самых теплых и нежных чувств, начиная с тех, что пита­ла ко мне тетя, будто меня любят и доро­жат мною. Мне стало не по себе. Сегодня чужие люди снова напомнили мне о тех эмоциях, которые вызывало во мне в дет­стве общение со своими еще нормальными тогда родителями. Интересно, почему все так добры ко мне?

Я всегда делала все сама, но на самом деле даже в юности мне, пожалуй, хотелось, чтобы обо мне заботились. Хотелось, чтобы кто-нибудь повсюду брал меня с собой, что­бы кто-нибудь размышлял вместе со мной, чтобы постоянно был рядом. Это изуми­тельно, но в то же время и естественно. Это действительно то, о чем я всегда мечтала. И сейчас я это получаю.

Когда рушится семья, это значит, что ты стремительно теряешь все, что когда-то имел. Наверное, так приходит будущее... С этими мыслями появляется смутное осо­знание того, что то, чем ты владел, было просто иллюзией. И вот уже ты оказыва­ешься совершенно нагой и беззащитный перед всеми ветрами судьбы.

Мне кажется, что нет человека со столь поломанной судьбой, как у меня. Однако, пожалуй, для всех людей, чьи семьи распа­лись, так или иначе самым большим уда­ром является то, что все мечты, неразрыв­но связанные с любовью, которой они ко­гда-то обладали, оказались всего лишь призрачным видением.

— Хороший человек, правда же? Если бы мне кто-нибудь порезал шею, не знаю, смог бы я так же держаться... — задумчиво сказал Сёити. — Да-а, в нашем мире нема­ло так называемых суперлюдей... Я бы то­же хотел стать суперменом. Хотя выдаю­щихся способностей у меня нет.

—  Сё-тян, знаешь что... После всего это­го мне окончательно полегчает, если я услы­шу твои такие простые умозаключения, — призналась я во время нашей прогулки.

На перекрестке масса людей ожидала зеленого света светофора. Поток машин тек мимо них подобно реке. Я задумалась над тем, куда сейчас направляется каждый, и под натиском их бесчисленного множест­ва чуть было не лишилась чувств. Однако меня успокаивало то, что сейчас я прежде всего не одна, и вместе, я и Сёити, мы соби­раемся пойти в кафе. Встреча с Кума-сан стала утешением и облегчением для меня, но в то же время перед глазами все время стоял вытянутый в форме полумесяца крас­ный шрам.

Я ощутила какой-то дискомфорт в рай­оне свой шеи.

—  Я, если бы мне суждено было переро­диться, хотела бы появиться на свет в ва­шей семье. В молодости я бы день и ночь ра­ботала с детьми, которые оказались в труд­ном положении. А повзрослев, стала бы меньше работать и посвящала бы время своей семье. Когда ребенок теряет семью, его жизнь хоть как-то налаживается, если кто-нибудь как можно раньше поможет ему добрым советом. Мне бы хотелось открыть что-то вроде салона, куда приходили бы та­кие детишки, чтобы поиграть и развлечься.

—  Но ведь еще не поздно это сделать, не так ли? Да и уход за садами тоже вполне еще тебе по плечу. Я смотрю, ты многим бы хотела заниматься, а? Да, кстати, еще было желание поработать в бухгалтерии моей фирмы! — сказал Сёити, добродушно прищурив глаза. — Между прочим, моя матуш­ка, похоже, тоже думала как ты. Она помо­гала советами разным молодым людям, устраивала их на работу в наши магазины. Некоторые из них, конечно, исчезали, но другие работают до сих пор, и те из них, что живут далеко, даже были на похоронах. Ре­бенком я ревновал маму из-за того, что она, мол, всю себя посвящает только чужим де­тям. Однако если задуматься о ее прошлом, то все покажется вполне резонным... Кста­ти, как тебе вон то кафе?

— Да, так хочется кофе. Давай зайдем! — согласилась я. Я постепенно привыкла к то­му, что Сёити всегда рядом, и мы оба теперь вели себя довольно естественно и непри­нужденно.

Кафе оказалось уютным, мы сели рядом за большим деревянным столом. Перед на­ми возвышалась ваза, в которой стояли красивые цветы.

—  Надо же, а я ведь даже не представля­ла, что у меня есть такая нелепая, такая чи­стая мечта, — призналась я. — Мне просто не верится, что я хотела бы делать что-либо для людей.

—  Пожалуй, любая работа так или ина­че для людей, — непринужденно и откро­венно сказал Сёити.

—  Вот опять бесхитростно и доступно говоришь здравые вещи! — рассмеялась я.

—  Ничего не поделаешь, ведь я сам по се­бе явился мечтой своих отца и матушки. И меня не учили поступать и вести себя так. Я был самой мечтой кого-то просто по фак­ту своего существования. Осознавая это, не­возможно не стать здравомыслящим!

—  Да, здорово... — глядя на зеленые ли­стья, печально пробормотала я. — Я бы то­же хотела стать чьей-либо мечтой...

Сёити ничего не ответил.

Вскоре принесли наш кофе, от которого исходил приятный аромат. Я сделала гло­ток, и это было настолько вкусно, что ощу­тила беспричинное счастье и даже на ка­кое-то время совершенно забыла, о чем мы говорили. Вдруг Сёити неожиданно заявил:

— Признаться честно, я совершенно не понимал, почему до самой своей смерти ма­тушка так беспокоилась о тебе, хотя вы да­же не виделись. Однако теперь начинаю по­нимать. Мне тоже очень жаль. Ну почему тогда мы не забрали тебя к себе?.. Но еще не поздно! Юми-тян, выходи за меня замуж.

От удивления я даже онемела сначала. Потом произнесла:

— Ты такой маменькин сынок. Ну про­сто весь, до кончиков ногтей.

Сёити рассмеялся, но покраснел, по-видимому смущенный собственной вы­ходкой.

— Я подумаю, ладно? Однако ты жаво­ронок, а мне это не подходит, — улыбнув­шись, заметила я.

Передо мной предстала альтернатива — а почему бы и нет? Вот только достаточно ли одного этого аргумента... Вот что было у меня на душе.

Тем не менее я удивилась тому, как мир вдруг окрасился яркими красками. Даже занятые своим делом работники кафе по­казались мне красивыми, и цветы, что сто­яли перед нами, неожиданно налились более глубокими оттенками. А солнечный свет, проникающий сквозь большое окно, вдруг оказался преисполнен какой-то святости. Быть кому-то нужной... Такое банальное понятие, а способно оказать на человека такой эффект.

Господи, когда я была маленькой, роди­тели жили в согласии и все шло благора­зумно. Я была единственным ребенком в семье, которого любили и баловали. Вско­ре в наш дом пришли деньги, и я вкусила, казалось, нереально богатой жизни. Потом с моими родителями произошли странные изменения, и они оба умерли, из-за чего я горевала. Однако в моей жизни были и лю­бовь, и секс, и мне покровительствовали друзья. Вдобавок ко всему сегодня мне сде­лали предложение. Значит, я точно попаду в рай, да? Так думала я, любуясь ослепи­тельным видом. И пока я не закончу пить кофе, пусть длится этот сон об удавшейся полноценной жизни.

—  Сё-тян, давай завтра поедем на моги­лу тети, — предложила я.

—  А стоит ли? Ты ведь у нас дома уже по­клонилась ее фотографии. Мне кажется, что именно там можно наиболее полно ощутить присутствие матушки, — ответил Сёити.

—  Но я хочу поехать! Знаешь, у меня та­кое чувство, что, если я этого не сделаю, мо­им переживаниям не наступит конец. Уж слишком мрачно и одиноко мне было после того, как я побывала в похожем на дом из фильма ужасов родном очаге, где жила ко­гда-то, — объяснила я. — Мне хочется помо­литься на могиле дяди и тети, вдохнуть чи­стый воздух и изгнать из своей жизни злых духов. Наверняка это в Насу, да? Их могилы. Если мы туда поедем, я снова увижу горы и, возможно, мне станет немного легче.